Стрекоза. Книга вторая

Лера сопоставила факты и подтвердила, что да, на четвёртом этаже её подъезда, кроме старухи Рычковской с бульдогом и Савиковых, живёт ещё странная пара: врач-очкарик, так себе мужчина, вечно спешит, по сторонам никогда не смотрит, и продавщица из галантереи напротив, с высокой причёской из блондинистой косы, закрученной кольцом.

– Всё на лаке, – перешла на свою главную тему Лера, – этак каждый дурак может. Ты вот попробуй без лака такую башню на голове удержать, – уточнила она и тоскливо посмотрела на свою, не очень удачно сделанную модную укладку для волос средней длины, до плеча, с двумя пышными завитыми локонами, закрывающими полщеки, как у Лолиты Торрес, только у Лолиты это выглядело очень красиво, а у Леры – как у взлохмаченного, чем-то напуганного спаниеля.

– Раньше она жила с дочкой, а тот тип к ней не так давно переехал, – вернулась к теме Лера. – Дочку, похоже, отправили к бабушке. Или учиться куда поехала.

«Учиться поехала… Точно, как я, – подумала Людвика удручённо. – То есть я ему как та дочка приёмная по возрасту гожусь? Ужас какой…»

Промучившись ещё пару недель, не в силах больше видеть Глеба ни на работе, ни в тяжких, тягучих снах, Людвика решила уволиться со скорой помощи и вместо того, чтобы пойти сдать последний экзамен по физике, купила билет домой. Прощай, академия! Отчего-то всё на свете eй надоело и даже поступать расхотелось. Не нужна она тут никому. И Глебу в том числе. Людвика вспомнила Глафирино патриотическое бормотание: «Где родился, там и сгодился». А может, она и права, и папу я давно не видела, как он там? Она собрала чемодан, села в поезд и часа два безучастно смотрела на мелькающие телеграфные столбы в окне своей боковушки, до одури, до тошноты, пока те не превратились в густых сумерках в бешено скачущие вокруг вагона чёрные зигзаги с убегающими огнями на верхушках.

…Паша осторожно постучал в кабинет Штейнгауза и, не расслышав ответа, приоткрыл дверь. Витольд стоял у большого стеллажа с книгами, и в раздумье разглядывал длинный футляр с тяжёлым металлическим замком. «Никак один из своих револьверов рассматривает, – подумал Паша, – и чем-то озабочен».

Паша постоял так с полминуты и потом деликатно кашлянул. Штейнгауз обернулся и сунул футляр в нишу стеллажа, там, где громоздились и другие подобные футляры и коробки.

Конец ознакомительного фрагмента.