Шрифт:
Часть 1. Выбор
Все началось с грабежей игуан, – курьеров, переносящих «опиумные» деньги.
Мафия рептилий, разумеется, не преминула обвинить в оных кощунствах шакалов, своих давних врагов, но те, вопреки ожиданиям, все отрицали – кичливые гангстеры, шутки ради, не единожды сознавались в особо резонансных злодеяниях, набирая дополнительные баллы и без того одиозной репутации.
В данном случае вышло с точностью до наоборот: мы, мол, – твердили шакалы, – не стали бы ждать прорву лет, чтобы вцепиться в нежные глотки курьеров, благо те сновали под самыми мордами…
Игуаны
Пара курьеров погоды не сделает.
Между тем единичные случаи переросли в опасную тенденцию, угрожающую стратегическому балансу и самому благополучию Мафии, потому как ресурсы оной истощались: усилия полиции, охранников и охотников за головами, тем паче безуспешные, обходились баснословно дорого. Чиновники, каковых среди клиентов Мафии имелось немало, с чрезвычайным сочувствием внимали сетованиям и причитаниям рептилий, однако, дальше этого дело не шло.
Сорквудистан трепетно, но отстраненно следил за злоключениями чешуйчатых наркоторговцев.
По обыкновению, стрелок явился без приглашения.
Город никогда не спал, – лишь делал вид, приманивая жертву.
Высокая тощая фигура шагала по ночным улицам, опасным и грязным, громоздящимся от горизонта до горизонта бесконечным зловонным лабиринтом, не имеющим выхода и лишающим последних надежд. Строения громоздились одно на другое в тщетной борьбе за кусок чистого неба, но на всякого великана неизменно приходилась дюжина более огромных, угловатых и безобразных.
Крыши и балконы нередко смыкались над тесными полузадушенными улочками. Ветхие стены, тут и там не выдерживающие колоссального давления, испражнялись – прямиком на мостовые – грудами красных кирпичей. Печные трубы торчали под неправдоподобными углами, бельевые веревки и телефонные кабели протянулись в наименее подходящих, казалось бы, местах.
Впрочем, это трущобы, занимающие не менее двух третей бессчетных городских акров, населенные нищими и отчаявшимися представителями самых различных рас, – разумными и не вполне. Одинокий прохожий, разумеется, не мог не привлекать внимания разномастных хищников, те то и дело порывались оставить лежбища и темные проулки с неизменным намерением пощупать путника за мошну, но в последний момент их что-то удерживало, точно невидимая рука хватала за шкирку и втаскивала обратно в безопасную тьму.
Головорезы чуяли печенью: что-то с парнем неладно.
Его не узнавали: лицо скрывала тень широкополой шляпы. Ни оружия, ни бляхи также никто не приметил, однако пара шакалов уловила запах пороха (необычного, нездешнего, но было ли «где-то» еще – помимо Сорквудистана?..).
От странной походки, самой манеры держаться у бандитов мурашки пробегали по коже. Парень шел так, будто улицы пребывали в его единоличном владении.
Пара воришек увязалась было следом, растеряв интерес пару кварталов спустя – путник нигде не задерживался, ничем не интересовался, и, казалось, не ведал усталости. Поживиться за счет такого навряд
ли удастся.Город меж тем смыкался вокруг необъятной каменно-черепичной трясиной.
Наконец персонаж совершил весьма непопулярный выбор, – салун «Крысиная глотка», собственность некоего Клэтча. Путник поглядел на потрепанную вывеску и без колебаний вошел, причем по пути ему пришлось переступить бездыханное тело, растянувшееся аккурат на пороге; субъект проделал это столь буднично, будто подобное для него – самое обычное дело.
Внутри было темно, смрадно и душно. Новый посетитель бегло изучил обстановку.
Все в его поведении выдавало человека бывалого, – Клэтч знал толк в опасных типажах и повадках оных, уж такова специфика его профессии. А вошедший, судя по всему, был чрезвычайно опасен, круче гребаного штопора.
Салун пустовал, лишь пара забулдыг сгорбились в углу.
Путник прошел прямиком к стойке. Клэтч, обладавший лицом порочным и в равной степени изможденным, изобразил приличествующую случаю подобострастность.
– Виски, – бросил посетитель, усаживаясь на табурет.
Голос глубокий, хриплый, под стать внешности.
– На подходе, сэр, – кивнул Клэтч.
Рука в перчатке обхватила стакан, на мгновение тот исчез в тени шляпы. Когда емкость опустилась на стойку, Клэтч убедился, что выпивки убавилось изрядно.
Бармен открыл было рот, но посетитель сам оказался не прочь поболтать:
– Как дела?..
– Помаленьку, – осклабился Клэтч. – Местный, или как?..
– Или как, – ответил незнакомец, не поднимая головы.
– Я вроде тебя знаю, – деланно протянул бармен. – Забредал разок в наши места, верно?..
Из-под шляпы на Клэтча наконец-то воззрилась пара глаз с радужками странного оттенка – то ли желтого, то ли зеленого. Куда сильнее, впрочем, бармена впечатлил сам взгляд, – холодный, жесткий, точно стальная спица, проникающая под кожу и мышцы. Словно хищник оценивал жертву.
– Ты обознался.
– Что ж, – придя в себя, пробормотал Клэтч, – тебе понадобится много друзей. В особенности, если решишь задержаться. Но ты, вижу, парень и так дружелюбный. Меня зовут Клэтч, эта дыра принадлежит мне. А ты, стало быть?..
– Зови меня Снейк.
Бармен ухмыльнулся, кивнул. «Снейк, Снейк… – напряженно думал он. – Где-то я слышал это имя…». Знал Клэтч и то, что у человека определенных занятий имен может быть хоть миллион, – свое на каждый случай.
– Ладно, Снейк, чем могу помочь?..
– С чего ты взял, что можешь помочь?..
– Ну, сразу видно, ты парень ушлый, а потому небедный. Уж всяко мог опрокинуть чарку в пристойном местечке, с барышнями и музыкантами, – Клэтч повел рукой в сторону, – нежели в этом клоповнике. Но ты пришел сюда.
Снейк помолчал, шляпа качнулась:
– Говорят, ты знаешь все, что творится в округе.
– Не все, – Клэтч поспешил убрать с лица покровительственную улыбку, – но кое-какие вести и правду достигают этих самых ушей. Что примечательно, я охотно делюсь ими с любым желающим, при условии, разумеется, некоторых комиссионных. Ведь информация, как твердят те бестолочи из Подполья, – бармен презрительно фыркнул, – должна принадлежать народу.
– Комиссионные не заставят себя ждать. Что с игуанами?..