Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Сиди там, где сидишь, — прошипела окулл, склонила голову набок, изучая свою жертву, шагнула к ней, широко замахнувшись рукой.
Удар страшных длинных когтей, снизу вверх, распорол горло и сосуды, во все стороны плеснула кровь. Мануэль, увидевший смерть Изольды от невидимых ему рук, завопил от ужаса, и его вой забился испуганным голубем в ловчих тисках подземной тюрьмы.
Окулл воткнула обе когтистые руки в тело женщины, склонилась на ней, разевая внезапно увеличившийся в несколько раз рот и втягивая в себя золотистые искорки, вылетающие из жутко разорванного горла Изольды. Это было поистине страшно,
— Ненавидишь меня? — Да.
— Выходи, страж. Одной души мне мало, они слишком редко попадают в мои руки.
— Гореть тебе в аду, старая ведьма.
— Вот только никак не найдется тот, кто меня туда отправит, — хохотнула она и скрылась во мраке.
Карл сидел на полу, закрыв лицо большими ладонями:
— Ты чувствуешь себя таким же беспомощным, как и я, Людвиг?
— Вроде того, — ответил я. — Мануэль, заткнись. Мануэль не затыкался и вопил, не переставая. Я слышал всхлипы Марии. Она перестала плакать лишь через несколько часов, глубокой ночью, а вот Мануэль не унимался. Его смех, слезы, молитвы, богохульства и полная околесица, которую он нес, говорили о том, что бедняга окончательно свихнулся.
— Карл, у меня есть кое-какая идея, — произнес я то, о чем думал всю неделю.
— Мне не нравится, как ты это говоришь.
— Приведите мне священника! Апокалипсис грядет, и всадники уже скачут по свету! — вопил умалишенный.
Карл высунул руку между прутьями решетки и швырнул металлической кружкой в камеру Мануэля. Тот глупо хихикнул и заткнулся, впрочем, ненадолго. Поврежденный рассудком несчастный сделал жизнь в замковой тюрьме невыносимой.
— Так о чем ты говорил? — уточнил Карл.
— Надо выбираться отсюда. — И?..
— У меня есть идея, и я прошу тебя не мешать. Обещаешь?
— Черта с два. Во всяком случае, пока не узнаю, что ты задумал.
— Сейчас увидишь, — сказал я, глубоко вздохнул, одним махом распахнул решетку и вышел в коридор.
— Ты с ума сошел?! — заорал Карл, вцепившись побелевшими пальцами в прутья.
— Я знаю, что делаю. Это наш единственный шанс выбраться отсюда.
— Что бы ты ни решил, это глупо… о черт!
Окулл вышла под свет фонаря, проведя когтями по камню, и раздался знакомый скрежещущий звук, от которого сводило зубы.
— Так, так, — произнесла страшная старуха. — Стражу надоело сидеть в своей маленькой норке. Интересно попробовать на вкус твою душу.
— Я хочу, чтобы ты пропустила меня, — сказал я ей, не слушая Карла.
— С чего бы мне это делать? — Она была уже слишком близко, чтобы я успел уйти.
Мы все трое это понимали.
— Я вернусь и приведу сюда твоего сына, — отчеканил я. Эти слова заставили ее сбиться с шага и изучить мое лицо в поисках насмешки.
— У тебя не получится, наглый страж.
— На дворе ночь. Лестница ведет прямо в его покои. Я вернусь быстрее, чем ты можешь подумать.
— Не разговаривай с ней. Не доверяй! — По взгляду Карла я уже видел, что он считает меня обреченным.
Душа оказалась рядом, остановившись почти вплотную, приложила когтистую ладонь к моей груди.
— Тук-тук-тук, — пропела она. — Твое сердечко, страж, словно у
перепуганного котенка. Того и гляди выпрыгнет из груди. Может, ему помочь? Я едва могу устоять перед соблазном.— Жизнь стража вряд ли порадует тебя так, как жизнь маркграфа Валентина.
— Я давно не разговаривала с сыночком. С тех пор, как он накинул шнур портьеры мне на шею.
Она зашла мне за спину, и я не стал поворачиваться следом за ней.
— Где гарантия, что ты вернешься, синеглазый страж?
— Я вернусь.
Она хмыкнула, провела когтями по решетке, задумчиво решая мою судьбу.
— Признаюсь, ты смог меня соблазнить. Валентин бы очень удивился, если бы я кого-нибудь выпустила живым из моих цепких пальцев.
— Куда больше он удивится, когда сам окажется в твоих руках.
По ее губам проползла голодная предвкушающая усмешка.
— Даже несмотря на это, не думаю, что мы сможем договориться, хитрый страж. Рано или поздно я вырвусь отсюда и сама поговорю с непослушным сыночком. Ты мне не нужен.
— Это случится не скоро. Фигуры, что держат тебя, очень сильны. Его милость может и не дожить до дня твоей свободы. А из могилы ты его не достанешь, если, конечно, не считать бесполезных костей.
Окулл кивнула, признавая мою правоту:
— Убедительно. Но справишься ли ты с тюремщиками? А что, если моего сына нет в покоях? Не зря ли я упускаю возможность сожрать две души за один день? Такое редко случается.
Темная положила мне руку на плечо, и сквозь куртку я почувствовал остроту ее ужасных когтей.
— Если мы пойдем вдвоем, то шансы на успех возрастут, — сказал я, посмотрев на Карла.
— Только дураки отпускают того, за кем не надо возвращаться. Нет, страж. Тебе придется все сделать самому. — Внезапно она подтолкнула меня рукой к двери: — Иди, пока я не передумала. В любом случае, если тебе не повезет, ты вновь окажешься здесь.
— Я вернусь, — пообещал я Карлу и направился по коридору.
Тюрьма находилась под Заемной башней, но из нее был проход через подвал прямо к тайной лестнице, ведущей в покои маркграфа. Соваться туда безоружным — не имеет смысла. Если охрана бдит в покоях его милости и днем и ночью, что частенько случалось у правителей, если там будут пажи или еще кто-то, то бросаться на нескольких людей с кулаками бесполезно. Так что я стал подниматься по короткой лестнице, к двери, на которой висела сложенная из двух половинок фигура. Здесь были засов и замок. Мне пришлось использовать пряжку от ремня вместо привычного кинжала. Я сунул ее в здоровую замочную скважину, активируя фигуру и разрушая замок, а затем потянул вверх, раскаленной полосой металла перерезая дверной засов.
Любой страж способен стать взломщиком, используя примитивные фокусы. Разумеется, не с каждой дверью такое пройдет, например литавские замки, защищенные от колдовства и дара, нам не по зубам, но эта хорошенько проржавевшая дверь была простой задачкой.
Я осторожно прикрыл ее за собой, чтобы защитная фигура продолжала действовать и сдерживала окулла. Впереди горел свет и раздавались голоса. Я прислушался. Говорили двое, но вполне возможно, что охранников было и больше.