Стрелочники истории. Дилогия

– В принципе, можно попробовать сделать. – задумался Саня.

– На триста километров? – удивился Шибалин. – У тебя есть такие производственные мощности, чтобы смешивать сотни тонн инградиентов?

Саня смутился.

– Не, я думал тонну-две.

– Ага! Неделю возиться, чтобы прожечь еще десяток километров? Нет, Саша, тут нужно что-то другое пробовать. А ты, Геннадий, что думаешь?

Серпилин присел на корточки, разглядывая угасающие угли так и не разгоревшегося пламени, потом повернулся к подполковнику.

– А может рвануть все это? У нас на побережье сотни тонн нестандартных снарядов лежит, которые из Прибалтики вынули. Девать их все равно некуда. Уложить один к одному – цепочкой. Порталом их можно ровненько под завалы распихать. Затем подорвать. Дерево раскидает по сторонам и будет относительно прямой путь. А затем бульдозерами подравнять

– Гена! Ты бы хоть посчитал сначала – сколько лет мы будем твою цепочку на триста верст выкладывать! А дорога нам нужна на днях! Не сегодня-завтра Батый двинется, Афанасьев сообщает, что Олег Курский уже деревни для сосредоточения войск выделил, старост про переселенцев предупредил, а у нас тут и конь не валялся.

– Тогда, Валерий Петрович, как хотите, а за три дня ни хрена не получится. Нужно сделать по простому – выкинуть порталом колонну с бойцами и «армянами» за пределы засеки, и не морочить себе голову. – Последнюю сотню доедут спокойно. А эти триста верст пусть бульдозеры потихоньку ковыряют. Глядишь, через год что-нибудь и расчистят. Было бы лето – все б за три дня сгорело, а сейчас – не сезон, по любому.

– Эх! Если бы в этот костер кислороду добавить, он бы не погас, несмотря на влажность!

– Кислород? – переспросил Шибалин. – Так, любопытно… Если через трубу подавать кислород, то это будет покруче напалма и термитки вместе взятых…

– А если полить жидким кислородов древесину, то будет круче всей нашей взрывчатки! – добавил Геннадий.

– Портал то успеем закрыть? – спросил Саня. – Вам то что, это я первым сгорю!

Но Шибалин уже не слушал.

– У патронной фабрики пока только фундамент заложили. Но криогенное оборудование имеется, то есть, кислород добыть можно. Вопрос – сколько и когда… Ладно, Саня, закрывай портал, пойду-ка я с тамошним главным инженером пообщаюсь. Он мужик грамотный, вдруг чего присоветует?

* * *

Мозговой штурм с участием инженеров показал, что для преодоления засеки не нужно изобретать велосипед, а задействовать обычную дорожную технику – бульдозеры, экскаваторы, грейдеры. Тем более, что колонне с бойцами и военной техникой не придется продираться сквозь весь завал. Примерно с трети от начала засеки их маршрут свернет в направлении на реку Воронеж, по левобережью Дона на водораздел с Волгой. На этом участке уже есть основательные выжженные проплешины, да и дальше лес на каменистом водоразделе жидковат. Ну а поселенцам с теплохода «Армения», как ни крути, придется отправлять порталом поближе к Курску, за пределы засеки, а там уж обычным порядком.

– Почему вы с самого начала не хотите использовать портал? – удивлялся главный инженер патронной фабрики Евгений Муравьев, обращаясь к Шибалину и Афанасьеву.

– Во-первых, принято решение не светить портальные возможности перед местными, во-вторых, мне нужно до конца года невесту доставить в Торжок, а ей портал противопоказан. Если доставим ее через Силур, то она не сможет сюда вернуться. И как мне потом качать права на Курское княжество? – ответил Арсений Николаевич.

– Но местные то как-то зимой путешествовали? – спросил Муравьев.

– Ага, на лошадях по рекам. Сани нынешний лед еще выдержит, а машину нет. Рановато. На санях же – недели две-три катиться. Можно, конечно, на снегоходах доставить, но там же народу много будет – мамки, няньки, охрана…

– Опять же не тот шик! – добавил ухмыльнувшийся Санек. – Одно дело – Лэнд-Ровер с лентами и парой КАМАЗов с кунгами, другое – какие-то снегоходы.

– Да причем тут ленты и бантики? – возмутился Афанасьев. – Дорога на Курск и Рязань по любому нужна. На первых порах грунтовка, чтоб грузовики могли пройти. Портал на такие расстояния неустойчив, а грузов и людей по этим направлениям будет много. В перспективе, если металлургию замутим, нужно железку стоить. А мостов нет вовсе. Вот и приходится выбирать окружные пути, чтоб рек было поменьше и леса не такие густые. Это лошадям крюк на сто верст – критично, а машинам все равно.

Исток реки Пожва, 1 декабря 1237 года (студень 6746 год)

Долгожданный отряд в тридцать всадников на полусотне лошадей показался под вечер. Лошади заметно устали, да и воинам переход по снегам достался нелегко. Сначала авангард из трех степняков по протоптанной полоном широкой дороге выехал на полянку, пересек ее, но дальше в лес не пошел, остановившись у кромки кустов. Следом выкатились остальные. Двое всадников авангарда разошлись в стороны, объезжая место будущей стоянки, принюхиваясь и прислушиваясь к непривычному и потому враждебному для степняков лесу. Третий вернулся в центр полянки и воткнул в снег копье.

Засада из отделений Васильева и Осадчего лежала тихо в глубине, укрытая маскхалатами и не смея шелохнуться. Во время предыдущего боя красноармейцы старались не выскакивать за пределы дороги, перемещались за кустами, избегая приближаться к открытым местам, поэтому увиденное степняков не насторожило: следов, кроме как на самой дороге – нет, шапки снега на окружающих кустах и деревьях лежат нетронутыми. В лесу тихо, даже дымом не пахнет, ибо бойцы костров не разводили.

Меж тем, всадники спешились, ослабили подпруги на лошадях, стали снимать переметные сумки. Двое степняков по натоптанной дороге вернулись в лес, принесли охапки хвороста и разожгли большой костер, а вокруг него – еще несколько. Остальные расстилали кошмы, бросив их прямо на снег, поближе к огню.

Сотник, не слезая с лошади, молча наблюдал за своими нукерами. Когда центральный костер основательно разгорелся, он неторопливо спешился, засунул плеть за голенище сапога, завернулся в широкий халат и уселся на кошму, протянув озябшие руки к пылающему огню. Молчаливым жестом он подозвал одного из нукеров. Тот подал сотнику плоское деревянное блюдо с тонко нарезанной вяленой бараниной, сушеной рыбой, курагой и овечьим сыром. Достал из сумки круглую чашу, налил из бурдюка желтоватый пенящийся кумыс и хотел поставить на кошму. Сотник что-то недовольно буркнул, нукер вздрогнул, поспешно отпил глоток из чаши и уставился на своего повелителя. Увидев его одобрительный кивок, осторожно установил чашу на кошму и отошел к другому костру, вокруг которого собрались простые воины.

Начали сгущаться сумерки. Пара из авангарда, завершившая полный объезд опушки, тоже подъехала к стоянке. Кто-то из мелких начальников отправил им на смену три пары, да еще двое отогнали табун поближе к просеке, остальные стали располагаться на ночь, заваливаясь по трое-четверо на каждую кошму и укрываясь сверху одним общим мохнатым покрывалом.

– Пора! – тихонько сказал Васильев, щелкнув по микрофону рации.

В тот же момент оба пулемета длинными очередями ударили по лагерю степняков. К ним присоединились автоматчики. Снайперы, сидевшие на деревьях. Открыли огонь по дозорным, обосновавшимся по краям опушки, у самой кромки леса. Степняки вскакивали, кто-то успевал схватить лук или выхватить саблю, но они тут же попадали под поток свинца, падали и больше не поднимались. Трое или четверо степняков, включая самого сотника, попытались улизнуть к табуну. Но не успели пройти и половину пути, свалившись на снег. Впрочем, один из дозорных и оба табунщика выскочили на просеку и, нахлестывая коней, отгородились от стрелков табуном лошадей и затем скрылись среди деревьев. Васильев по рации передал Осадчему, чтобы тот не тратил МОНку, ибо кроме лошадей она все равно никого не зацепит.