Страж могил

Все меньше и меньше людей оставалось на крепостных стенах. Солдаты Короля теперь спешили на внутренний двор. Враг прорвал оборону, но его еще можно было остановить, отбросить назад. И – возможно – обратить в бегство, нагнать, рассеять, разбить…

Несколько отрядов кое-как сдерживали лезущих через ворота мертвяков, а основные силы людей тем временем собирались в отдалении, выстраивались на площади перед аллеей, что вела к могилам, готовились к решающей схватке.

Отступать было некуда.

Развевались на ветру тонкие языки вымпелов, трубили горны, драли глотки злые сотники. В три линии строились пешие защитники. В первой – опытные ратники в тяжелых доспехах, с широкими мечами в руках. Стеной должны встать они на пути врага, стеной должны заслонить следующий ряд бойцов – ряд копейщиков, где перемешались солдаты короля и простые ополченцы. Когда накатит волна мертвяков, они крепко упрутся в землю ногами и опустят копья. Выдержат натиск, сколько смогут, а потом выхватят клинки и смешаются с третьей линией, в которой заняли места самые разные бойцы: мечники в кольчугах и легких кожаных доспехах; ополченцы в самодельных куяках, вооруженные тесаками, топорами, плохонькими мечами, палицами и молотами; потерявшие лошадей всадники; лучники, убравшие бесполезные теперь луки… Кавалерия встала на флангах, так, чтобы пехота не мешалась под ногами, не сковывала действия, когда конная лава ударит по мертвякам с боков…

Враг не должен пройти на Кладбище.

Тревожить могилы не позволено никому.

34

– Почему Кхутул так сюда рвется? – спросил Гиз. – Зачем ему могилы? Неужели он хочет поднять всех мертвецов, что похоронены здесь?

– Это невозможно, – покачал головой Страж. – Те, что легли в эту землю, уже не подчиняются дару некроманта. Они упокоены здесь навечно.

– Тогда почему он хочет захватить Кладбище?

– Потому, что он знает то, о чем знают лишь немногие, – назидательно проговорил Страж.

– Постарайся быть кратким, отец, – сварливо сказал Огерт. – Я помню, что ты любишь говорить присказками, но сейчас для этого не лучшее время.

– Помолчи, – отмахнулся Страж. – Я знаю, что делаю. Вы должны выслушать всё. Внимательно выслушать. Для того я вас и созвал…

Они сидели за старым столом, смотрели в окно, из которого открывался знакомый с детства вид: куст сирени, три улья, две тропинки, расходящиеся в разные стороны, теряющиеся среди зеленых бугров могил, далекая кладбищенская стена, подпирающая небо.

В доме было тихо и прохладно. Пахло медом и травами.

– Кхутул не простой некромант, – сказал Страж. – Он маг, носитель множества даров. А такие люди не могут просто жить, они всегда хотят чего-то большего, лучшего. Они не умеют стоять, им просто необходимо куда-то идти. Они не умеют довольствоваться тем, что есть, они всегда хотят всё изменить. И потому они выдумывают для себя некую цель, а потом всю жизнь к ней стремятся, не замечая, как это движение меняет их, делает одержимыми, превращает в демонов… Кхутул одержим, его изощренный разум болен. Кхутул считает себя высшим существом и жаждет изменить мир. Он хочет неограниченной власти и вечной жизни. Он рассчитывает занять место Короля и мое место. Кхутул искренне думает, что улучшит мир, но на самом деле он его сломает… – Страж покачал головой, выдержал паузу, внимательно оглядел притихших слушателей. И, откашлявшись, продолжил:

– Да, мир в чем-то несправедлив. Люди страдают, болеют. Всю жизнь они живут, страшась смерти, а умирают, так и не нажившись… Но каждая прожитая жизнь – не напрасна. И в этом высшая справедливость Творца. Души людей, их знания, опыт – все переходит в эту землю, питает ее и рождает новую жизнь. Кладбище – это не просто место захоронения, это всё, чем жили миллионы людей, ваши отцы, деды, прадеды, то, о чем они думали, чему учились, что делали, чувствовали. Здесь, на Кладбище покоится могучая сила. И здесь же, на Кладбище, всходят новые жизни. Они проклевываются бледными слабыми ростками, но их питает эта плодородная земля, и ростки крепнут, тянутся вверх, цветут… Это не просто трава. Это человеческие жизни, взошедшие на могилах. Я слежу за ними. А Король их стережет…

Страж замолчал, глядя в окно, то ли о чем-то думая, то ли чего-то выжидая.

– Мне кажется, что я знала это, – тихонько сказала Нелти, поглаживая Усь.

– Кхутул тоже об этом знает, – заметил Страж. – Потому и стремится сюда.

– Трава на могилах – это людские жизни? – не веря услышанному, переспросил Гиз.

– Да, охотник, – подтвердил Страж. – Когда где-то появляется на свет новый человек, здесь проклевывается росток. Ребенок растет – и росток становится выше. Некоторая травка рождается в тени другой – и растет чахлая, болезненная. Я могу дать ей больше света, но для этого надо вырвать старую, начинающую сохнуть траву, или ту, что никогда не зацветет. И если я вижу, что слабый росток готов расцвести, я выполю все, что ему мешает. Наверное, это несправедливо. Но я стараюсь об этом не думать. Я просто слежу за травой и цветами.

– Ты не человек, – проговорил пораженный Гиз.

– Я Страж Могил. Слуга Кладбища.

– Ты – сама смерть, – уставившись в пол, холодно сказал Огерт.

Страж улыбнулся:

– Когда-то – очень давно – меня часто так называли, видимо, забывая о том, что я не только отбираю жизни, но и ухаживаю за ними.

– А ты знаешь, где наши травинки? – спросила Нелти.

– Конечно, знаю, – ответил Страж. – Уже много лет я любуюсь на ваши цветы. А ведь однажды они чуть не погибли.

– Ты покажешь их нам?

– Нет.

– Почему?

– Вам незачем видеть, насколько хрупки ваши жизни.

– Тогда зачем ты говоришь нам об этом?

– Чтобы вы ценили свои жизни… А впрочем… Может быть, если все кончится, я отведу вас к ним.

– А где находится жизнь Кхутула, ты знаешь? – спросил Огерт, подняв голову.

– Да.

– Тогда почему ты ее не оборвал?

– Это не так просто…

35

Разметав баррикады, растоптав отряды защитников, выплеснувшись на простор двора, лавина мертвяков чуть замедлила ход, но не остановилась.

На крепостных стенах еще шел бой, а неприступные каменные башни могли держать оборону еще много месяцев – но это не имело значения.

Те, кто вели мертвяков, знали: главное – прорваться на Кладбище. И тогда Король будет вынужден сдаться. Тогда он примет любой ультиматум. Так сказал Кхутул.

Но на пути к Кладбищу встала последняя преграда – стена королевских солдат, тысячи воинов, у которых не было пути к отступлению. Они скалились, словно загнанные в угол псы, глядя, как приближается волна мертвяков. Они злобно рычали, ненавидя себя за свой страх, но еще больше ненавидя пугающего врага. Они крепко сжимали мечи, копья и топоры и желали поскорей забыться в безумной сече.

Лавина ударила в стену – с грохотом, с лязгом.

И встала.

Сшиблась сверкающая сталь, полопались щиты и доспехи, затрещали древки копий, брызнула кровь. Подавшись вперед, рванувшись изо всех сил, в одном порыве закричали люди, и нечеловеческий крик этот – рев, хрип, рычание – так и завис над людским месивом, словно тяжелая туча.

Валились на землю разрубленные тела нежити, падали под ноги отсеченные головы, отлетало мертвячье оружие вместе с обрубками кистей.

Наскочила, ударила с флангов конница, опрокинула врага, смяла. И завязла в шевелящемся тугом болоте. Закружились всадники, поднимая лошадей на дыбы, топча копытами напирающую нежить, направо и налево рубя мертвяков изогнутыми саблями.