Стража Чести
Шрифт:
– Мисс Пауэлл планирует выполнить свои государственные обязанности, в том числе встречи с президентом Франции и министрами здравоохранения ряда европейских стран в Париже, на следующей неделе, – многозначительно сказала Кэм, – очень важно, чтобы мы не столкнулись с повышенным вниманием СМИ, которое вероятно вызовет эта история, во время ее пребывания за границей.
– Я оцениваю нагрузку общественного доступа мисс Пауэлл, – Митчел вновь выжидательно провел взглядом от Кэм к Блэр, – Я приложу все усилия, чтобы прийти к соглашению моих редакторов и Белого Дома о дате выпуска статьи.
– Спасибо, – ответила Блэр, веря в его искренность, но в то же время слишком хорошо зная,
Она снова взглянула на Кэм, которая возвратила ей взгляд и улыбнувшись, сжала её пальцы.
Стойкая решимость в глазах Кэм и твердая уверенность касающегося её плеча было всем, в чем, в тот момент, она нуждалась.
Переключив свое внимание на молча ждавшего репортера, она четко и уверенно произнесла: – Я хочу сделать публичное заявление о моей частной жизни. В виду уникального положения в обществе моей семьи, я считаю необходимым прояснить некоторые вопросы, вызванные появлением в газетах фотографии меня с моим любовником, которым на самом деле является женщина.
Выражение лица репортера не изменилось. Он спокойно выдержал взгляд Блэр, – Ваш отец знает об этом?
– Да.
– Одобряет ли он ваш выбор?
Выражение лица Блэр стало полностью ледяным, – Этот вопрос лучше задать моему отцу, я думаю есть более значимые вопросы для вас и прочих СМИ, чтобы сосредоточимся на них.
– Возможно, но это тот вопрос, на который все захотят знать ответ в первую очередь.
– Блэр колебалась, пытаясь мысленно провести черту между личным и публичным, особенно в том, где речь шла о её отце. – Мой отец знает о моей сексуальной ориентации и поддерживает меня.
– И та женщина на фотографии – ваша нынешняя любовница?
– Да,- ответила Кэм, наклоняясь вперед, – Я тот человек на фотографии.
Впервые Митчел утерял хладнокровие и его брови поползли вверх от удивления, – Вы руководитель службы безопасности мисс Пауэлл, не так ли Агент Робертс?
– Именно так, – Кэм решительно взглянула на него, – Но сегодня я здесь, как любовница госпожи Пауэлл.
– Ваше руководство знает о ваших отношениях? – Он пристально смотрел на них и одновременно писал в своем блокноте.
– Еще нет. Но я собираюсь сообщить им об этом в течение следующих 24 часов.
– Вы будете отстранены?
Блэр напряглась.
– Я не знаю, – спокойно ответила Кэм.
Митчел снова повернулся к Блэр, – Полагаю Ваш отец также знает, что это Агент Робертс?
– Да.
– Как давно он об этом узнал?
– Это не имеет никакого значения, – быстро вставила Кэм. Её тон был исчерпывающим.
– Собираетесь ли вы продолжать ваши отношения после этого публичного заявления, особенно в свете вашего необычного профессионального положения?
– Да, – одновременно, решительно сказали обе женщины.
Дальнейшее интервью продолжилось в том же ключе, в котором и ожидала Блэр, включив в себя ряд вопросов о том, когда она впервые узнала о своей ориентации, детали предыдущих связей и предположения, относительно того как скажется её публичное заявление на предвыборной
кампании по переизбранию ее отца на следующий срок. На большинство вопросов отвечать она отказалась, так как есть вещи, о которых никто не имел права знать. Она также отказалась рассуждать о позиции Белого дома. Это была далеко не самая приятная беседа, но она знала, что если бы Кэм не было рядом было бы намного сложнее.После долгих споров и стачек в Западном Крыле, в течение нескольких дней после интервью, было принято решение, относительно даты публикации статьи. Митчелл и его редакторы утверждали, что есть большая вероятность утечки информации с Холма, и что какая-нибудь другая газета может переврать статью. Они хотели опубликовать её незамедлительно. Люсинда Уошберн утверждала, что это поставило бы под огромный риск Блэр, находящуюся за границей. В результате, стороны пришли к соглашению о двухнедельной отсрочке публикации материала, что позволит Блэр и ее службе безопасности вернуться в США к тому моменту когда известие выйдет в свет.
– Господи, – вздохнула Блэр. Придание огласке ее личной жизни было для нее невероятно трудным решением, тем более имея в виду, что она избегала этого всю свою сознательную жизнь. Если бы она не полюбила Кэм, то скорее всего ей бы никогда не захотелось сделать это, – Это не очень хорошие новости.
– Прости, детка, – Кэм откинулась на кровать, прислонившись к изголовью, все еще держа Блэр в своих объятиях, – Мы должны вернуться в Командный центр, чтобы Мак ввел меня в курс дела. Я должна знать к чему всё это приведет.
– Нам ведь не придётся сократить поездку?
Кэм замолчала.
– Черт, Кэм! Я не позволю общественному мнению диктовать мне мою жизнь, – Блэр вскочила с постели и, не обращая внимания на свою наготу, стала яростно наматывать круги по маленькой комнате.
– Блэр, тихо сказала Кэм. Когда любимая её не услышала, она повторила, немного громче, – Блэр.
Блэр остановилась у подножья кровати, чтобы окинуть Кэм стальным взглядом, затем продолжила мерить шагами десять футов между дверью и окном.
– Я не волнуюсь об общественном мнении, – продолжила Кэм ровным голосом, оставшись лежать на кровати с простыней, обернутой вокруг её талии, – У нас недостаточно людей для сдерживания и контроля толпы, но я могу запросить поддержку у французской стороны, если это будет необходимо.
– Я знаю этот тон, Робертс, – резко сказала Блэр, развернувшись к Кэм с руками, опертыми о бедра и сверкнув глазами, – Ты включила свой командный голос, а это значит, что моей девушки больше здесь нет, ненавижу когда ты делаешь так.
– Я знаю, – Кэм отбросила простыню в сторону, поднялась с кровати и занялась поиском своих штанов, во второй раз за это утро. Натянув их, она сунула руки в карманы, прислонившись бедром к маленькому ночному столику, позволяя Блэр продолжать расхаживать по комнате, – В последние пять лет в Европе наблюдается всплеск активности Правого мышления и Франция является одним из его центров.
– Думаешь кто-то соберется стрелять в меня, потому что я лесбиянка?
Каждый день и каждую минуту, Кэм жила с осознанием того, что кто-то, где-то может попытаться причинить вред её любимой женщине, по причинам, непонятным любому здравомыслящему человеку. Но убийцы не были здравомыслящими, а фанатикам нужен лишь малейший повод для совершения актов терроризма, – Я думаю, что такая вероятность есть. И это означает, что я должна не допустить нашу уязвимость в свете новых событий. Это часть моей работы.