Стрелок

Стрелок, разумеется, рассказал мальчику далеко не все, но, возможно, многое из того, о чем он умолчал, все равно так или иначе проступило в его рассказе. Он давно уже понял, что этот парнишка на удивление проницателен для своих лет и в чем-то очень похож на Катберта. Или даже — на Жами.

— Спишь? — спросил стрелок.

— Нет.

— Ты все понял, о чем я тебе говорил?

— Понял? — переспросил парнишка с осторожною ненарочитой издевкою в голосе. — Понял ли я? Вы что, смеетесь?

— Ни в коем разе.

Но стрелок уже внутренне сжался: приготовился защищаться. Он еще никому не рассказывал об этом — как он стал мужчиной, потому что всегда, когда он вспоминал о том, его раздирали противоречивые чувства. Конечно, сокол был безупречным и во всех отношениях приемлемым оружием, но это был и обманный ход тоже. Хитрость. И предательство. Первое из долгого ряда: Я что же, готовлюсь уже бросить этого мальчика человеку в черном?

— Я понял, — неожиданно высказался мальчик. — Это была игра, да? Почему люди, когда взрослеют, всегда продолжают играть? Почему все, за что ни возьмись, для них лишь повод для новой игры? Люди взрослеют вообще или просто вырастают?

— Ты еще очень много не понимаешь, — сказал стрелок, пытаясь сдержать медленно закипающий гнев. — И не знаешь всего.

— Да. Но я зато знаю, что я для вас.

— Да? И что же? — стрелок весь напрягся.

— Фишка в игре.

Стрелку вдруг захотелось взять камень потяжелее и размозжить парню голову, но вместо этого он прикусил язык.

— Давай спать, — чуть погодя, сказал он. — Мальчикам нужно как следует высыпаться.

А в голове у него пронеслось эхо давнишних слов Мартена: Ступай и займи свой кулак.

Стрелок еще долго сидел в темноте — в оцепенении, объятый ужасом. Он никогда ничего не боялся, и только теперь испугался (в первый раз в жизни), что начнет сам себя ненавидеть. А так, вероятно, и будет.

Во время следующего периода бодрствования железная дорога, сделав резкий крюк, почти вплотную приблизилась к подземной реке, и они наткнулись на недоумков-мутантов.

Увидев первого, Джейк закричал.

Стрелок смотрел прямо перед собою, качая рычаг. Он резко повернул голову вправо и разглядел далеко внизу какой-то блуждающий огонек, отдающий гнилостной зеленью, круглый и слабо пульсирующий. Только теперь он почувствовал запах: слабый, но неприятный. Сырой.

Эта зеленая масса была лицом, и лицом ненормальным, противоестественным. Над расплющенным носом мерцали выпученные глаза, какие бывают только у насекомых. Глаза пустые и не выражающие ничего. Стрелок ощутил приступ атавистического отвращения. Внизу живота разлился неприятный холодок, пробирая до самых глубин нутра. Он сбился с ритма, и дрезина немного замедлила ход.

Светящееся лицо исчезло.

— Что это было? — мальчик передернул плечами. — Что…?

Слова застряли тугим комком в горле: они со стрелком проскочили мимо еще троих слабо светящихся в темноте существ, что стояли между путями и невидимою рекою. Неподвижные, они наблюдали за ними.

— Недоумки-мутанты, — сказал стрелок. — Они вряд ли нас потревожат. Скорее всего, они нас испугались не меньше, чем мы — их…

Одно из существ сдвинулось с места и пошло прямо на них, неуклюже волоча ноги. Оно светилось и изменялось на ходу. Лицо его было лицом изголодавшегося олигофрена. Истощенное голое тело превратилось в бугристую массу щупальцеобразных отростков с присосками на концах.

Мальчик опять закричал и весь съежился, прижавшись к ноге стрелка, точно испуганный пес.

Одно из щупалец протянулось над плоской платформой дрезины. От него пахло сыростью, тьмой и еще чем-то чужим, нездешним. Стрелок отпустил рычаг, выхватил из кобуры револьвер и послал пулю прямо в эту застывшую рожу голодного олигофрена. Тот отлетел прочь. Его слабое, точно огонек на болоте, свечение угасло, как луна при затмении. Вспышка от выстрела высветила темные немигающие зрачки, и отблески ее погасли не сразу, а переливались еще горящими искрами на отражающей свет сетчатке. Запах сгоревшего пороха был горячим и диковатым — чужим в этом каменном склепе.

Появились еще мутанты. Их было много. Никто пока не нападал в открытую, но они подходили все ближе и ближе к рельсам — молчаливое, мерзкое сборище любопытных зевах.

— Тебе, если что, придется меня заменить и прокачать рычаг, — сказал стрелок. — Сможешь?

— Да.

— Тогда приготовься.

Мальчик встал рядом с ним, стараясь держаться как можно устойчивее. Он не смотрел вперед, чтобы ненароком не разглядеть больше, чем было нужно. Глаза его только мельком выхватывали из тьмы слабо светящиеся фигуры мутантом, мимо которых они проезжали. Мальчик как будто вобрал в себя весь мыслимый ужас и превратился в живое его воплощение, но как будто само ядро его существа, таившее в себе память бесчисленных поколений, каким-то образом просочилось сквозь поры кожи и образовало невидимый телепатический щит.

Стрелок равномерно качал рычаг, не увеличивая, однако, скорости. Недоумки-мутанты могут чувствовать запах страха, и все же стрелок был уверен, что дело не только в страхе: одного только страха им вряд ли было бы достаточно. Но они с мальчиком — порождения света. Цельные и живые. Как же они должны нас ненавидеть, — подумал стрелок и вдруг спросил себя: а человек в черном? Его они ненавидели тоже? Так же? Наверное, все-таки нет. Или, может быть, он прошел сквозь жалкую их колонию незамеченным, как тень от черного крыла.

Мальчик сдавленно вскрикнул. Стрелок повернул голову — едва ли не небрежно. Четверо мутантов тащились, спотыкаясь на каждом шагу, следом за дрезиной. Один из них уже тянул руки, чтобы ухватиться за край платформы.

Стрелок отпустил рычаг и выстрел из револьвера — все так же небрежно, едва ли не полусонно. Пуля попала в голову ближайшего к ним мутанта. Тот издал влажный всхлип, больше похожий на вздох, и вдруг заулыбался. Руки его были вялыми, мертвыми, точно дохлая рыба; пальцы его слиплись друг с другом, как пальцы перчатки, провалявшейся долгое время в подсыхающей грязи. Одна из этих мертвенных лап схватила мальчика за ногу и потянула.

Мальчик закричал в полный голос в глухой тишине этой гранитной утробы.

Стрелок выстрелил еще раз — мутанту в грудь. Тот принялся пускать слюни сквозь свою идиотскую ухмылку. Джейк уже начал сползать с платформы. Стрелок схватил его за руку и сам едва не упал: тварь оказалась на удивление сильной. Стрелок всадил еще одну пулю мутанту в голову. Один глаз погас, как свеча, и все же мутант продолжал тянуть. Они молча боролись за извивающееся, корчащееся тело Джейка. Каждый тянул на себя, как детишки, когда они, загадав желание, ломают куриную косточку-вилочку.