Страсть умеет лгать

— Хе-хе, а вы шутница! — хихикнул старик. — Никак нет-с. При сем здании состою.

Он махнул зонтом направо, и я снова вздрогнула.

Словно по мановению волшебного зонта из тумана выступило нелепое здание, напоминавшее сказочный теремок.

Оно странно смотрелось посреди заброшенного парка — ни одной дорожки к нему не тянулось, даже тропинки не просматривалось. Как будто его несли мимо на какой-то божественный праздник и случайно уронили, да так и забыли. От воображаемого удара краска на стенах облупилась, крыша чуть съехала на бок, крыльцо покосилось, а окна пошли в пляс — ни одной ровной линии.

Как во сне, не осознавая каким образом, я вдруг очутилась перед железной, крашеной в черный цвет дверью с завитками и заклепками, с искусной кованой ручкой в виде сидящего на ивовой ветке соловья.

На миг показалось, что я не сделала ни шагу, а здание само повернулось, с любопытством присматриваясь подслеповатыми окнами. Чего только не померещится в тусклый осенний вечер.

— Прошу Вас, Мишель Андреевна. Добро пожаловать в корпорацию “Колесо желаний”, — привратник нажал на ручку, издавшую оглушительный, совсем не соловьиный свист, и распахнул перед дверь.

Все-таки, откуда они узнали мое настоящее имя?

2

Я покосилась на сопровождающего. Спросить? Но ему наверняка сообщило начальство, кого нужно встретить, потому и спрашивать надо у руководства.

— Проходите, не стесняйтесь, — доброжелательно улыбнулся Серафим Иоаннович. — Бояться нечего, тут все безобидные, хотя и со странностями, не обращайте внимания и ничему не удивляйтесь. Специфика работы, знаете ли…

Да, ролевые игры. Это объясняло и выбор места для офиса, и исторический костюм швейцара с таким же старинным именем. Нужно быть по-настоящему увлеченными людьми, чтобы создавать свой путь в нашем обезличенном стандартизированном мире. Что ж, все это может быть испытанием для новичка, потому постараюсь ничему не удивляться.

Внутри особняка как будто тоже клубился сумеречный туман, потому детали я разглядела не сразу.

В холле, слишком просторном для такого маленького снаружи теремка, тускло светили лампы, похожие на газовые рожки конца девятнадцатого века. Вдоль стен, украшенных лепниной и потемневшими от времени картинами, стояли бордовые плюшевые банкетки, в глубине помещения просматривалась парадная лестница с балясинами в виде толстопузых херувимчиков. И каждый держал нацеленный на входящих лук.

Я старалась сохранить лицо и не поморщиться, но не удержалась и чихнула.

— Аллергия на пыль? — сочувственно спросил вахтер-привратник.

— Нет-нет, — поторопилась я отмести подозрения, а то недопустят до работы в архивах. Почему-то казалось, что архивы станут непременной состявляющей работы ролевого координатора. — Скорее, слегка простыла под дождем.

— Ничего, тут быстро вылечат, — подмигнул старик. И молвил в пространство: — Ритуля, организуй чайку.

Слева кто-то фыркнул, и я повернулась.

Из пыльного музейного интерьера совершенно выбивалась стойка-ресепшн – сплошной хром, светодиоды и стекло. За прозрачной перегородкой, полностью открытая взгляду, сидела черноволосая красавица, положив ногу на ногу так, что коротенькая мини-юбка собралась кверху чуть ли не до пояса. Она отложила модный журнал, облизнула алый рот и бросила на меня такой презрительный взгляд, что я сразу вспомнила о своих грязных туфлях.

— Спасибо, не надо чаю, — пробормотала я, в последний миг удержав язык, чтобы не ляпнуть “не надо яду”. — Я, наверное, уже опаздываю.

— На собеседование? — усмехнулась девица. — Проходите, вас уже давно ждут.

Но стоило мне сделать шаг, как вся неловкость мигом выветрилась, а ее место занял шок.

Сбоку от администраторши находился поднос с пустым стаканом и стеклянным «самоваром», наполненным красной жидкостью. Стоило чуть сменить ракурс, как стало видно стоявшее за ним блюдо с отрубленной головой мужчины. Кровь, казалось, еще сочилась из обрубка шеи и стекала из переполненного блюда на поднос.

Если бы не старик, оказавшийся позади и загородивший выход, я бы тут же развернулась и убежала, и плевать на работу, долги, семейные проблемы и неоплаченные счета за квартиру!

Но Серафим Иоаннович вцепился в мой локоть жесткими, как клещи, пальцами, развернул и подтолкнул к боковой лесенке, скрытой за массивной колонной.

— Сюда, милочка, тут ближе. Вам наверх и прямо. Дверь одна, не промахнетесь. Торопитесь, начальство у нас не любит опозданий.

“Ролевые игры, — напомнила я себе. — Ничему не удивляться. Это проверка”.

Я начала подниматься по узкой лестнице. Медленно, стараясь не дрожать и не спотыкаться от пережитого шока. Вахтер остался внизу, и я услышала, как он пожурил глянцевую брюнетку:

— Что же ты, Марго, наших будущих сотрудников пугаешь всякой непотребной рухлядью? Позорище какое. Верни реквизит на склад!

— По заданию свыше пугаю, дедушка Серафим, — отозвалась девица скучающим тоном. — Психологический тест провожу. Как видишь, нервы у вашей протеже крепкие, даже не взвизгнула.

“Не дождетесь!” — мрачно подумала я, окончательно успокаиваясь, и быстро взлетела по лестнице. И уперлась в огромную, как царские врата, резную двустворчатую дверь, перегородившую вход на второй этаж. Действительно, не промахнешься. «Интересно, куда в таком случае ведет парадная лестница в холле?» — мелькнула мысль.

На двери красовалась табличка из блестящего желтого металла: «Управляющий территориальным филиалом № 999 корпорации «Колесо желаний». Строчкой ниже выгравированы неразборчивые вензеля. Номер был написан от руки на бумажке и приклеен скотчем. Наверняка вниз головой.

«Снова чертовщина. Еще не поздно развернуться и уйти», — шептал мне здравый смысл.

Я выдохнула, повторила как мантру: «Мне нужна работа. Нужны деньги. А Димке нужна операция. Мне повезет».

Я положила ладонь на прохладный металл дверной ручки в виде соловья — такой же точно, как на парадной. Раздалась трель, на этот раз почти соловьиная. Дверь широко распахнулась.

— Заходите, Мишель Андреевна, вы почти не опоздали, — прозвучал в темной глубине бархатный мужской баритон.

Где-то я его уже слышала!

Я шагнула и замерла столбом на пороге. Не только слышала, но и обладателя видела!

3

Микаэль молча рассматривал вошедшую в кабинет девушку. Столь бледную, до синевы, кожу, как у нее, можно было встретить только у обитателей пещер, никогда не видевших солнца.

Не только кожа, в ней всё выглядело блёкло и уныло, особенно, В сочетании с оранжевым как пожарная машина плащом: тусклые, безжалостно обесцвеченные волосы скручены в узел на затылке, губы едва тронуты бесцветным блеском, а из-за выбеленных век казалось, что её голубые глаза совсем выцвели. Снегурочка, а не девушка. Кончик покрасневшего от холода носа завершал жалкую картину.