Страж для бабочки

— Доброе утро, — как гром среди ясного неба звучит милый голосок в проходе.

Вадим вздрагивает и удивлённо смотрит на подопечную. Свежая, только после душа, она сияет естественной красотой, и даже синие волосы придают её образу какой-то завершённый штрих.

— Вкусно пахнет! — задорно заявляет она, подходя к плите и слегка наклоняясь, заглядывает под крышку сковороды. — А что это? — удивлённо спрашивает.

— Гренки, — не менее удивлённо отвечает Вадим совсем незнакомой девушке, чей зад чётко очерчен натянувшейся на нём футболкой. Однако вау-эффект моментально развеивается, стоит лишь ему опустить взгляд чуть ниже, на монитор ноутбука, и вспомнить ночные переписки чужого аккаунта. Однако презрительный, холодный взгляд исчезает, стоит лишь лицемерной соблазнительнице обернуться на него.

— А там что? — указывает на духовой шкаф.

— Запеканка.

— С мясом или макаронами? — всё так же весело спрашивает она.

— Творог, — легко и просто отвечает Вадим, закрывая браузер с чужой страничкой подальше от случайного взгляда. — Специально для тебя.

— Для меня?

— Лёгкий, низкокалорийный и достаточно сытный. А то ты со своим бездельем скоро жиром покроешься на моей еде. Родные не узнают.

Подопечная смеётся над его словами, с трудом доходя до стола и вытирая проступившие слёзы.

— Я? Жирная? — возмущается она и бойко задирает футболку, демонстрируя лёгкие трусики и обнажая самый низ груди. Встав боком, победно хлопает себя по втянутому животу. — Никогда! Потому что сегодня обязательно приберусь в своей комнате. Честно! — лучезарно улыбается проказница.

Отключив саундтрек «Бегущего по лезвию» и закрыв ноутбук, Вадим встаёт из-за стола и идёт к плите.

— Тебя сегодня прям подменили, — ехидно замечает он, проходя мимо неё. — Чай? Кофе? Есть булочки, бутерброды, молоко. Всё на твой выбор.

— Что у тебя в кружке? — любопытно спрашивает Аня.

— Молоко с кофе, — обернувшись, отвечает Вадим.

— Не кофе с молоком, а молоко с кофе? — подопечная улыбается краешком губ и, помедлив, спрашивает: — Можно попробовать?

— Из моей кружки — нет. Налить? Тебе понравится! — он решает затащить её в свой клуб «кулинарных извращенцев».

— Давай! — не то с интересом, не то отыгрывая роль, соглашается подопечная.

Под хихиканье и до глупости не смешные оправдания о стрессе и плохом самочувствии, Вадим расставляет наполненные тарелки на обеденный стол и наливает ещё один напиток. Покончив с приготовлениями, усаживается как можно дальше от подопечной, в угол, где она сидела сутки назад. Как-то незаметно диалог, больше похожий на непрерывный монолог, перерастает в истории о пройденных школьных экзаменах, подругах и прочей чепухе. И во всём этом ловко избегаются все те «достижения», о которых Вадим читал в папке. Вполуха слушая, он изредка вставляет словечко, создавая для девушки иллюзию заинтересованности в разговоре. Сам он скептически пробует своё творение, макая кусочки запеканки в доставшееся от соседки варенье, и поглядывает на подопечную.

С самой подачи блюда Аня, всем телом подавшись в его сторону со своего места, почти неотрывно смотрит на него, а во время еды пытается привлечь его внимание к своим губам. Встречаясь же взглядом, она легко улыбается или смущённо поправляет за ухо плохо уложенные волосы, чем обнажает тонкую шею. Даже без знакомства с ночными переписками подопечной, Вадим без труда видит в её действиях неуверенность и волнение, и даже чуточку борьбы самой с собой, как ему кажется. С каждой минутой она всё больше теряет контроль над своей мимикой и действиями, забывая о незначительных деталях, что становятся всё заметнее. Так, по-началу расслабленная и открытая поза становится нервной и скованной, спокойные брови теперь сосредоточенно сведёны, а недавно задорная улыбка уже совсем не похожа на искреннюю.

Одновременно с этим, в глазах Вадима все движения и новый образ подопечной выглядят слишком… знакомо? В последний раз так неумело его клеила Катя в школьной столовке ещё в восьмом классе. Он усмехается от мысли, что подопечная надеется охмурить его столь топорными и не отточенными навыками, словно он её сверстник. Аня воспринимает его улыбку по-своему и застенчиво отворачивается, на что Вадим закатывает глаза.

«Оскар ей», — мысленно саркастично аплодирует Вадим.

— Расскажи о себе, — просит подопечная, а затем слизывает варенье с кусочка запеканки прежде, чем не спеша положить его в рот.

— Чего это ты? — подобравшись, подозрительно спрашивает Вадим.

— Да всё я, да я. Скажи хоть слово о себе. У тебя есть кто-нибудь? Жена? Девушка? — двусмысленно выделяет Аня последнее слово.

— Какое тебе дело до моей личной жизни? — беззлобно отвечает он, всем видом показывая спокойствие и безразличие, хотя в душе желал поставить соплячку на место. Семья — последнее, о чём он готов с ней разговаривать.

— Секрет, что ли? — Аня обиженно надувает губки.

— Я не обсуждаю свою личную жизнь с клиентами.

— Так я клиент? — мрачнеет девушка. — Только и всего?

— Мы знакомы четыре дня, и ты пока не доросла того, чтобы я был с тобой настолько искренним.

Подопечная смотрит на него обиженно, но с вызовом.

— Дам тебе совет, как лучше всего меня задобрить, — говорит Вадим. Перехватив полный контроль над диалогом, он садится ближе к столу и начинает забавляться, внешне оставаясь всё так же спокойным. — Искреннее поведение и хорошие поступки куда быстрее вызовут у меня симпатию к тебе, чем столь открытое двуличие. Или ты умеешь только соблазнять своих сверстников?

Подопечная забавно фыркает, а затем отворачивается, разом сдавая все позиции. Впервые с начала их встречи её щёки краснеют от смущения.

— Чем лучше ты себя ведёшь, чем проще пройдёт твоё лето, — заканчивает Вадим.

Поднявшись с места и собрав опустевшую посуду, он проходит мимо притихшей девушки в сторону разделочного стола.

— Было вкусно, — тихо раздаётся ему в спину.

Достав с верхнего шкафчика пиалу с карамельными конфетами, ранее выбранными подопечной в магазине, Вадим возвращается и ставит их перед ней.

— Не за что.

Аня удивлённо смотрит на ярко-оранжевую горку, а затем берёт пару конфет и уходит, обещая заняться уборкой. Вадим остаётся один и садится на освобождённое место. Вытянув ноги, задумчиво отпивает остатки в своей кружке.

Раньше они всей семьёй составляли домашнее меню на неделю. Если позволяло время, Вадим готовил сам, выгоняя своих дам из кухни. Однако последние две недели его желудок знал лишь доширак, бутерброды и простенькие супы приготовленные на быструю руку в небольшой кастрюльке. Не так давно, чтобы додуматься до тушёных макарон, ему пришлось знатно напрячь воображение, словно семнадцать лет упорных трудов перед плитой выветрились сразу после похорон матери. И, всё же, он понимает, что ему необходимо взять себя в руки не ради самоудовлетворения перед двуличной соплячкой, а ради памяти обо всех маминых уроках и советах.

— Ладно, — выдыхает Вадим, в голове набросав начальный план действий, от которого уже можно было отталкиваться. Залпом допивая молоко с кофе и тяжело опуская кружку на стол, он мысленно набирается сил перед предстоящим марафоном. — Кухня зовёт…

***

Перелистывая злосчастную папку с информацией на подопечную, Вадим подходит к её комнате. На следующий день у него запланирована поездка к Соне, так что сейчас он хочет поговорить с девушкой, чтобы всё не обернулось ещё одной проблемой. Встав у двери, прислушивается к звукам за ней. Оттуда раздаётся возня, пыхтение и бормотание. Представляя себе картины одна краше другой, он приоткрывает дверь, однако увиденное оказывается выше его фантазии. Всматриваясь в сосредоточенное лицо девушки и её отчаянные движения руками вверх и вниз, Вадим никак не может понять, какого чёрта она стоит коленями на столешнице и половой тряпкой драит окно.