Стратегии злых гениев

Психосексуальная основа деструктивности

Практически любая форма деструктивности имеет своей подспудной целью достижение власти и влияния. Впрочем, сразу стоит оговориться, что и реализация конструктивных идей также предполагает наличие власти и влияния на окружающий мир. Практически любое активное действие человека содержит в себе элемент бессознательного стремления к власти, реализации возможности доминирования. Но по своей внутренней, энергетической сути существует гигантская пропасть между желанием живописца влиять на мир своими полотнами, обращая его к своему видению мироздания, и фанатика, из тщеславия посылающего полчища собратьев для истребления друг друга. Так же, как не может быть сопоставимо влияние музыканта, который заставляет восхищаться колдовским букетом звуков, и разрушителя, способного сжечь город.

Многие ученые уже давно сказали свое веское слово относительно сплетения власти и эротизма. Зигмунд Фрейд недвусмысленно подчеркивал неразрывную связь сексуальной и психической жизни, подчеркивая, среди прочего, что агрессия и влечение к смерти являются таким же естественным биологическим побуждением, как и инстинкт продолжения рода. Артур Шопенгауэр называл эротические стремления «сильнейшей волей к жизни». Действительно, власть многолика, она имеет множество проявлений и форм, и ее низшей ступенью всегда было сексуальное обладание для мужчины и сексуальная привлекательность для женщины. Так было со времен промискуитета (стадии ничем не ограниченных отношений между полами до установления норм брака в обществе), когда вожак человеческой стаи по праву силы присваивал себе любую самку, одновременно подавляя остальных самцов, доминируя на определенном участке пространства, властвуя в определенном микросоциуме. Сексуальная власть, таким образом, всегда была тесно связана с социальным доминированием, а с развитием жизни человек часто прибегал к подменам, в ходе которых одно проявление власти заменяло другое. Например, в ходе войн захватчики нередко осуществляли сексуальные насилия, насыщая за счет достигнутой власти эротический голод. А сексуальные издевательства в тюрьмах продолжаются и поныне, но в большинстве случаев они служат демонстрацией социальной власти. Сексуальные притязания и домогательства тех, кто в цивилизованном мире стоит на более высокой социальной ступени, к тем, кто ниже по положению, также является лишь закамуфлированной формой стремления к психосексуальной власти.

Сексуальная власть, как и любое другое ее проявление, зависит от устремлений и жизненной позиции каждого человека. При этом если сексуальное или грубое физическое доминирование одного индивидуума над другим может подменять иные формы власти, то и любые другие проявления возвышения человека, от религиозного и государственного лидерства до признания творческого таланта, могут служить эрзацем сексуальной силы. Может показаться удивительным, но среди титанов вообще достаточно редкое явление – нормальная (с точки зрения общепринятых норм своего времени) сексуальность. Что касается деструктивных личностей, то в большинстве своем они несут в себе либо гипертрофированную сексуальность, либо сексуальную инфантильность. Говоря о психосексуальном контексте деструктивности, стоит принять во внимание идею восточного философа Ошо об энергетическом единстве внутренней системы человека, которая дает объяснение такому нестандартному положению вещей. Энергия внутри человека способна трансформироваться, а человек может по своему разумению направить ее в разные русла. Если энергия будет подчинена интеллекту, она становится духовной энергией и может служить творческим достижениям; если никаких идей нет, энергия будет устремляться в другие ниши. Иными словами, когда человек не способен сосредоточиться на какой-нибудь созидательной идее, которая захватывает его целиком и которой он посвящает большую часть своей энергии, его энергия будет стремиться вернуть его в животное состояние. Находясь в нем, человек лишается стремления к самореализации, а заботится преимущественно о таких тривиальных вещах, как сексуальное удовлетворение или максимальное удовольствие от еды и питья…

В результате люди, которые имеют неограниченную власть и не обременены тяжелым трудом для обеспечения себя и семьи всем жизненно необходимым, часто сосредоточивают свои помыслы на сексе. Секс, становясь для них всем, приобретает различные формы и оттенки, заполняет таких людей целиком или почти целиком, разрушая целостность личности и приводя к хаосу и деградации. Любопытно, но худшие примеры деструктивной сексуальности являют как раз те фигуры, которые, отлученные от власти и обладающие неограниченными полномочиями, не имеют или не испытывают необходимости бороться за нее в силу традиций или иных жизненных ситуаций. К примеру, внутренний мир иракского диктатора Саддама Хусейна пуст и ужасен, но в силу сосредоточенности на власти на фоне доступности женщин он не придавал сексу особого значения в своей жизни. Хотя тиран имел множество любовниц, мысли о них никогда не были навязчивыми идеями. Зато его старший сын Удей, отлученный от власти, практически всю свою жизнь сосредоточил вокруг секса, а оргии и насилие стали для него частью повседневной жизни. Даже европейским женщинам было непросто избежать его навязчивых сексуальных притязаний, а двум итальянским манекенщицам, посетившим Ирак по приглашению Удея, пришлось в полном смысле спасаться бегством. Что же касается иракских женщин, то для зарвавшегося отпрыска Саддама не существовало ограничений, у него были даже собственные тюрьмы, в которых истязались и подвергались насилию строптивицы. К концу жизни личность этого человека была разрушена до основания, сам он представлял собой жалкое зрелище. В таком же контексте можно упомянуть верного сталинского приспешника Лаврентия Берию, который, не имея возможности бороться за власть при живом, сосредоточенном на властвовании Сталине, забавлялся сексуальными похождениями. Насилие и сексуальное доминирование настолько прочно вошли в его жизнь, что на время в подсознании стали заменителями самой власти, фактически единственно возможной формой ее демонстрации. Девушек хватали прямо на улице, чтобы возвысившийся негодяй мог их безнаказанно насиловать. По той же причине Калигула, Нерон или Иван Грозный, получившие власть как подарок судьбы, уделяли сексу гораздо больше внимания, чем те, кому пришлось добывать власть силой или хитростью и коварством. Действительно, ни Чингисхан, ни Сталин, ни Гитлер не усматривали в сексе того уровня величия, которое способно было поднять их над миром и стать дополнительным символом власти. Их мысли и устремления были заняты другим полюсом власти.

Небезынтересна попытка Ошо связать секс и агрессию в единую цепь. По его мнению, одержимость проникновением в чужое тело, как фаллоса мужчины в женское лоно, так и оружия в тело иного живого существа, имеет в подсознании сходство самого стремления. И в частности, из формулы философа следует, что сексуальное удовлетворение сродни разрядке, какую подневольный воин или сознательный убийца получает при осуществлении акта насилия. Это чрезвычайно важное замечание, поскольку способно обнажить и объяснить человеческую жажду к агрессии в принципе. Как каждый человек неосознанно или сознательно стремится к получению сексуального удовлетворения, так глубоко в подсознании человека дремлют демоны смерти, готовые проснуться и взяться за свое черное дело. Но так же очевидно, что для появления непреодолимого стремления к сексуальным излишествам человек должен знать о них, испытывая или наблюдая. Если таких эпизодов в его жизни на этапе формирования личности не было или если он увидел нечто подобное, будучи уже сформированной, целеустремленной личностью, узнанное может и не возбудить в нем деструктивных мотиваций. И напротив, сцены сексуального насилия или физических истязаний, увиденные или, еще хуже, испытанные в детстве, в большинстве случаев становятся назойливыми провокаторами сознания. Сверля все чаще и глубже, эти раздражители приводят к галопирующему росту деструктивного внутри человека. Небезынтересно, что многие философы считают одним из наиболее сильных раздражителей сознания власть саму по себе.

Примечательно, но большинство дисгармоничных фигур, одержимых иррациональными, направленными против человека, идеями – фантомами, проявляли необычные, неестественные для общества своего времени сексуальные влечения. Достаточно часто гипертрофированно активный эротизм являлся следствием яростного стремления к запретному, не дозволенному остальным членам общества. Нарушение табу всегда относилось к одной из эффективных форм проявления власти и потому часто использовалось деструктивными личностями, в подавляющем большинстве примитивными и лишенными понимания иных форм проявления власти. Вполне очевидно, что превращающееся в навязчивую цель стремление достичь небывалого наслаждения в значительной степени оказывалось связанным с неосознанным намерением продемонстрировать, насколько далеко простирается власть индивидуума и насколько велико его презрение к общественным нормам и канонам. Более того, часто стремление к сексуальной власти на первом этапе являлось не поиском физиологического наслаждения, а компенсацией дисгармонии сексуальной сферы и первоначально должно было решить задачу утверждения в социуме, а также самоутверждения, приобретения или возвращения высокой самооценки. Затем же понятия сексуальной власти, физической власти (выражающейся в присвоенном праве убивать или позволять жить) и психической власти (непрерывной жажде подавления) в восприятии деструктивной личности сращивались или настолько тесно переплетались, что составляли мозаичную картину одного и того же образа демона.

Жизнь людей, лишенных способности любить и творить, зато болезненно одержимых идеями властвования, свидетельствует о прямой связи власти с психосексуальной сферой. Часто власть используется ими для жестокой сексуальной эксплуатации, но еще чаще у «злых гениев» происходит наоборот: секс используется для подчеркнутой демонстрации власти. Этот вирус распространялся от самого тирана и его ближайшего окружения вниз по иерархической лестнице пропорционально влиянию каждого участника сформированной системы власти. У многих великих негодяев были лакеи-приспешники, которые действовали еще более жестоко и прямолинейно, поскольку являлись исполнителями тайных или явных желаний своих господ. У Калигулы был Лепид, у Нерона – Тигеллин, у Ивана Грозного – Малюта Скуратов, у Сталина – Лаврентий Берия, у Саддама Хусейна – химический Али. Они во многом компенсировали временное отсутствие сексуальных притязаний своих боссов откровенными желаниями сексуально подавлять женщину и неумолимо садистскими склонностями к насилию. В некоторых случаях они нужны были для удовлетворения склонности хозяев к вуайеризму: они должны были еще насытить неодолимые желания извергов смотреть на истязания других (или хотя бы знать о них), что становилось еще одним подтверждением незыблемости и безграничности их власти. Конечно, и сами вассалы деструктивных гигантов пользовались практически безбрежными перспективами близости к ним. К примеру, если Гитлеру самому были присущи извращенные формы секса, то и его приближенные, почуяв дозволение презреть существующие каноны морали и общественных норм, не упустили возможности воспользоваться запретным плодом и нарушить табу. Герман Раушнинг в своем исследовании «Голос деструктивного» дает такую оценку окружению диктатора: «Наиболее презренное из всего – это зловонные испарения скрытой, неестественной сексуальности, которая наполняет и загрязняет всю атмосферу вокруг Гитлера. Ничто в этом окружении не искренно. Тайные связи, заменители и символы, фальшивые нежности и скрытые похоти – все в окружении этого человека неестественно, все не имеет открытости природного инстинкта».

Иногда пороки крупных злодеев распространялись на потомство. Не только сыновья Саддама Хусейна проявили себя как моральные уроды, невоздержанные в сексе и алчущие насилия и убийств. Иван Грозный сознательно лепил из сына отъявленного садиста. Но более всего порочность родителя нашла выражение в детях Екатерины Медичи. Французская королева, по всей видимости, не могла сама испытать чувственного удовольствия обычного человека, довольствуясь на склоне жизни актами вуайеризма и садомазохистского истязания красивых придворных. Зато ее многочисленные дети с лихвой компенсировали сексуальную патологию матери. Красотка Марго жила в кровосмесительной связи со всеми братьями, эротические же забавы сыновей королевы Медичи простирались еще дальше, подтверждая гипотезу о неспособности проявить себя в других областях, и прежде всего в качестве государственных деятелей. Наиболее раскованный из них – самый младший и, как утверждают исторические источники, самый любимый сын Генрих – был, по словам Льва Клейна, «фривольный и сугубо гомосексуальный», «со своими бесчисленными миньонами».

Чем более примитивными в своих воззрениях и устремлениях оказывались враждебные к человечеству покорители Фортуны, тем большее значение приобретали в их глазах сексуальные символы. Калигула во время апогея власти утверждался доведенным до абсолюта сексуальным доминированием, достигаемым за счет так называемого «права первой ночи». Отбирая у других мужчин возможность лишения девственности своих избранниц, полусумасшедший тиран использовал сексуально-психологическое насилие в качестве инструмента демонстрации своей власти. Сексуальная власть становилась для него сакральным символом и заменителем власти во всех иных плоскостях еще и в силу неспособности проявить себя в другой области. И хотя тот же Калигула пытался выступать на играх в качестве возницы, а однажды даже организовал военную кампанию, не только окружающим, но и ему самому была понятна собственная несостоятельность и комичность положения императора, пытающегося утвердиться на каком-либо принимаемом обществом поприще. Более образованный и обладающий изощренным деструктивным мышлением, но такой же ущербный Нерон достиг абсолютной власти путем возбуждения всеобщей паники и ужаса, поэтому подобные сексуальные эрзацы ему были необходимы гораздо меньше. Но и у него за демонстрацией вопиющей разнузданности, устройством удручавших современников масштабных оргий, где сам он выступал как в доминирующей роли, так и в пассивных гомосексуальных играх, также скрывается желание показать «совершенную» власть – власть «покорителя недозволенного». Такую форму демонстрации власти он использовал для того, чтобы добиться запоминания своего образа, но ключевой причиной была все та же необходимость заменить чем-то «осязаемым» посредственность правителя, как и скудость личности в целом. Разгул и сексуальная вседозволенность выступали у Нерона в качестве демонстрируемой им возможности властителя совершать запредельные поступки, внедряться в область недопустимого, и это тоже становилось частью самой власти. Так или иначе, иррациональное выпячивание эротических побуждений присутствовало в жизни Нерона, ибо он, как и Калигула, жил без всякой разумной цели, без каких-либо идей. И так же, как и Калигула, Нерон с томительной патетичностью искал себя, например, в качестве театрального актера, пытаясь затушевать не только тривиальную лень и примитивность образа жизни, но и психическую неготовность проявить себя достойной личностью. Выпячиваемый эротизм в самых различных формах стал неотъемлемой частью портрета Нерона. Летописцы подчеркивали, что император, отправляясь в Элладу, взял с собой новую жену (которой он обзавелся после зверского убийства Поппеи), кастрированного мальчика Спора для гомосексуальных утех и известную в Риме участницу сексуальных оргий, умевшую превратить интимный акт в невероятное театрализованное представление со множеством декораций. Но та же официальная брачная церемония Нерона с мальчиком Спором может свидетельствовать как об отсутствии внутренних ограничителей у императора, так и о его преднамеренном действии, направленном на создание общественного резонанса.

Царь Иван Грозный, человек с опустошенной душой и стремительно деградирующей психикой, также использовал секс для компенсации бездарности властителя. В его кровавой жизни непомерная разнузданность присутствовала для демонстрации вседозволенности, как, например, «содомский грех» с Федором Басмановым, которого он позже безжалостно убил. Так же, как и римские императоры-тираны, Иван Грозный еще в раннем возрасте «предавался диким потехам», гоняя с ватагой подростков с наклонностями маньяков по московским улицам и растаптывая конями прохожих. Раззадоренные отсутствием преград и озверевшие от страсти молодчики с великим князем Иваном во главе хватали девушек прямо на улице и увозили насиловать. Уже тогда царь-насильник начал испытывать восторг не столько от самого физиологического акта, сколько от пьянящей власти и возможности видеть насилие и связанные с ним психологические травмы жертв. Он наслаждался возможностью при помощи уничижительного секса переводить человека из нормального состояния в состояние мученика, истязаемого, подавленного, молящего о пощаде и поверженного. Подобные акты группового изнасилования, к которым Иван Грозный подключал не только десятки опричников, но и собственного сына, периодически повторялись в течение всей его жизни, что, среди прочего, говорит об исключительно извращенном, садистском восприятии сексуальной связи. Царь-деспот дошел до того, что в Александровской слободе (где патологический трус прятался от возможного возмездия) вместе со своими опричниками раздевал девушек и «забавлялся» стрельбой в них из луков. Как и Калигула, для компенсации своей недостаточности и ущербности царь присвоил себе «право первой ночи», с особым рвением насилуя девственниц. Летописи хранят много страшных историй об этом маньяке; наиболее шокирующим кажется эпизод, когда, нагрянув с погромом в дом одного из своих подданных, он приказал опричникам посадить одну из женщин на натянутую веревку и таскать ее по ней, пока несчастная не скончалась от невыносимых мучений. Сыну же своему он велел насиловать ее юную дочь.

Не исключено, что бисексуальность Ивана Грозного, как и Нерона, проистекала из желания испробовать все в области секса. Но еще больше самому гнусному из российских властителей была присуща страсть к сексуальному насилию для демонстрации силы. И тут почти всегда присутствовал сексуальный контекст, начиная с первого убийства. Так, приказав убить главу своего опекунского совета князя Андрея Шуйского, четырнадцатилетний правитель распорядился раздеть его, и обнаженное обезображенное тело первой жертвы несколько часов находилось на улице, являясь немым свидетельством не только власти государя, но и его неожиданно обнаружившейся жажды унижать жертву. На этот нюанс особое внимание обращает и Л. Клейн, исследовавший гомосексуальные проявления известных исторических личностей. Ученый подчеркивает вуайеризм Ивана Грозного, указывая на то, что «сладострастное наслаждение смешивалось у него с наслаждением от насилия над живыми существами и властного унижения окружающих».