Стражи Красного Ренессанса

Мне повезло практически сразу. Один престарелый депутат — коммунист устроил смотр молодым работницам. Все смотрел, такой, высматривал, а потом около меня остановился и спрашивает:

— А ты откуда, девонька?

А я ему, значит, отвечаю:

— Из-под Костромы, из поселка Малый Дрын.

А он хмыкает, такой, довольный чем-то, хер знает только чем, и говорит:

— Деревенской молодежи надо помогать. Ну, пошли со мной, девонька.

Короче, дедок жлобом оказался, деньжат особо не давал, зато с социалкой никогда не отказывал. Квартиру мне выделил, помог в университет бесплатно поступить, ну и все в этом роде. Свободного времени было куча, трахал он меня только по воскресеньям и праздникам, когда бабку свою за город или на курорт отправлял. И главное, как я потом поняла, нормальный старичок был, без всяких бзиков и извращений. Ноги раздвинула и лежишь себе смирно — он инициативу не любил.

Но вот зато потом пошли лихие времена. Дед тот дуба врезал. И пришел, значит, на квартирку другой чел — депутат Яблоков. Говорит, типа:

— Прежний хозяин помер, а собственность муниципальная, так что давай вали на мороз.

А ему так нежно и ласково говорю:

— Может, мы как-нибудь по — другому договоримся.

Ну, Яблоков он и есть Яблоков. Весь из себя чистенький, неподкупный, мордой воротит, типа: я — не я, жопа — не моя, и вообще я не такая, я жду трамвая. Повыеживался малость, а потом, такой, шары выкатил, покраснел, огляделся, как будто, нас кто-то подслушивать может, и шепчет мне на ухо так, как будто тужится:

— Если фантазию мою исполнять будешь, в квартире останешься.

Ну а мне хуле делать? Жить где-то надо. Не на фабрику ж ради квартиры идти! Ясен пень я согласилась. Ой, потом жалела страшно!

В первую сессию раздевает он меня и говорит:

— Будешь богиней.

Ну, богиней, так богиней, у них, вроде, щели как у обычных баб. Думаю, ничего страшного.

Обмотал он меня простынями, а на голову шапку с шипами напялил, в правую руку дает мне фонарь, на факел похожий, а в левую доску с закорючками: то ли еврейскими, то ли еще какими — хрен знает. Потом достает наручники на длинной цепочке. Я с перепугу решила, сейчас садо — мазо устроит. То ли меня пиздить начнет, то ли себя пиздить заставит. Да какой там! Лучше бы и вправду БДСМ было.

Кидает он эти кандалы возле меня и говорит:

— Наступи на них ногой.

Я и наступила. А он вдруг затрясся весь, рожу перекосило, шипит, аж слюнями давится:

— Да не правой, а левой наступи! Ты что не понимаешь, как это важно?!

Я, естественно, ни хрена не поняла, но сделала, как он сказал от греха подальше. И вот Яблоков штаны с себя спустил и на колени шлепнулся и, такой, говорит мне вкрадчиво:

— Смотри, свобода и справедливость это мой девиз, я их сейчас восхвалять начну, а ты должна стоять как вкопанная и не шевелиться. Учти, — говорит, — я ненавижу фракционность, уклон влево, уклон вправо сделаешь и вылетишь тут же на мороз.

Сказал эту ересь и принялся свободу восхвалять со справедливостью на пару. А я гляжу, у него писюлька три сантиметра всего, а в стоячем — пять от силы. Мне так смешно стало, но я держусь, замерла как памятник на могиле, что б на мороз не вылететь. И вот закончил он, значит, восхваление и говорит такой:

— Либидо свое никак не могу в нужном направлении направить, мучает оно меня своей фракционностью, а я от него вот так освобождаюсь. Ну ничего, я уверен, дней через пятьсот наступит катарсис.

Я как подумала, что мне как дуре придется стоять с фонарем полтора года, так чуть там же его на хер и не послала. Но сдержалась. Тогда зима суровая была. За окном минус тридцать. Пришлось мириться с ролью статуи. До лета. А потом Яблоков меня со свои друганом познакомил. Такой толстожопый пухломордый хряк из коммерческого бюро. СПС возглавлял — Синдикат Пиломатериалов Сибири. Буржуй, короче, недобитый. Жалко, Кашин рано сдох. Я бы этого мудака, блядь, лично расстреляла. Сам, вроде, с Яблоковым якшается, а ко мне подкатывает, говорит, типа:

— Че ты с ним тусуешься, давай ко мне, он же шагу тебе не дает ступить. Ты у него пассивный наблюдатель, а у меня будешь активной. Даже гиперактивной.

Ну, я попервоначалу как-то ломалась, неудобно все-таки. Отказывала. А он, сука, тогда с другой стороны подкатил, говорит:

— Мне ж равных в вопросах приватизации нет. Квартирку тебе оформлю в собственность.

Вот тут я и соблазнилась. Ой, потом жалела страшно! И главное, он меня научил, как отказать культурно, чтобы никого не обидеть. Я ж, дура, в последнюю сессию говорю, типа:

— Яблоков, прощай, я порываю с тобой.

А он меня, такой, спрашивает:

— Почему?

А я отвечаю… культурно, специально выучила:

— Мне стыдно быть с тем, у кого в стоячем положении лишь пять сантиметров. Это для меня стало нравственной проблемой.

Вот так и сказала. А потом подумала: «А ведь обидно такое слышать». Ну, подумала и подумала, что теперь, все равно ничего не изменишь.

Короче, ушла я к хряку. Я ж думала, он нормальный чел, при бабках. А он таким извращенцем оказался! Яблоков по сравнению с ним — пацан. У буржуя вообще на полшестого. Импотент долбанный! Говорит мне, такой:

— Будем играть ролевые игры. Только шлюхой, чур, буду я, а ты мой альфа — самец. Я так привык.

Чего ж не сделаешь ради квартирки. Выучила я новую роль. Короче, играли мы так. Сижу я в костюме супермена из латекса с силиконовой елдой на трусах. Заходит хряк в одежде Вандер — Вумен или Шаиры Холл, или Женщины — кошки, но всегда с голой жопой и опущенной головой, и говорит с пафосом:

— Случилось страшное! Лига Справедливости уничтожена! Лекс Лютор и Секретное Общество торжествуют!

— Неужели ничего нельзя поделать? — спрашиваю я.

— Нет, — говорит хряк, — нам остается только память и ритуал.

— Тогда приступим к ритуалу, — говорю я.

Он берет с полки книгу какого-то японского мудака, не помню фамилию, становится в локтевую позицию раком и начинает читать и плакать. А я пристраиваюсь сзади и давай его долбить. Он — читает и плачет, читает и плачет, читает и плачет, а я — долблю, долблю, долблю. Потом, короче, когда хряк уже буквально рыдает, я вгоняю ему на полную и так замираю, а он тут же затыкается и мордой в книжку плюхается. И лежит, такой, тихо — тихо, только жирок иногда трясется от всхлипов. И тогда я декламирую наизусть стихи Жоры Нескладного:

Вот срам!

Либеральный конец истории

увяз в глубокой заднице,

ведь там,

где раньше заседали тори,

справляют намаз по пятницам!

Но глянь!

Банкир, обивая пороги,

все также не хочет работать, —

он, дрянь,

наместо псалмов в синагоге

сосет за еду по субботам!

Поверь,

чинуши и ироды в рясе

забыв про свои песнопенья,

теперь

батрачат в тайге на трассе

и в будни и по воскресеньям!