Стрекоза в янтаре

Воспоминание о быстроногом друге юности вызвало печальные ассоциации, лицо его помрачнело; он вспомнил своего зятя, ковыляющего на деревянной култышке. Несчастный потерял ногу в бою.

– Вообще у него, должно быть, просто ужасная жизнь, – заметила я, желая отвлечь Джейми от грустных мыслей. – Я имею в виду короля. Ни секунды уединения, даже в туалете.

– Да уж, себе такого не пожелаешь, – согласился Джейми. – Но он как-никак король!

– Гм… А мне кажется, что за роскошь, власть и все такое прочее приходится слишком дорого платить.

Он пожал плечами:

– Да. Так или иначе, но это судьба. Бог повелел ему быть королем, и выбора у него не оставалось.

Он поднял плед, накинул на плечи, один край засунул за пояс и перекинул через плечо.

– Позволь мне. – Я взяла из его рук серебряную застежку в виде кольца и скрепила края пледа у плеча. Он расправил складки, разглаживая яркую шерстяную ткань пальцами.

– У каждого своя судьба, англичаночка, у меня тоже, – тихо добавил он, не сводя с меня глаз, и улыбнулся. – Хотя, видит Бог, я рад, что мне не надо приглашать Айена вытирать мне задницу. Но я был рожден помещиком, хозяином земли и людей на этой земле, и я должен стараться как можно лучше исполнять свое предназначение.

Он протянул руку и легко коснулся моих волос.

– А потому я обрадовался, когда ты сказала, что мы должны постараться сделать все, что в наших силах. Но больше всего на свете мне хотелось бы забрать тебя и ребенка и уехать далеко-далеко и жить где-нибудь, работая на полях и охотясь на зверя. А вечерами приходить домой и укладываться рядом с тобой спать.

Темно-синие глаза мечтательно затуманились, рука теребила складки пледа, поглаживая яркие клетки с еле заметной белой полоской – знак принадлежности к клану Фрэзеров из Лаллиброха.

– Но если бы я поступил так, – продолжал он, как бы рассуждая про себя, – то та, другая сторона моей души мучилась бы и страдала. Думаю, я чувствовал бы себя предателем. И все время слышал бы голоса своих людей, которых бросил на произвол судьбы.

Я положила руку ему на плечо, он поднял глаза, и на его губах появилась слабая улыбка.

– Думаю, что да, Джейми, – ответила я. – И знаешь, что бы ни случилось… как бы мы ни старались…

Я умолкла, подыскивая слова. И, как часто бывало прежде, грандиозность задачи, стоявшей перед нами, потрясла и лишила дара речи. Да кто мы такие, чтобы вмешиваться в ход истории, изменять не свои судьбы, но судьбы принцев и крестьян, всего шотландского народа?

Джейми взял меня за руку и ласково сжал:

– Мы сделаем все, что в наших силах, англичаночка. И если все же прольется кровь, по крайней мере сможем с чистым сердцем сказать, что она не на нашей совести. А пока будем молиться Богу, чтобы до этого не дошло.

Я подумала об одиноких серых надгробиях на Куллоденском поле, о солдатах Шотландии, что будут лежать под ними, если мы не справимся со своей задачей.

– Да, молиться Богу, – откликнулась я.

Глава 8 Разгулявшиеся привидения и крокодилы

Разрываясь между аудиенциями у короля и повседневной суетой, связанной с ведением дел Джареда, Джейми, похоже, был вполне доволен жизнью. По утрам, едва успев позавтракать, он исчезал с Муртой. Шел проверять новые поставки, вести переучет товаров, посещал доки на Сене, а также обследовал торговые точки, которые, судя по его описанию, являлись не чем иным, как самыми отвратительными тавернами и забегаловками.

– Хорошо хоть Мурта с тобой, – заметила я, утешаясь этим фактом. – Вдвоем меньше шансов вляпаться средь бела дня в какую-нибудь неприятную историю.

На вид этот маленький тщедушный человечек грозного впечатления не производил, но некогда я проскакала с Муртой пол-Шотландии, выручая Джейми из тюрьмы в Уэнтуорте, и не было человека в мире, которому я бы с большей готовностью вверила заботу о сохранности и благополучии мужа.

После ланча Джейми наносил визиты – светские и деловые, их с каждым днем становилось все больше, а затем возвращался в свой кабинет, где просиживал час или два за гроссбухами до самого обеда. Он был очень занят.

О себе я этого сказать не могла. После нескольких дней вежливых перепалок с мадам Вионе, кухаркой, у меня не осталось сомнений насчет того, кто истинная хозяйка в этом доме. Ясно, что не я. Каждое утро мадам заглядывала ко мне в будуар – советоваться относительно меню на день и представить мне список затрат на покупку продуктов. Фрукты, овощи, молоко и масло покупали на пригородной ферме. Оттуда по утрам доставляли все самое свежее; рыбу, выловленную в Сене, продавали с тележек на улице, там же торговали свежими мидиями – сверкающими черными раковинами среди гор увядающих водорослей. Я проглядывала список и все одобряла. Потом благодарила за вчерашний обед, и на этом наше общение кончалось. Иногда у меня просили ключи из связки – открыть буфет со столовым бельем, винный погреб, подвал или кладовую. Все остальное время я была предоставлена самой себе, пока не наступал час переодеваться к обеду.

Светская жизнь в доме с отъездом Джареда продолжалась, как и прежде. Правда, я еще не осмеливалась принимать на широкую ногу, однако каждый вечер устраивала маленькие обеды, на которые приходили знать и кавалеры с дамами, а также бедствующие ссыльные якобиты и богатые купцы с женами.

Впрочем, вскоре я обнаружила, что поглощать еду и напитки, а также потчевать ими гостей мне скучно, и посетовала на это Джейми. Он предложил мне вести его гроссбухи.

– Уж лучше этим заняться, чем изводить себя, – заметил он, критически глядя на мои обкусанные ногти. – Кроме того, и почерк у тебя четче, чем у наших клерков.

Итак, я оказалась в кабинете и долгие часы просиживала, сгорбившись над огромными гроссбухами. И вот однажды где-то к концу дня зашел мистер Сайлас Хоукинс заказать две тонны фламандского бренди. Мистер Хоукинс был господином солидным и процветающим; подобно Джареду, он тоже эмигрировал, но только из Англии, и занимался экспортом французских коньяков на родину.

Мне всегда казалось, что купец, похожий на трезвенника, должен испытывать затруднения в торговле вином и другими, более крепкими спиртными напитками, тем более – в таких количествах. Но Хоукинсу в этом смысле повезло. Природа наделила его вечно румяными щечками и лучезарной улыбкой завзятого весельчака, хотя Джейми и утверждал, что человек этот ни разу не попробовал своих товаров, да и вообще редко пил что-либо, кроме грубого эля, однако о пристрастии его плотно поесть в городских тавернах слагались легенды. И лишь в самой глубине светло-коричневых глазок просвечивал трезвый расчет, что никак не сочеталось с внешностью простака и добряка.

– Лучшие мои поставщики, доложу я вам, – заметил он с улыбкой, подписывая заказной бланк. – Всегда можно положиться, и товар отменного качества. Мне будет страшно не хватать вашего кузена, – кланяясь, сказал он Джейми. – Но выбор он во всех отношениях сделал верный. Правильно поступил, что доверил дело человеку из семьи, тоже шотландцу.

Маленькие блестящие глазки остановились на килте Джейми; яркая клетчатая расцветка клана Фрэзеров отчетливо выделялась на фоне темных деревянных панелей, которыми была отделана гостиная.