Страсть Зверя Пустыни

Мы были наедине. Люди занимались своими делами, обходя нас стороной, и вряд ли подслушивали. Поэтому я продолжила бить и еще раз бить словами:

– Я всегда! Всегда могла найти тебе оправдание! Я понимала тебя, потому что ты поступал согласно своей чести воина. Безусловно порой я не одобряла слишком жестоких решений, но уважала, ибо ты всегда и всё делал для своего народа. Думаю, если поставить тебя перед выбором: «жена и ребенок» или «народ», то ты выберешь народ. И я бы уважительно отнеслась к подобному выбору, но это... Это за гранью понимания! Это садизм и издевательства над человеческой сутью! Ты - проклятье Красных Песков! И я презираю тебя, Артур Бонифаций!

Его сорвало. На последнем моем признании о презрении его внутренние барьеры слетели и он направился на меня со скоростью песчаной бури, разрушающей все своим жестоким порывом.

За пару секунд он преодолел все преграды и перехватил мое запястье, не давая обрушить "дубину" ему на голову и грозно возвысился надо мной. Весь словно нагрелся, накалился до предела. В данную секунду он показался страшно безумным:

– Да, это всё Я создал, - тихонько признался. С этим признанием я ощутила, как из меня вышел весь воздух. Гневные порывы закончились и даже рука, державшая оружие над плечом Бонифация расслабилась.
– Всё Я организовал с братом и Тиль. Еще давным давно. Да, любовь моя, вот такое чудовище ты полюбила и будешь любить до самой смерти! Представь себе. Давно могла понять, что на Моих землях ничего без моего ведома не происходит. По крайней мере настолько серьезных вещей не происходит!

– Отпусти меня, - жалко попросила, поскольку я выдохлась и потеряла веру в чудо. Попыталась выкрутить запястье, но Артур лишь крепче сжал, делая мне больно.

Его тело так близко и чудовищно сильно напирало. Почти прикасалось к моему. И в другой момент я бы с радостью потянулась к нему и прижалась, потрогала каждую напряженную мышцу, но не сейчас. Сейчас все это вызывало лишь едкое омерзение и желание уничтожить нашу страшную эмоциональную связь.

– Именно поэтому я не рассказываю тебе подобные вещи. Тебе не понять!
– сказал так, словно мы немного повздорили, и я капризничала по пустякам.

– Конечно не понять, ведь мой муж - убийца! - странным образом но он реагировал, когда я обзывала его плохими словами. Прежде казалось, что ничто не способно оскорбить, но сейчас его невесомо трогали мои проклятья и заставляли бушевать. К неожиданности, мне удалось мягко высвободить руку и даже отойти, после чего я поведала о своих намерениях. Первым делом я собиралась проведать Азамата.

Но Артуру, видимо, не пришлись по душе подобные перспективы и он молчаливо направился ко мне. В размашистых шагах отчетливо проскальзывала ярость и какие-то неизвестные намерения. Поняв это, я всполошилась и покрепче сжала "дубину":

– Не приближайся ко мне! Стой, где стоишь! Я сказала - стой!
– но невзирая на крики и предупреждения, он шел. Его терпение лопнуло. Дабы остановить пришлось бросить дубиной в соперника. Попала ровно концом в объемную грудь, но от силы удара он даже не шелохнулся и уворачиваться не стал. Воспринял это как легкий толчок ветра.

Успела только пискнуть, как в следующую секунду была поднята на руки и понесена в направлении жилого коридора пациентов. Мимо многочисленных воинов, занятых очисткой лагеря и проверкой разрушений. Заинтересованная происходящим я на секунду отвлеклась от попыток вырваться и спрыгнуть с его рук.

Один за одним на пол падали «Хозяева». Одни падали на колени и бились лбом о пол, моля пощадить, кто-то наивно пытался убежать, но тут же был пойман, а я не испытывала ни капли сочувствия и спокойно из-за плеча Артура, несшего меня, равнодушно наблюдала за казнью. Смотрела, как кровь заливала полы, как летели головы в прямом смысле слов. Отсеченные от тела, они пару секунд зависали в воздухе, после чего со шлепком падали на пол.

В жилом коридоре обзор на зверства был закрыт и я вновь начала бесполезные попытки освобождения, но как не старалась, все равно была отнесена в свою комнату.

Только на кровати я получила долгожданную свободу и в целях безопасности отползла подальше от Артура, ибо он имел наглость присесть на края кровати рядом со мной.

Его руки заскользили по моему обнаженному колену, задирая подол до неприличия высоко, на что я подтянулась повыше по кровати и сжала ноги между собой. Артур, опалив недовольным взглядом, еще настойчивее полез задирать мою грязную сорочку, но я стукнула шаловливые пальцы, запрещая прикасаться.

– Убери руки!

– Раздевайся!

От такой наглости я даже замолчала и беззвучно захлебнулась.

– Больше ты не имеешь права видеть меня обнаженной!
– предупредила его.

– Выбирай сама: насильно или добровольно раздеться. Мне все равно. На данный момент я просто хочу посмотреть на твои возможные раны, - для подтверждения своих намерений он поймал мою лодыжку, разглядывая слегка поцарапанную стеклами стопу.

Я взбрыкнула, выдернула ногу и еще дальше отползла по кровати.

– Прекрати изображать заботу. Уже поздно. Меня здесь двадцать раз поимели твои милые дружки. Одни держали, а другие имели. Представляешь, какое эротичное было зрелище? Ты доволен?

Артур вновь разозлился на упрямство, простыню подо мной сжал, будто готов был сорвать и разодрать на куски, но ко мне не прикоснулся. Зато яростно рванул к двери, захлопнув ее с силой.

Вернулся спустя несколько минут, в руках красноречиво демонстрируя черные резиновые жгуты.

– Ты не посмеешь воспользоваться этой дрянью на мне!?
– предупредила его. Но он лишь согласно кивнул, подтверждая намерения, и должно быть для устрашения шлепнул ими по кровати, отчего раздался хлесткий звук, как от удара кнута. Я вся подобралась, ноги поплотнее прижала к груди. Я попыталась сопротивляться, но во-первых слишком изможденна и выжата бессонной ночью и "дракой" с результатами экспериментво, а во-вторых это все равно, что сопротивляться безумной стихии, содравшей с меня сорочку, а затем обмотавшей меня резиновыми жгутами крест на крест. Одним жгутом связал мои обнаженные колени, чтобы не двигалась, вторым привязал мои руки к телу в районе живота, а третьим связал поверх груди.

В результате мои ноги и руки оказались пленены и прижаты к телу. После чего меня унизительно рассмотрели и потрогали на предмет ран. Сначала спереди, а потом сзади, предварительно перевернув меня кверху попой. После осмотра бойко и оглушительно шлепнули по обнаженном заду. На что я истерично взвизгнула и от неожиданности, и от боли. Очень больно! Хорошо кляп в рот не засунул, и я смогла после этого наслать на него множество проклятий. Завершив осмотр, он принес какой-то деревянный стул и развалился на нем, глядя на меня.

– Теперь расслабься и получай удовольствие от рассказа, моя глупая жена, которая никогда не слушает мужа и сует нос не туда, куда следует. Если я собирался ехать в тринадцатую землю, значит, я бы разобрался? За каким дьяволом ты лезла в это отнюдь не женское дело?

Я недовольно фыркнула и отвернулась от него, а когда повернулась обратно, то увидела, как он расслабленно закинул ноги на мою кровать рядом с моими ногами, в тоже же время задумчиво разглядывая меня. И его иногда весьма не равнодушный взгляд скользил по моей обнаженной попе, должно быть уже покрывшейся отпечатком руки.