Стрелы Времени

Второй блокиратор перелетел через край и восстановил равновесие, не уступив первому. Рамиро боялся расслабиться – но рассуждать о судьбе машин, не принимая во внимание всех его знаний о прошлом и будущем, было невозможно. Обрыв произойдет – сомнений в этом практически нет, – и поведение блокираторов не могло идти вразрез с этим фактом. Космос был безразличен к тому, что описывали его уравнения – уничтожение Бесподобной ударом метеора или простой саботаж горстки заговорщиков, сумевших разбить несколько зеркал. Но даже самый бесстрастный математик, узнавший двенадцати механических жуках, которые с бомбами наперевес карабкаются по поверхности горы к светособирателям системы передачи, был бы вынужден признать, что сейчас второе решение казалось не менее правдоподобным, чем первое.

Третий блокиратор сообщил об успешном исходе. За ним четвертый, пятый.

– Когда эта стадия завершится, – сказал Рамиро, – нам стоит рассказать о ней Азелио и Агате. Они заслуживают обнадеживающих новостей.

Тарквиния разделяла его сочувствие, но не была столь уверенна в том, что это поможет.

– Думаешь, это принесет Азелио хоть какое-то утешение?

– Возможно, он поменяет точку зрения, как только узнает, что шансы налететь на метеор одновременно с прибытием блокираторов астрономически малы.

Шестой блокиратор без проблем совершил посадку и продолжил взбираться вверх.

– А после Агаты и Азелио, нам следует сообщить обо всем Советникам.

– Серьезно?

– Только, чтобы поиздеваться, – подчеркнула она. – Без подробностей.

– И какое в этом веселье? Они и так уже три года знают, что проиграют.

– Я не уверена, что это так, – возразила Тарквиния. – Я думаю, они убедили себя в том, что обрыв связан с метеором. Ни поражения, ни капитуляции – просто стихийное бедствие.

Пришло сообщение от седьмого блокиратора. Рамиро сощурился, в замешательстве разглядывая данные.

– Что…?

Тарквиния наклонилась к экрану.

– Он улетел в открытый космос. Он запустил двигатели, чтобы взлететь со склона, но потом в механизме что-то заело, и он не смог вернуться.

Пришло второе сообщение; судя по показаниям акселерометра, блокиратор находился в свободном падении.

Рамиро оторопел.

– Этого не может быть. Как мы можем потерять одну из машин, если у нас нет запасных?

– Что если мы перераспределим их мишени? – сказала Тарквиния. – Может быть, нам удастся зацепить два светособирателия одной бомбой – или три двумя?

Рамиро вывел на экран координаты цели.

– Как нам это смоделировать? Сложить давление от каждой взрывной волны?

– Для прикидки сойдет.

Приблизительная оценка показала, что такая стратегия не сработает. Светособиратели находились слишком далеко друг от друга, а радиус поражения бомб был слишком мал.

– Что именно мы упускаем? – потерянно спросил Рамиро. – Мог ли один из каналов уцелеть?

Тарквиния обдумала этот вариант.

– То есть один из Советников уже знает, что произойдет после обрыва? Сложно поверить, что это удалось бы сохранить втайне от остальных; к тому же я не понимаю, как бы такая стратегия сработала в плане политики: когда все закончится, людей, утаивших информацию, будет призирать каждый житель Бесподобной.

– Но такая возможность все-таки есть.

– Есть, но полагаться на нее я не стану.

– Так что нам теперь делать?

Помедлив, Тарквиния приняла решение.

– Я выйду наружу и починю блокиратор – прочищу сопла, сменю резервуар со сжатым воздухом. Он находится в свободном падении и движется по известной траектории; вряд ли его перехват вызовет какое-то трудности.

Рамиро подавил импульсивное желание самому вызваться добровольцем; шансы на успех у Тарквинии были куда выше, чем у него – если, конечно, ей удастся выбраться в космос.

– Разве шлюзы не будут охраняться?

– Я знаю, как попасть наружу через обсерваторию, – сказала она.

– Попасть наружу, не проходя через воздушный шлюз?

– Есть камера с двойной воздухонепроницаемой дверью, – наконец, уступила Тарквиния, – но ее никто не использует для входа или выхода. У нас есть кое-какие мелкие инструменты, предназначенные для работы в космосе – при помощи рельсов мы выдвигаем их наружу и задвигаем обратно, чтобы ради ухода за ними не приходилось разводить канитель и выходить в космос.

– Но человек через нее пролезть может?

– Да. Едва-едва.

– А если за ней будут вести наблюдение или приставят охрану? Мы же не знаем наверняка, – сказал Рамиро.

– Не знаем. Зато знаем, что так будет со всеми шлюзами.

– И как ты получишь к ней доступ?

– Думаю, я смогу договориться, чтобы мне выделили время для наблюдений – а инструменты, охладительные мешки и баллоны с воздухом там уже есть. Мне не придется тащить с собой кучу подозрительного инвентаря. Мне всего-то и нужно уединиться в главном куполе на одну-две склянки, чтобы исследовать какую-нибудь догадку насчет обрыва.

– Но твои коллеги уже будут знать, что эта догадка ни к чему не приведет, иначе бы Совет уже переслал ее на три года в прошлое.

Тарквиния сердито посмотрела на него.

– Нет, она должна привести к результату, который сочтут неважным в ближайшие три дня – но это еще не доказывает, что впоследствии он не принесет никакой пользы. По пути на вершину у меня будет время, чтобы выдумать какую-нибудь безумную теорию. Поверь мне, я видела программу наблюдений – сейчас никто не имеет ни малейшего понятия, куда именно стоит направить телескоп. Главный астроном будет рад любой, хотя бы наполовину правдоподобной, наводке.

– Значит, инструмент будет совершать автоматический обход…, пока ты займешься починкой блокиратора в космосе? – Каждый этап этого плана походил на жест отчаяния, но более удачных идей у Рамиро не было. – Разве тебя не отследят?

– Если я сначала поднимусь непосредственно над вершиной, а затем облечу гору по дуге, ведущей к подножию, то системы, настроенные на обнаружение случайного падения с поверхности, меня не засекут – и у меня точно нет тех опознавательных признаков, по которым меня можно было бы принять за гремучую звезду. – Тарквиния протянула руку и взяла приемопередатчик со стола. – Мне это понадобится, чтобы перепрограммировать блокиратор. Нам надо было позаботиться о том, чтобы с этими штуками можно было общаться при помощи одного только корсета, но сейчас уже ни к чему ругать себя за недальновидность. – Сделав на теле карман для приемопередатчика, она направилась к двери, но затем увидела выражение на лице Рамиро.