Страж. Тетралогия

История пятая Чертов мост

Бургомистр, стоящий рядом со мной, едва слышно вздохнул, и его упитанное лицо, украшенное щеточкой жестких усов, стало еще более несчастным и озадаченным, чем пять минут назад.

Я подошел к самому краю моста, глянул вниз, в белесую бездну ущелья, на дне которого вилась черная лента горной реки.

— М-да… Когда это произошло?

— В начале ноября, — ответил бургомистр. — Пришел сюда, встал на край и сиганул вниз.

— Думаю, все его кости превратились в крупинки, — сказал Проповедник, стараясь не подходить к краю. — У него явно были не все дома, раз он на такое решился.

Настроение у меня было хуже некуда. Я рассчитывал добраться до Котерна, где меня ждали дела, но этот тип влез в дилижанс, умоляя о помощи.

— Вы уверены, что самоубийца был стражем?

— Уверен. Когда его отскребли от камней, то нашли кинжал с черным лезвием и сапфиром. У кого, кроме вас, они еще есть?

— Хороший вопрос. Свидетели его смерти были?

— Конечно нет. Здесь редко кто появляется в это время года. Перевалы уже засыпаны снегом, теперь до весны через них в Жмут при всем желании не доберешься. Ездят кружным путем, через Котерн, а там уж по предгорьям.

— Тогда кто же его нашел?

— Местный художник. Он часто сюда приходит — рисует Волосы хульдры.

Чертов мост, удивительно длинный для того, чтобы не падать, сложенный из серых, с зеленым налетом камней, немного горбатый и неказистый, висел над пропастью лишь благодаря гению неизвестного строителя, упираясь в возвышающиеся над ним отвесные скалы. С одной из них срывалась текущая с плато река, превращаясь в огромный, белопенный водопад, бесконечно падающий в ущелье, поднимая в воздух тучу ледяных брызг. Они оседали на камнях и перилах, превращаясь в ледяные наросты и сосульки. Водопад был настолько близко от моста, что казалось, ревущий поток зацепит тебя и утащит следом за собой в пропасть.

— Однако и зрение у вашего художника. Как у орла. — Я вновь посмотрел вниз и едва смог различить отдельные камни. — Кто занимается расследованием?

— Никто, — пожал плечами губернатор. — Властям Дерфельда не интересны самоубийства.

Я скрипнул зубами. Не в правилах стражей умирать таким образом. За всю свою жизнь я не слышал ни об одном, кто бы решил уйти из жизни. Стражи погибали постоянно, но вовсе не оттого, что кидались с мостов.

— Получается, он погиб около двух недель назад. Следовательно, его уже закопали?

— За кладбищенской оградой, так как священник запретил хоронить совершившего смертный грех на святой земле.

— Город хоть что-то полезное сделал? — Я начал свирепеть.

Лежать стражу на неосвященной земле — оскорбление для Братства.

— Конечно. Магистрат отправил письмо в Арденау с курьерской службой, приложив к нему описание кинжала.

— А сам клинок?

— Полагаю, с ним поступили согласно закону.

— Хотел бы я на него взглянуть…

Бургомистр пожал плечами и осторожно поинтересовался:

— Так вы разберетесь, что произошло? Я задумчиво посмотрел на него:

— Вы же сами сказали, перед нами обычное самоубийство.

Он погладил усики и произнес, словно размышляя:

— За свою жизнь я видел только трех стражей. Ни один из них не собирался сводить счеты с жизнью. Конечно, не знаю, как насчет этого парня — встретиться с ним не пришлось, но, мне кажется, здесь нечто иное. В Дерфельде последнее время творится что-то странное. Не спрашивайте что — я не знаю. Это ощущение, а оно меня еще никогда не подводило.

Проповедник, не желая больше находиться на мосту, который исключительно по капризу Провидения все еще висел между небом и землей, начал ныть, что здесь нам все равно не узнать ничего интересного. Вопреки обычаю, на этот раз я был с ним совершенно согласен.

— Есть спуск вниз? Бургомистр живо кивнул:

— Да, но не здесь. Следует вернуться в Дерфельд и оттуда пойти по старой южной дороге. Часа за полтора можно добраться.

— Не быстрый способ, — промолвил я, подув на озябшие пальцы.

Пугало так не считало. Оно оказалось на краю перил, сделало шаг и рухнуло вниз. Проповедник успел только ахнуть.

— Странное чувство юмора у вашего приятеля, — сказал бургомистр, который, как и я, смотрел на камнем падающее Пугало. — У него явно какие-то проблемы с головой.

Это было забавное утверждение, притом что затылочная часть головы бывшего бургомистра города Дерфельд напрочь отсутствовала.

— Так вы поможете? — спросила душа.

— Посмотрю, что можно сделать, — уклончиво ответил я.

— Другой тоже так сказал, — ответил бургомистр.

— Другой? — нахмурился я. — В Дерфельде есть еще страж?

— Да. Приехал дня три назад.

— Имя помните?

— Я и ваше имя не спрашиваю. Память на имена чужаков у меня еще при жизни была плохая.

— Кто тебя так? — Проповедник не смог скрыть своего любопытства.

— Любовник жены, — ответил бургомистр, пощупав рану. — Знаю, выглядит ужасно.

— Его нашли?

— На следующий день. И их судьба гораздо менее завидна, чем моя.

— Хм, но вы-то все еще тут, — сказал я.

Он покосился на мой кинжал, со вздохом произнес:

— Не могу оставить свой город. Нынешний бургомистр неопытен, а я здесь тридцать лет управлял, каждую травинку знаю. Помогаю ему, чем могу.

Еще одна неутешная душа, считающая, что ей рано в лучшие миры. На своем веку я таких повидал — не счесть.

Бургомистр остался вздыхать на мосту, а я отправился в город по серпантину дороги, тянущейся вдоль старых скал Агалаческих гор. Проповедник догнал меня через десяток минут, с нетерпением спросив:

— Что думаешь обо всем этом?

— Ничего. У меня нет никаких мыслей и предположений. Человек прыгнул с моста, только и всего. На это у него мог быть миллион причин, его души поблизости я не вижу, так что просто спросить и закончить все быстро — не получится.

— Души стражей успокаиваются навеки.

— Спасибо, я помню, — буркнул я. — Зайду в магистрат, постараюсь узнать подробности. Разыщу приехавшего стража, если он все еще в городе. Возможно, спущусь к реке, хотя и считаю последнее бесполезной тратой времени и сил. Следы давно остыли.