Стража Реальности

Я и сам не отводил от него глаз, как и все остальные. Потому что вода далеко впереди, по центру, забурлила, по ровной глади побежали волны, и над поверхностью озера начал выдвигаться все выше и выше какой-то ослепительно сияющий на солнце треугольник…

В первые секунды я не понял, что это такое. Но треугольное сияние росло над водой, вот уже в нем, кроме солнца, отразились и небо, и облака, и очень скоро стало ясно, что из-под озерной воды величественно и неотвратимо поднимается гигантских размеров зеркальная пирамида.

Сотня метров, другая, третья…

Высота пирамиды увеличивалась на глазах; озеро бурлило и наступало на берег; Оскар, сложив на груди руки, казалось, с молчаливой гордостью наблюдал за происходящим.

– Это что за хрень? – осведомился Женька. – Зеркальце господа бога?

– Неплохо сказано, – одобрительно хмыкнул Оскар. – Внезеркалье не отражается нигде, но само должно отражать все. Это, разумеется, всего лишь символ. Поверхность можно было оставить и матовой – ничего бы, по сути, не изменилось. Но Хозяева когда-то решили так, и я не посчитал себя вправе что-то менять во внешнем облике Пирамиды.

– А во внутреннем? – быстро спросил Влад.

– Всякое бывало. Миллион лет – большой срок.

– Не пойму, отчего вода на берег наступает, а не наоборот, – сказал Женька. – Не сильно, но все же. А как же закон Архимеда? Пирамида же эта из озера вылезает, значит, освобождает место для воды. Или я чего-то не понимаю?

– Вестимо, – сказал Никита. – Головой думайте, господин журналист.

– Ну? – помолчав, вопросил Женька. – Все равно не пойму. Уже километр в высоту, не меньше, как мне кажется. И все растет. Долго еще, Оскар?

– Пока вся не поднимется, – ответил Оскар. – В вашей системе измерения должно быть два километра шестьсот восемнадцать метров над уровнем воды.

– Ого! – уважительно оценил я информацию. – Пять Останкинских телебашен. И гораздо выше Говерлы.

– Говерла… – повторила Марта. – Что-то знакомое.

– Гора в Карпатах, – напомнил я. – Однажды пришлось на нее взбираться.

– Тьфу! – сплюнул Женька. – Сообразил. Пирамида-то должна на чем-то стоять, верно?

– Типа на подставке, – с непроницаемым видом заметил Никита. – Или пьедестале.

– И этот пьедестал воду сейчас и вытесняет, – торжественно заключил Евгений и с победным видом оглядел присутствующих. – Потому что по объему он больше самой пирамиды. А?!

– Браво, – сказала Марта и поаплодировала.

– Голова, – сказал Никита. – Я боялся, не догадаешься.

– Верно, – подтвердил Оскар. – Пирамида четырехугольная и стоит на мощном кубическом основании.

– А почему вообще под водой? – спросил я. – Для маскировки?

– Вода не только хороший охладитель, но и практически неисчерпаемый источник энергии, – объяснил Оскар. – Если знать, как им пользоваться.

– Величественная штука, – сказала Маша, задирая голову и прикрывая глаза ладонью. – Никогда ничего подобного не видела.

– И не увидите, – сообщил Оскар. – Второй такой, как вы выражаетесь «штуки», нет во Вселенной.

– Так уж и нет, – притворно не поверила Маша. – Вселенная-то небось большая!

– Смеетесь, – догадался Оскар.

– Ага, – весело призналась Маша. – Уж больно вы, Оскар, серьезный и торжественный. А я не люблю торжественности.

– Почему?

– Потому что за ней слишком часто скрывается фальшь.

– Я стараюсь быть искренним. – Мне показалось, что старик немного обиделся.

– Мы видим, Оскар, – я положил ему руку на плечо. – Не беспокойтесь. Мы это видим и ценим.

Тем временем пирамида – или, как Оскар, нам пора уже было говорить – Пирамида, с прописной буквы? – окончательно воздвиглась над озером и замерла во всей своей поражающей воображение грандиозности.

– А как мы туда попадем? – спросил Женька.

– Все-таки вы очень любите торопиться, – вздохнул Оскар. – Смотрите и ждите. Как у вас говорят? Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Все будет, имейте терпение.

В обращенной к нам грани, у самой воды, появилась темная, едва заметная точка и, медленно увеличиваясь в размерах, направилась к нам.

– Вот и кораблик, – обрадовалась глазастая Маша. – Славный! На блюдечко похож.

– Тогда уж суденышко, – со знанием дела заявил Женька. – Корабль – это, значит, военный. А судно всегда гражданское.

– Во-первых, я сказала не «корабль», а «кораблик», – немедленно парировала Маша. – Во-вторых, откуда тебе знать, может, на нем есть пушки и пулеметы? В-третьих, ты все равно очень умный и образованный, и я всегда это знала. В-четвертых…

Я смотрел на приближающееся транспортное средство, вполуха слушал дружескую перепалку Маши и Жени и старался думать о хорошем.

Но получалось не очень.

Меня одновременно манила и настораживала неизвестность впереди. И я никак не мог разобраться, чего во мне больше – радости или настороженности. С молодыми-то, Машей, Никитой и баламутом Женькой, было все ясно – вон как блестят глаза. Еще бы! Чудесное инопланетное Внезеркалье поступает в их полное распоряжение! Есть от чего загордиться и впасть в полный энтузиазм. Но мне и по возрасту, и по опыту, и по ответственности, которую я добровольно взвалил на себя, было положено смотреть дальше и понимать глубже. Я и смотрел. И чем больше я смотрел и старался понять, тем яснее становилось, что проблемы нас впереди ожидают нешуточные.

Потому что вшестером нам со всем этим нежданно свалившимся богатством и хозяйством не управиться. Ни за что. Значит, по-любому надо будет возвращаться в свой мир и набирать помощников. С учетом же того, что родной Приказ и Контора Марты были кем-то основательно разгромлены… Не говоря уже о том, что Стражники в других странах продолжали свою работу. И как только они узнают (а они обязательно узнают, шила в мешке не утаишь!) о том, что существует это место и заправляют в нем русские… Страшно подумать, что тогда начнется. Вот именно. Страшно, а надо. Ну, пусть не прямо сейчас, но все равно от этого никуда не денешься. А Марта? С ней и Альтеррой ее как быть? Дело, конечно, прошлое, но их Контора переиграла наш Приказ. Да, сейчас мы в одинаковом положении. Но кто даст гарантию, что Контора не возродится и не потребует своих прав на Внезеркалье? На совершенно законных основаниях, между прочим. Уф-ф-ф. А тут еще и наши отношения.

Я посмотрел на Марту. Она почувствовала мой взгляд, повернула голову и улыбнулась. На сердце стало тепло, и я подумал, что эту теплоту надо сохранить. Что бы ни случилось впредь.

– О чем задумался, детина? – негромко осведомился Влад, подходя.

– Седок приветливо спросил, – машинально продолжил я. – Ты, гляжу, бодр и весел. Молодец. А я вот что-то предвижу массу проблем. В том числе неразрешимых.

– Неразрешимых проблем не бывает, – усмехнулся Влад.

– Как это? По-моему, сколько угодно.