Стратегия обмана. Политические хроники

Когда мост Черных Братьев скрылся из виду, Александра, не отнимая руки, произнесла:

— Это ты его?

Сарваш даже обиделся.

— Разве я похож на душегуба?

— Вообще-то похож, — сказала она. — Вам, буржуям, никогда закон писан не был, как сказал Маркс, нет такого преступления, на которое не пошел бы капитал ради трёхсотпроцентной прибыли.

Переварив агитационные обвинения, Сарваш ехидно заметил:

— Да-да, вы ещё спросите, не пью ли я кровь христианских младенцев.

Как ни странно, но Александру эта фраза рассмешила.

— Что, вы больше не грустите по убиенному? — спросил он.

— Я даже спрашивать не буду, что он тебе сделал.

— Вот и не надо, потому что его смерти желали многие люди.

— Да что ты? А я прочитаю завтра об этом в газетах?

Сарваш резко остановился, Александра тоже. Он хотел разглядеть её лицо в свете фонаря.

— Что? — спросила она.

— Просто любуюсь, — улыбнулся он, наблюдая за её слегка растерянным взглядом.

Сейчас в ней не было и тени той хищности, что он видел семь лет назад в застенках НФОП. Убийца и террористка, но такая очаровательная.

— Я не писаная красавица, чтобы мною любоваться, — заметила Александра.

— Вы интересны совсем другим.

— И чем?

— Живыми и изменчивыми эмоциями.

— Там, между прочим — кивнула она в сторону моста, — мёртвый человек плещется ногами в Темзе, твой шеф, а ты сейчас говоришь о какой-то ерунде.

— Мне стоило рыдать и рвать на себе волосы? — ухмыльнувшись, поинтересовался Сарваш.

— А что, он был такой сволочью?

— Как вам сказать, вы же сами только что говорили про капитал, прибыль и преступление. Считайте, если бы не смерть, мой бывший босс до конца своих дней сидел бы в тюрьме. Ну что, в вас ещё осталось сочувствие к дельцу, обслуживавшему Церковь и мафию?

— А сам ты кого обслуживаешь?

— Мне уже больше трёхсот лет. За такой срок отпадает всякая необходимость в покровителях и хозяевах.

— О, так ты хозяин самому себе и еще десяткам тысяч ничего не подозревающих смертных?

— Почему же только десяткам? — ехидно вопросил Сарваш.

По губам Александры скользнула соблазнительная полуулыбка. А вот слова, с них слетевшие были скорее забавными, чем соблазняющими:

— Слушай, а может ты никакой не Ицхак Сарваш. Может на самом деле тебя зовут Майер Ротшильд, и было у тебя пять сыновей, а?

Сарваш рассмеялся, еще никто не додумывался идентифицировать его с некогда самым главным конкурентом. Александре он решил ответить любезностью на любезность:

— А ваш творческий псевдоним, случайно не Габи Крёхер? Не балуетесь на досуге похищениями министров?

Веселье вмиг спало с лица Александры, а сама она, отвернувшись, спешно походкой зашагала по тротуару. Сарваш понял, что задел женщину за живое и попытался её нагнать.

— Простите Александра, я и не думал обижать вас.

— Проехали, — только и сказала она, доставая из пачки сигарету.

Пока она закуривала, Сарваш размышлял над её мрачной реакцией. То, что он попал своим замечанием в точку, он абсолютно не сомневался. Но вот что стояло за этой реакцией?

— Вижу, вы не очень-то счастливы в своей профессии, — как бы невзначай заметил он.

Соблазнительно выпустив сигаретный дым через ноздри и, отняв сигарету нетривиальным движением руки, Александра ответила:

— А я не для собственного удовольствия ей занимаюсь.

— Тогда для чего же? Во имя свободы от колонистов, как вы когда-то мне говорили? Ну, так как, обрели вы свободу или еще нет?

Александра не сводила с него глаз, и этим взглядом можно было прожечь насквозь:

— Если ты такой умный, то зачем спрашиваешь?

— Вы разочарованы, как я вижу. Но ведь когда-то я предупреждал вас, что всё произойдет именно так. Я предлагал вам бросить эту затею с борьбой, но вы отказались.

— Помнится, ты предлагал мне уехать с тобой.

— Готов предложить это ещё раз.

— Да брось, — отмахнулась она. — У меня выслуга двенадцать лет, а если учесть протестное движение, то все четырнадцать. С таким стажем и опытом на покой так просто не уходят.

— Тогда сбегите.

— Куда?

— Мир огромен.

— Ну-ну, — недоверчиво буркнула она и, искоса посмотрев на Сарваша, призналась. — Меня заставляют делать то, чего я не хочу, а теперь ещё и то, что не могу. Я знаю такие вещи, за которые проще убить, чем предлагать подписку о неразглашении и следить за её исполнением.

— Вас убить невозможно, — на всякий случай напомнил он юной альварессе.

— Мне от этого не легче, — произнесла она с плохо скрываемой грустью и откинула сигарету.

Сарваш понял, что настал момент, когда нервы женщины обнажены и можно воздействовать исключительно на её эмоции. Он подошел к ней вплотную и, положив одну руку ей на плечо, другой ласково провел по щеке:

— Хотите решить все проблемы самостоятельно? — ласково спросил он, глядя в её растроганные глаза.

Александра вздохнула и кратко кивнула.

— А если не получится? — продолжал он.

На это она изобразила недоумение и лишь пожала плечами.

— А если я хочу помочь.

— Как? — наконец заговорила она, при этом вопросительно вздернув бровью.

Сарваш улыбнулся, поняв, что теперь она хочет его слушать:

— Для начала я куплю два билета в Доминикану и сниму для нас виллу. Ах да, вы наверное презираете буржуазный образ жизни. Тогда вилла будет скромной. Но если вы захотите бунгало или шалаш, я рассмотрю и это вариант.

Алекс улыбнулась и едва слышно рассмеялась, замотав головой:

— Я девять лет прожила в пустыне, ненавижу жару и солнце.

— Хорошо, — тут же отреагировал Сарваш, — тогда уедем в Исландию, тепла и солнца там мало, зато много чудес суровой природы. Снимем уединенный домик в глуши и будем наведываться в Рейкьявик только по выходным.

— Сарваш, — снисходительно, но все же с улыбкой глядя на него, произнесла Александра, — какая еще исландская глушь? Что ты там собираешься делать?