Страстный защитник

Он вручил письмо Анны королю. Тот мог теперь вздохнуть свободно: эта сделка освобождала его от клятвы, данной Морвану. Эдуард не скрывал своей радости. Он был очень мил и настоял на том, чтобы Морван угостился его изысканным вином. Они вспоминали прошлое, те битвы, в которых сражались бок о бок, балы, на которых блистали. Когда аудиенция была закончена, Морван поспешил в дом сестры, к Анне.

Он нашел ее в саду, где она задумчиво бродила среди деревьев, листва которых давно облетела. У Анны был понурый, унылый вид. Бедняжка пустилась в такой далекий, трудный путь, чтобы получить всемилостивейшее разрешение герцога и короля передать свои владения сестре и удалиться в монастырь. Ей казалось, что это легко выполнимо, но все обернулось иначе. Король поставил ее перед жестоким выбором – замужество или заточение. И она, предпочтя первое, все же оплакивает без слез свою мечту, свою свободу. Каково это – имея независимый характер, знать, что отныне тебе предстоит во всем следовать чужой воле, выполнять чужие решения? Сердце его преисполнилось жалости к ней, и он мысленно поклялся, что никогда не заставит ее жалеть о сделанном выборе, никогда не причинит ей страданий.

Она оглянулась и заметила его. Душа его раскрылась ей навстречу. Это была его женщина, отныне и навсегда. Он сомневался, что, вернув Хэрклоу, испытал бы сотую долю того счастья, которое переполняло его сейчас.

Он подошел к ней и бережно обнял за плечи.

– Все решено.

Глава 18

Трое слуг выплеснули воду из ведер в огромную круглую лохань, стоявшую у очага. Анна молча наблюдала за ними. Она сидела на табурете у стола и сонно потирала глаза. Ей стало зябко, и она плотнее запахнула полы длинного халата, который прежде принадлежал ее отцу.

На ее кровати вольготно расположились несколько женщин. Они без умолку болтали, пересказывая друг дружке свежие сплетни. Дверь распахнулась, и в комнату вошли Рут и Катрин. Они бережно положили на стол свадебное платье. Анна небрежно скользнула взглядом по темно-зеленому бархатному наряду, который был скроен в Англии в соответствии с последними требованиями моды и сшит в Ла-Рош-де-Роальд.

Крепость заполонили бесчисленные гости: вассалы со своими женами и взрослыми дочерьми, соседи, друзья покойных родителей. Анна едва помнила большинство из них. При жизни матери эти люди нередко посещали их гостеприимный дом, но она в те поры была ребенком и они редко обращали на нее внимание. Теперь же все, не сговариваясь, вдруг повели себя как близкие друзья, навязывая ей свое общество, свои советы, свою помощь в приготовлении к венчанию. Вот и сейчас ее ни свет ни заря подняли с постели, чтобы совершить долгую церемонию предсвадебного омовения и облачения.

Четыре недели пролетели как одно мгновение. Четыре недели она провела сначала в дороге, а после в непрестанных трудах и хлопотах. А тут еще эти гости со своими семьями и челядью.

Она равнодушно следила за тем, как в лохань было вылито последнее ведро колодезной воды. Все это долгое время ей удавалось вытеснять из сознания мысль о том, ради чего так хлопочут и суетятся все эти люди. Она старалась не думать о предстоящей свадьбе.

Но время было неумолимо. Не далее как вчера ей пришлось убедиться в реальности надвигавшейся катастрофы: вечером Асканио пришел к ней обсудить детали церемонии. Со свойственной ему обстоятельностью он принялся объяснять ей, что и как она должна будет делать, что говорить. Покончив с перечислением обетов, какие она даст у алтаря, Асканио посоветовал ей совершить действо, не предусмотренное обрядом и, с ее точки зрения, совершенно неприемлемое, но, по его мнению, весьма и весьма желательное.

Он сказал, что ей следует встать на колени перед своим новообретенным супругом.

Анна вспыхнула от возмущения и запальчиво спросила:

– Это Морван предложил, да?!

– Ничего подобного. Он понятия не имеет об этом обряде.

– Который, между прочим, давным-давно устарел, – заметила она.

– Но порой еще выполняется. Анна, поймите, у некоторых предстоящая свадьба вызывает неудовольствие и всякого рода подозрения, которые необходимо развеять. По их мнению, святая, каковой они вас считают, должна быть непорочна. Они забрали себе в головы, что английский король принудил вас к этому браку, вступив в который вы утратите чистоту, а вместе с ней и святость. Таковы настроения простолюдинов. Вассалам же и владельцам окрестных земель потребуется время, чтобы узнать и оценить Морвана. Пока же они станут пристально и ревниво наблюдать за вами. Взять хотя бы Болдуина и Голтье из самых дальних ленных поместий. Во все время церемонии они глаз с вас не спустят. Чтобы, заметив малейшее выражение неудовольствия на вашем лице, найти впоследствии случай избавить старшую дочь Роальда де Леона от ненавистного английского мужа.

Анна пожала плечами. Она вовсе не замечала, чтобы в последние дни за ней кто-то пристально наблюдал, следил за ее настроением, выражением лица. Но Асканио, разумеется, виднее. Она по-прежнему полностью доверяла его суждениям.

– Вы ставите меня перед очень трудным выбором. Я должна подумать.

– Я вас ни в чем не неволю. Когда придет время, поступайте как знаете.

Анна поднялась с табурета и подошла к лохани с теплой водой. Преклонить колени перед мужем? Нет, она не может поступать, как советовал ей Асканио. Ему не понять, что творится в ее душе.

«Я не могу лгать самой себе перед алтарем. И не встану на колени перед Морваном. Да поможет мне Господь!»

Она выразительно взглянула на Катрин, и та, поняв ее без слов, вежливо выпроводила из комнаты женщин, которые по-прежнему сидели на постели и увлеченно сплетничали.

Итак, все состоится нынешним вечером. Долгих четыре недели ей удавалось вытеснять мысли об этом из своего сознания. Дорога из Англии, хлопоты, гости… Теперь же, оставшись наедине с собой, она вынуждена была взглянуть в лицо грядущему. Ей предстояло выполнить решение, которое долго зрело в ее душе. Она была тверда и непреклонна, но… надо было еще довести его до Морвана.

Со дня помолвки, которую праздновали в Англии, она мало с ним виделась. По возвращении в Бретань он надолго отправился в Брест и вновь появился в Ла-Рош-де-Роальд, лишь когда в крепость начали съезжаться гости. С собой он привез двух жонглеров, чтобы те развлекали многочисленных участников свадебного пира, и, словно невзначай, сообщил Анне, что нанял трех рыцарей и пятерых воинов, которые вскоре пополнят крепостной гарнизон.

Поездка оказалась результативной, но Анна сочла оба приобретения Морвана совершенно лишними. Не иначе как он предпринял этот вояж с единственной целью – чтобы побыть вдали от нее.

Он пообещал выполнить многие из ее условий. Прошлой ночью ее осенила идея, как помочь ему сдержать свое слово.

Пир был в самом разгаре. Столы ломились от яств и напитков, гости же сидели так тесно, что невольно задевали друг друга локтями. В огромном зале поместились только вассалы, соседи, их родные и слуги, которые сновали между столами, а также самые почетные жители городка. Остальные праздновали свадьбу своей госпожи за столами, накрытыми во дворе.

Анна обвела глазами собравшихся и лишь теперь приметила некоторых, кого не ожидала увидеть в стенах замка. Взгляд ее быстро перебегал с одного лица на другое. Вот младший сын мясника. Жена лесничего. На коленях у нее младенец лет полутора от роду. Здесь, в огромном зале, на празднование ее свадьбы собрались решительно все, за кем она ходила во время болезни, и кто выжил благодаря ее заботам. А она лишь теперь заметила этих людей.

Морван вернулся на свое место за столом по левую руку от нее.

– Что случилось? – спросила она.

– Пустяки. Асканио этим займется.

– Нет, не пустяки, Морван, если уж он известил об этом тебя.

– Некоторые из крестьян молятся в открытом поле о сохранении твоей непорочности, о том, чтобы Господь избавил тебя от меня. Может, ты и сама к ним присоединишься?

Она вскочила со своего места:

– Нет, выйду и попытаюсь их образумить.

Он удержал ее за руку:

– Никуда ты не пойдешь!

– Достаточно будет одного моего слова, чтобы они разошлись по домам.

– Достаточно будет одного взгляда на твое лицо, каким оно было в последние часы, и они поймут, что ты мысленно молишься вместе с ними.

– Это неправда, – солгала она. До самого захода солнца ей удавалось изображать из себя счастливую невесту, но к вечеру притворяться стало невмоготу. Она втайне несколько раз прочла про себя молитву об избавлении от напасти.

– Уж не считаешь ли ты меня слепцом, который не видит, что с тобой происходит? С самого заката у тебя выражение лица совсем как у приговоренной к казни. Но что бы ни творилось теперь в твоей душе, позволь напомнить условия нашего соглашения. На эту ночь ты моя, Анна.