Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений

— Джеймс Фрэзер, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Если ты только тронешь этого мальчика хоть пальцем, ты уже никогда не приблизишься к моему ложу.

Одна бровь Джейми слегка приподнялась, зубы блеснули при свете костра.

— Ну, это уже серьезная угроза для такого беспринципного сластолюбца, как я. Но в такой момент я не должен считаться с моими личными интересами. Война есть война. — И он снова стал целиться.

— Джейми! — закричала я.

Он опустил пистолет и повернулся ко мне с выражением подчеркнутого внимания:

— В чем дело?

Я перевела дыхание, стараясь придать твердость своему голосу. Я могла только догадываться, что он собирается делать, и считала, что поступаю правильно. Правильно или неправильно, но когда все будет кончено… Я подавила в себе желание увидеть Джейми корчащимся на земле и себя, сжимающую ногой ему горло. Мне необходимо было решить, как действовать сейчас, в эту минуту.

— У тебя нет никаких доказательств, что этот юноша — вражеский лазутчик, — сказала я. — Он говорит, что набрел на тебя случайно. Костер в лесу, несомненно, способен привлечь внимание любого человека.

Джейми кивнул в ответ, но тут же возразил:

— А как насчет преднамеренного убийства? Факт остается фактом — он пытался меня убить и сам признался в этом. — Он осторожно потрогал свежую рану у себя на шее.

— Да, он действительно пытался, — горячо продолжала я. — Но он говорит, что узнал в тебе разыскиваемого преступника, за голову которого назначена награда, черт тебя побери!

Джейми задумчиво потер подбородок и наконец повернулся к пленнику.

— Да, это аргумент в вашу пользу, Уильям Грей, — произнес он. — У вас прекрасный адвокат. Не в моих правилах и не в правилах его высочества принца Карла по собственной воле казнить людей, если даже речь идет о врагах.

Он подозвал к себе Кинкейда.

— Кинкейд, возьмите с Россом этого человека и отведите его к тому месту, где, как он утверждает, его отряд остановился на привал. Если то, что он рассказал, правда, привяжите его к дереву в миле от лагеря на пути следования его отряда. Утром товарищи обнаружат его там. Но если рассказанное им — ложь, — он сделал паузу, окинув пленника холодным взглядом, — перережьте ему горло.

Он взглянул юноше в глаза и очень серьезно, без тени насмешки сказал:

— Я дарю тебе жизнь и надеюсь, что ты разумно распорядишься ею.

Подойдя ко мне, он перерезал пояс, связывающий мне руки.

Я зло глянула на него, а он, указывая на юношу, который вдруг опустился на землю под дубом, сказал:

— Очевидно, ты не откажешь в любезности осмотреть руку мальчика, прежде чем он уйдет? — Выражение нарочитой ярости исчезло с его лица, сменившись полным равнодушием. Он ходил потупившись, стараясь не встречаться со мной взглядом.

Не говоря ни слова, я подошла к юноше и опустилась рядом с ним на колени. Он казался ошеломленным и не противился моему осмотру, хотя мои прикосновения, несомненно, причиняли ему боль.

Разорванный корсаж моего платья сползал то с одного плеча, то с другого, и я, чертыхаясь сквозь зубы, в сотый раз поправляла его. Предплечье юноши было тонким, как у меня. Я наложила шину на руку и подвязала ее своей косынкой.

— У вас закрытый перелом. — Я старалась говорить как можно более спокойным, бесстрастным тоном. — Подержите ее в таком положении хотя бы в течение двух недель.

Он кивнул, не глядя на меня.

Джейми спокойно сидел на бревне неподалеку, наблюдая за моими действиями. Я подошла к нему и изо всех сил ударила его по щеке, оставив на ней белый след, но он даже не шевельнулся и выражение его лица не изменилось.

Кинкейд поднял юношу на ноги и потащил его к просеке. Перед тем как ступить в чащу деревьев, юноша обернулся и, стараясь не смотреть в мою сторону, обратился к Джейми.

— Вы даровали мне жизнь, — сдержанным, официальным тоном проговорил он. — Я предпочел бы этому дару смерть, но коль скоро вы насильно вручили мне его, я отныне ваш должник и почту за честь при случае вернуть свой долг, но потом… — Голос юноши задрожал от ненависти, и уже вполне обыденно, без всякого официоза, он громко вскричал: — Я убью вас!

Джейми встал с бревна и выпрямился во весь свой огромный рост. Его лицо оставалось совершенно спокойным. Он мрачно склонил голову перед своим освобожденным пленником:

— В таком случае, сэр, мне только остается пожелать, чтобы мы никогда больше не встретились.

Юноша расправил плечи и сухо поклонился в ответ.

— Грей не забывает о своих долгах, сэр, — сказал он и растворился в темноте вместе с Кинкейдом.

Наступил момент томительной тишины, когда, собравшись вместе, соплеменники Джейми напряженно вслушивались в удаляющееся шуршание ног по опавшей листве. Затем вдруг раздался чей-то тихий смешок, кто-то хихикнул, кто-то не сдержался и прыснул, а потом, сдовно заражаясь друг от друга, смеялись поголовно все. Однако смех был сдавленным, тихим, громко смеяться никто не смел. Джейми выступил вперед, и смех мгновенно стих. Взглянув на меня, он коротко приказал:

— Иди в палатку.

Догадавшись о моем намерении, он быстро схватил меня за руку:

— Если ты собираешься снова влепить мне пощечину, то позволь по крайней мере повернуться к тебе другой щекой, — сухо произнес он. — Но чтобы избавить тебя от лишних хлопот, я посоветовал бы тебе отправиться в палатку.

Отпустив мою руку, он приблизился к костру и властным взмахом руки потребовал внимания. Нехотя все тем не менее мгновенно собрались возле него, настороженно поглядывая друг на друга.

Я понимала не все, что он говорил на каком-то странном гэльско-английском языке, но ценой невероятных усилий я уловила общий смысл его слов. Тихим, ровным голосом, от которого леденели сердца слушателей, он просил выйти вперед часовых, дежуривших в этот вечер. Стоявшие перед ним его подопечные поглядывали друг на друга, стараясь поплотнее сомкнуть свои ряды. Но вскоре сомкнутые ряды расступились, и два человека выступили вперед. Они взглянули на Джейми и сразу потупились. Лишенные поддержки товарищей, они жались друг к другу.

Это были братья Макклюр, Джордж и Сорли, почти ровесники, примерно лет тридцати. Они стояли как побитые собаки, пальцы их натруженных рук шевелились, как бы ища друг друга, в надежде выстоять перед лицом надвигающейся грозы.

Возникла короткая заминка, пока Джейми сурово вглядывался в лица незадачливых стражей. Затем последовали пять тягостных минут, он продолжал говорить все тем же тихим, ровным голосом. Сгрудившись возле него, соплеменники не проронили ни звука, а братья Макклюры, оба довольно крупные мужчины, сжались под тяжестью вины и казалось, даже стали меньше ростом. Я вытерла потные ладони о юбку и порадовалась, что понимаю не все, что говорил Джейми. Вскоре я стала жалеть, что не последовала его совету и не ушла в палатку.