Страсти Земные

– Сама-то веришь, что образумится? Не собираюсь я его убивать, я же говорил! Успокойся, ты чего!?

Девушка ревела навзрыд. Терпеть не могу женские слезы. Сразу хочется утешить, приласкать, конфетку подарить. А если только что поссорился? Дилемма.

Успокоилась с трудом. Дальнейшего разговора не получилось. Зина переживала за свои слова и боялась за меня. Или меня? Скорее все вместе. Фионе я запретил подсказывать, неудобно перед девушкой. Как в мысли человека, который тебе доверился заглянуть - стыдно. Но любопытно, черт побери!

Пока Зина спала после смены, полез в астрал.

– Я могу показать тебе любого в реальном времени, только дай мне четкий астральный образ, - говорила Фиона.

Я сидел в своем домике хоббита в образе старика Гэндальфа. Фиона напротив меня в образе бизнес-леди.

– Славик.

– Я сняла только с Зины. Когда ты встречался с другими, твой астрал... спал.

– А в прошлое? Наверняка в инфо - ноосфере хранятся отпечатки всех событий.

– Хранятся. В переработке людских сознаний, мыслей и эмоций и не всегда они верные, даже более того - всегда субъективные. Как люди хотят видеть или чего опасаются увидеть.

– Да мы же так в Эгнор попали, а ты говоришь не верные!

– По всем моим расчетам этого не должно было случиться, вмешался неизвестный мне фактор. Я не говорила не верные, я говорила обработанные людским подсознанием. Две разные вещи.

– Знаю я этот фактор, давай о нем не будем.

– Как скажешь.

– Вернемся к Славику. Покажи вчерашний день, утро.

На меня навалилась злость, страх, боль в руке. К этому примешивалось похмелье. Я сидел в травмпункте и сквозь зубы матерился на медсестру, делающую мне перевязку. Майка присохла к ранам и, хоть и размоченная фурациллином, отдиралась с болью.

– Потерпите, больной, тряпка отмокла. Чего же вы сразу не приехали? Ужас, укусы страшные. Владимир Павлович, я сняла повязку!

Посмотрел на руку, и мне стало плохо. Голые кости, как у скелета и они зловеще шевелились, так и норовя вцепиться мне в глотку. Страх пронзил с макушки до ногтей на ногах. Передо мной стоял ночной колдун. Его длинные волосы шевелились сами по себе. Точно, это змеи. Вон, каждая пасть разевает и с зубов яд капает. Я не могу пошевелиться. Колдун смотрит прямо в душу.

– Я могу заставить твою руку задушить тебя, - зловеще захохотал. Кровь, казалось, застыла. Мне стало очень холодно, - но я не стану этого делать, помучайся. Любопытно посмотреть, как ты проживешь с такой рукой.

Моя рука, точнее принадлежащая мне рука скелета, поднялась к самому лицу и показала мне фигу.

К колдуну подошла ослепительно красивая Зинка, обняла его и поцеловала взасос:

– Убей ты эту падаль, дорогой, - сказала она капризно, - я так хочу!
– топнула ножкой.

Колдуна сменил доктор. Владимир Павлович, старый знакомый. Он не раз меня лечил после неудачных разборок. Он жил за мой счет, да и остальная братва не скупилась.

– Вячеслав Игоревич, я вам сколько раз говорил осторожней надо быть с бойцовыми собаками.

"А то я не знаю, как с ними обращаться! Умник хренов. Лепи, лепила!", думалось с раздражением, "тебе бы с колдуном повстречаться".

– Они привитые от бешенства?

– Разумеется, - бросил сквозь зубы. Как он меня раздражает!

Краем глаза заметил свою руку. Раны как раны и не такие видел. Врач их обработал и позвал медсестру.

Спрятался колдунишка, сволочь. Где он может быть?

– Любаша, перевязку с гипертоническим. Придется, Вячеслав Игоревич, на уколы походить. Антибиотики надо проставить, раны грязные, тем более укушенные - значит инфицированные. Как бы заражение не пошло.

– А колеса нельзя попить?

– Можно, только у них эффективность меньше.

– Я попью.

– Хорошо, я выпишу рецепт. Любаша, после повязки поставь анатоксин.

– Сделаю, Владимир Павлович.

– Что это еще за антитиксин, - не нравится мне сегодня этот лепила.

– Противостолбнячная прививка, под лопатку. Это совсем не больно.

"Ага, рассказывай сказки! В военкомате ставили, два дня болело".

Любаша занялась рукой, и я снова увидел Зинку. Она со зловещей улыбкой медленно поднимала молоток, намереваясь опустить его на мою скелетную руку. Я опять не могу пошевелиться, даже взгляд не могу отвести. Хрясь! Кости пальцев разлетелись вдребезги. Боль ужасная! Я заорал во все горло.

– Потерпите, больной, - сказала Зинка голосом Любаши с той же зловещей ухмылкой.

Убью гадину! Вырвусь отсюда и убью её вместе с колдунишкой! Любовничка себе нашла, падла!? Он, гандон, моего любимого Тотошу забрал. Ничего, еще стволы есть. Вы у меня дождетесь, л ю б о в н и ч к и. И Тотошку верну, никаких денег на месть не пожалею. Паровоза подключу - плевать на все! Хоть и с такой рукой, но поживу еще. Гады!

А душу меж тем заполнял страх. Дикий, панический, неуправляемый.

– Придется походить на перевязки, а дома солевым раствором повязку поливайте, что бы она всегда была влажной. Две чайные ложки соли на стакан воды, - передо мной стоял докторишка с притворно - заботливым лицом. Тоже сволочь редкостная.

Я ехал домой и из-за каждого угла показывались хохочущие колдун с Зинкой. Она показывала на меня, а колдун грозил мне своим огромным узловатым указательным пальцем с огромным когтем. Специально дразнили меня, целовались в открытую, а потом колдун начал раздевать мою жену. Обида и злость от бессилия захлестнули с новой силой. Моя правая, "скелетная" рука так и тянула въехать в ближайший фонарный столб.