Страсти по адмиралу Кетлинскому
Шрифт:
Внезапная кончина Кетлинского неожиданно рельефно высветила ею
положительный образ. В обращении Мурманского Совдепа к населению Мурманска говорилось: «Мурманский Совет рабочих и солдатских депутатов осуждает… убийство Кетлинского, который своей деятельностью заслужил доверие всех демократических организаций. Совдепом будут приняты самые энергичные меры по розыску убийц и наказанию их. Кто бы ни были убийцы эти, они понесут должное наказание».
Разумеется, никто никаких мер не принял и никто никого искать даже не пытался. Честно говоря, мне не понятно, почему Кетлинский, увидев некие желтые халаты, опознал по ним матросов с «Аскольда». Возможно, желтые накидки (халаты) выдавали именно матросам «Аскольда» для одевания поверх шинелей в холодное время. А январь в Мурманске, как мы понимаем, далеко не самый теплый месяц Других объяснений термину «желтые халаты» у меня просто нет.
В связи со смертью Кетлинского Центромур принял решение о проведении похорон главнамура с соблюдением всех революционных почестях, с организацией почетного караула
Мурманский поэт Дмитрий Коржов посвятил памяти Кетлинского следующие строки:
Русский флот погребен, под откосом. Вражьи слуги победу трубят, Если собственные матросы Словно в тире, стреляют в тебя. ... «Чудище и стозевно, и обло…» Суетливы шаги за спиной. Револьверик недужно и подло Плюнет в душу свинцовой слюной. И земля, накренившись устало, Как корабль, поплывет из-под ног, И притянет к себе, словно тралом, На февральское, смертное дно.В отечественной исторической литературе убийцами К.Ф. Кетлинского обычно называются некие «неизвестные в матросской одежде». Поэтому вполне вероятно, что данный случай стоит в одном ряду самосудов над офицерами в связи с революционными событиями 1917 года.
Вспомним, что на Балтийском флоте волна самосудов имела место в февральско-мартовские дни 1917 года, а на Черноморском в декабре 1917 года и в феврале 1918 года. В отличие от Балтийского и Черноморского флотов большевизация военно-морских баз Севера прошла без массовых самосудов над офицерами. Здесь не было крупных очагов контрреволюции, да и взаимоотношения между офицерами и матросами на самом краю империи были более близкими, чем в других местах. Кроме этого главнамур К.Ф. Кетлинский официально признал власть большевиков уже на следующий день после Октябрьского восстания 26 октября 1917 года. Казалось бы, что все на Севере должно было бы быть хорошо. Именно поэтому убийство Кетлинского явилось неожиданным для многих. Однако убийство имело все же какие-то причины и, по мнению ряда историков, было связано с причастностью Кетлинского к смертной казни четырех матросов, обвиненных в попытке взрыва крейсера «Аскольд» во время ремонта его в Тулоне в 1916 году. Демонстративная попытка взрыва была результатом грубой провокации, в которой существовала заинтересованность ряда лиц, как со стороны нижних чинов, так и командования. По Мурманску долго ходили слухи, что на мертвом теле контр-адмирала якобы нашли подкинутую записку: «Один за четырех. Тулон—Мурманск». Но это совершенно ничего не доказывает. Во-первых, записки могло не быть вообще, и написанное было лишь фантазией обывателей. Во-вторых, записку могли специально подкинуть, чтобы сбить со следа тех, кто будет расследовать убийство, которое, кстати, никто, толком, и так и не расследовал.
В письме корреспондента «Таймс» от 4 апреля об убийстве Кетлинского аскольдовцами пишется как о несомненном факте: «Рядом с «Glory» стоит русский крейсер «Аскольд», команда которого убила Кетлинского (г-жа Кетлинская все еще живет в Мурманске); на следующей неделе «Аскольд» отправляется для ремонта в Англию». Известия Петроградского Совета. № 127, 10 июня 1919 года.
По воспоминаниям В.Л. Бжезинского, один из неформальных вожаков команды «Аскольда» гальванер П. Пакушко не раз открыто заявлял, что в Кетлинского стрелял старший унтер-офицер «Аскольда» комендор И. Андреев. Однако, по словам того же Бжезинского, сам Пакушко в январе 1918 года в Мурманске не находился, и в организации покушения никакого участия принимать не мог. При этом другой авторитетный аскольдовец комендор Князев бездоказательно уверял того же Бжезинского, что убийство Кетлинского не обошлось без участия самого Пакушко.
Согласно воспоминаниям бывших аскольдовцев И.М. Андреева, П.Ф. Пакушко, И.М. Седнева и Г.П. Голованова в контр-адмирала Кетлинского стреляли матросы Б.И. Бондаренко, М.И. Картамышов и Г.И. Ковин, желая «отомстить за расстрел свих товарищей в Тулоне». Однако прямых доказательств этому нет. К тому же, как это часто бывает, после каждого громкого «подвига» всегда появляются желающие приписать себе эти «подвиги». В данном случае настораживает уже то, что Кетлинский утверждал — стрелявших в него было двое, а здесь уже сразу три «героя».
В различных воспоминаниях и исследованиях об убийстве Кетлинского можно встретить и немало других фамилий матросов, якобы, причастных к убийству контр-адмирала. Если после совершенного преступления убийцы Кетлинского предпочли спрятаться, то уже позднее, в годы Гражданской войны, когда убийство соотечественников стало обычным явлением, многие из бывших аскольдовцев стали задним числом причислять себя к тем, кто в январе 1918 года в Мурманске «восстановил революционную справедливость».
Да и были ли убийцы именно матросами с «Аскольда»? В Мурманске в то время центром анархизма и антиофицерских настроений являлась Кольская флотская рота, укомплектованная штрафными матросами-кронштадтцами, списанными за различные нарушения дисциплины на Север. В ней верховодили ярые анархисты, остро конфликтовавшие с Центромуром и не желавшие
выполнять приказы главнамура. Кронштадтские анархисты вели активную обработку матросов корабельных команд, поддерживавших Центромур в том, все офицеры — «драконы» и всех их следует уничтожать. Вполне возможно, что именно из числа этих анархисгов-кронштадцев и были те «двое неизвестных, одетых в матросскую форму», которые осуществили убийство близ помещений штаба Мурманского укрепрайона (рядом со штабом, кстати, располагалась и флотская рота), так что подстеречь выходившего из штаба укрепрайона Кетлинского им было легче всех.Непосредственным поводом к убийству могло стать проходившее именно в этот день совместное собрание матросов двух главных кораблей на Мурмане крейсера «Аскольд» и старого линейного корабля «Чесма». В резолюции собрания говорилось о солидарности с Балтийским флотом в деле «уничтожения всех рангов капиталистов» и выражалась решимость стоять на этой платформе «вплоть до полного подавления не подчиняющихся». На том собрании так же верховодили анархисты Кольской флотской роты.
Убийцы могли считать себя исполнителями коллективной воли матросов на Мурмане подобно тому, как они считали себя «мстителями революции», убив 4 марта 1917 года командующего Балтийским флотом вице-адмирала Непенина Анализ обстоятельств этого убийства говорит о том, что оно было осуществлено тоже «неизвестными в матросской форме», на настроение которых повлиял проходивший именно в день убийства митинг Гельсингфорского гарнизона, высказавшийся резко против комфлота
Впрочем, версия того, что Кетлинского убили матросы, не является единственной. Дело в том, что известно и то, что враги у Кетлинского были и среди офицеров, осуждавших его за открытый переход на сторону большевизма
Так незадолго до смерти у Кетлинского обострились отношения с его начальником штаба Мурманского укрепленного района георгиевским кавалером старшим лейтенантом Веселаго, который открыто занимал контрреволюционную позицию и был возмущен примиренческой позицией своего начальника, которого считал изменником Впоследствии Веселаго примет самое активное участие в белом движении на севере России. Так что причины (и причины объективные) у Веселаго и его единомышленников были. Впрочем, Веселаго был в своей карьере многим обязан лично Кетлинскому и его личное участие в организации убийства Кетлинского я считаю маловероятным
Кроме этого в тот момент в Мурмане присутствовала и союзническая миссия. Англичане были категорически против власти большевиков, так как те желали заключения сепаратного мира с Германией. Начальник Мурманского укрепленного района, откровенно поддерживающий большевиков, союзников однозначно не устраивал. Так как ставки в игре были предельно высоки, ведь морская дорога до Мурманска, как и железная дорога из Мурманска питала русский фронт боеприпасами.
21 февраля 1918 года американский посол Френсис телеграфировал из Петрограда в Вашингтон: «…Я серьезно настаиваю на необходимости взять Владивосток под наш контроль, а Мурманск и Архангельск передать под контроль Великобритании и Франции… Для союзников теперь пришло время действовать…» Так что англичане так же вполне реально могли организовать устранение неудобного им «красного адмирала».
Не надо забывать и то, что Мурманск был тогда буквально «нашпигован» и резидентами германской разведки. Впрочем, если Кетлинский поддерживал большевиков, а те уже начали переговоры о сепаратном мире в Бресте, то организация убийства германскими агентами выглядит не слишком вероятной.
Инженер-механик «Аскольда» Бжезинский пишет в своих воспоминаниях: «В кают-компании офицеров «Аскольда» и в его кубриках, все еще заполненных командой, недолго господствовала тема об убийстве бывшего командира крейсера. Все варианты этого события вращались вокруг догадок, изложенных выше, а рассказы о предстоящем переходе флота на добровольческие начала затмевали все остальное. И только случайный разговор в подвыпившей компании у начальника отдела Центромура Лободы навел на мысль о том, что убийц молено искать в ином направлении. Веселаго, постоянный связной с английским командованием, весь январь находился в командировке, и переписку относительно «Доры», а также о посылке судов в Англию за углем оформлял старший лейтенант Лобода по указанию гланамура. Лобода имел приятельские отношения с работниками британского офицера по транспортировке грузов и вел с ними знакомство домами. Так вот, этот Лобода, проявивший себя впоследствии как пособник интервенции, говорил о том, что ему пришлось в американо-английской среде транспортников слышать враждебные нападки на Кетлинского. Поведение этих чиновников, конечно, отражало мнение более высоких решающих кругов союзников. Столкновения относительно задержки в поставке угля доходили до личных угроз. Фильтрация грузов, задержка наших пароходов и, наконец, случай с «Дорой» накалили атмосферу, которая несколько охлаждалась вмешательством военного руководителя Кемпа. Упорство Кетлинского, с которым он требовал разгрузки «Доры» в Мурманске, твердое решение послать за ней эсминец, довело конфликт до кризиса. Кемп, ограничившийся требованием гарантийного письма, о котором сообщалось ранее, встретил серьезную оппозицию американских транспортеров. Этим объясняется его молчаливое согласие на вмешательство вооруженного корабля, что грозило военным конфликтом. Лобода давал слово, что его приятели из аппарата британского офицера заявили с запальчивостью, что их боссы не допустят возвращения «Доры» в Мурманск, чего бы это им ни стоило. Мы все считали, что отношения между адмиралами Кетлинским и Кемпа джентльменские, но кто мог бы поручиться за какие-то иные силы, пребывающие в неофициальных кругах, но имеющие решающее значение в проведении «особой» политики?»