«Стрела Амура» и ведьмина натура

Я много времени проводила в деревне у бабушки, которая тоже относилась ко мне довольно прохладно и даже будто с опаской. Не понимая, чем я заслужила такую немилость взрослых, я часто блуждала в полном одиночестве, надолго убегая в лес, а потом набрела на эту старинную усадьбу. Вид у неё был древний и загадочный, но не заброшенный и не зловещий. Чувствовалось, что за барским домом кто-то заботливо ухаживает, но, как я ни старалась, не могла заметить хозяина, пока не выяснилось, что я сама и есть хозяйка.

Помню, как вопреки всем увещеваниям взрослых о возможных опасностях я наконец решилась пробраться внутрь, быстро пробежав по яблоневой аллее и войдя в открывшуюся дверь. Так вот тогда на кухне тоже дымились медовые коврижки. Я затолкала в рот несколько кусков и закашлялась, поперхнувшись. Тогда и появился Витюня. После беседы с ним я вернулась к бабушке, сказав, что буду жить в доме за лесом, получив в ответ взгляд, полный суеверного ужаса. Кажется, она просто боялась меня, ведь я уже тогда была ведьмой. Витюня всерьёз занялся моим обучением, а обычную среднюю школу я окончила заочно, приезжая в город только для того, чтобы сдать экзамены. Золотые были времена! Это потом мне пришлось поселиться в городской квартире – одно из правил для ведьм-свах. Впрочем, и сейчас тоже всё складывалось неплохо. У кого ещё такая насыщенная женихами жизнь плюс постоянная помощь друга под рукой?

Позавтракав и закончив ностальгировать, я отправилась в город. Главный офис Свашного ведомства находился в неприметном доме в Товарищеском переулке, который в разные годы именовали также Дурным и даже Чёртовым. В доме располагалось много офисов, один из которых именовался ООО «Бракоделки». Туда я и направила свои стопы. Учтиво постучать в дверь, демонстрируя знание этикета, мне не дали: двери распахнулись сами. Матильда Хандыбабаевна, которую молодые свахи за глаза звали «тётя Мотя», даже вышла мне навстречу.

Дорогой строгий костюм, сидящий на ней как влитой, галстук, шляпка с вуалью, идеально уложенные локоны – главная сваха всегда соблюдала дресс-код и была по совместительству главной стервой среди бракоделок. Ходили слухи, что с ней в паре работает не домовой, а настоящий бабай. Может быть, поэтому у неё было отчество Хандыбабаевна? Тётя Мотя держала всех свах в строгости и сурово наказывала за ошибки. Я изо всех сил старалась не привлекать её внимание, чему способствовало захолустное расположение возглавляемого мною брачного агентства.

– Анфиса Робиновна! – замурлыкала тётя Мотя, увидев меня, и холодное высокомерное выражение её лица сменилось улыбкой, как мне показалось, весьма притворной. – Как я рада вас видеть!

– Добрый день! – сухо произнесла я в ответ.

– Как дела в провинции? Всё никак не соберусь к вам в гости. Воздух, птички – мечта! Передайте от меня привет Викторусу! – продолжала она, сделав ударение в имени Витюни на «о», что придавало делу какой-то ненашенский колорит.

– Вот о делах я как раз хотела бы поговорить подробнее, – заявила я, сразу переходя к главному вопросу.

– Хорошо, – мрачно взглянув на меня, сказала Матильда и, жестом предложив мне сесть (видимо, новости были сногсшибательные), сразу же ошарашила меня следующим высказыванием: – Дела наши зависят от вас, Анфиса!

– То есть?.. – озадаченно пробормотала я.

– Нашим свашным делом заинтересовались высшие структуры! – уже без всяких улыбок пояснила Матильда. – Ваша прапрабабушка нарушила кодекс, совершив нападение на одного из высших, наделённого особой силой! С тех пор мы находились под пристальным наблюдением и были вынуждены отчислять часть заработанных средств в виде откупа, чтобы у нас не отобрали магию и род людской не прекратился. Велось расследование, и с каждым годом ставки повышались. И вот теперь… – Тётя Мотя нахмурилась и покачала головой, будто встряхивая мозг для нахождения правильных слов, и наконец найдя их, вытряхнула наружу в виде путаной речи:

– В общем, возникла возможность изменить всё с помощью единовременной выплаты, то есть даже не выплаты, а выдачи… Понимаете, в судебной магической практике до сих пор существует прецеденты обрядов жертвоприношения. Так вот, вы, если можно так сказать, та самая жертва – не в плане ритуального убийства, конечно, вопрос решается полюбовно. Словом, вам нужно выйти замуж. Женихов вы уже видели. Грех жаловаться! К тому же вам даже предоставили выбор!

Я молчала, с трудом переваривая услышанное. Жертвенность не входила в число моих личностных характеристик. Да и вообще, что это за средневековые, даже какие-то первобытные порядки?!

– Я хочу ознакомиться с материалами дела! – решительно заявила я. – Что это за прецеденты? Что за нападение? Откуда понаехали в Москву эти женихи? И самое главное – причём тут род человеческий?!

– Мой вам совет: не усложняйте всё, Анфиса! – с угрозой в голосе произнесла Матильда, явно испуганная моей непокорностью и обилием вопросов. – Срок у вас – неделя!

Она схватила какую-то бумагу со стола и, с размаху шлёпнув на ней печать, протянула её мне.

– Приказ об отпуске в связи с бракосочетанием?! – ошарашенно прочитала я и взглянула на Матильду.

Но её уже и след простыл. Только шлейф тумана остался. Интересные дела! Я вышла из офиса, громко хлопнув дверью, но это не могло мне помочь в решении проблемы, возникшей буквально на пустом месте. Сев в машину, я некоторое время пыталась успокоиться, чтобы не добавить к уже существующему судебному делу ещё и ДТП. Наконец, взяв себя в руки, я отправилась по адресу, который был небрежно начертан на странице из Красной Книги. Кстати, адрес тоже оказался странным. Я могла бы побиться об заклад, что сначала на вырванном листе были начертаны совершенно другие слова, но сейчас, когда я извлекла его из кармана, буквы мгновенно изменились, изобразив буквально следующее: «улица Серафимовича, дом 2, квартира 17».

Неудивительно, что за этим жилым комплексом, расположенном на Болотном острове, давно закрепилась дурная слава. Когда-то он был известен как Дом Советов и заселён советской элитой. Так случилось, что очень многие жители этого дома были репрессированы, и народ стал называть его «Улыбкой Сталина» или «Домом предварительного заключения». Поговаривали, что и призраки репрессированных там водились тоже, но ведьмы-свахи не специализировались на призраках, поэтому делать заключения о достоверности таких утверждений я бы не взялась.

Подъехав к Берсеневской набережной, я некоторое время смотрела на грандиозное строение – яркий образчик конструктивизма. Возможно, внутри я смогу мыслить более конструктивно, чем снаружи. Квартира нашлась довольно быстро, но сразу показалась мне довольно странной. Дверь выглядела так, будто состояла из какой-то вязкой субстанции, типа «прикоснись – засосёт». Её слои едва заметно двигались, что говорило о неизвестной аномалии внутри квартиры. Табличка с номером была выполнена римскими цифрами XVII, которые то ли в силу игры моего воображения, то ли сами собой на мгновение трансформировались в слово «VIXI», переводимого с латыни, как «я жил», часто встречающегося на римских надгробиях. Жуть какая! Глубоко вздохнув, я занесла руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но меня остановил знакомый низкий и хрипловатый голос: