Стрингер. Летописец отчуждения

– А теперь представь, что мне приходится каждый день, - поморщился сталкер, - Ее дар, который стал проклятьем.

– Быть может, скоро это закончится.

– Ну, да… только я бессмертен.

– Не совсем. Тебе вряд ли найдется место в новом мире. Ты же предатель. А кто предал один раз, предаст и во второй.

– Это она натравила на меня духа.

– Но выбор-то был за тобой.

– А как же Монолит?! Меня сделал таким Монолит!

– Монолит - не джинн. Я ему объяснял.

– Начитался наших сказок?

– У меня было много времени. С самого первого выброса. Много больше, чем у тебя. И много ваших книг в библиотеках Припяти и Чернобыля. Первое, что вы бросили, убегая как крысы… с тонущего корабля. Вашу историю… Только людей можно поймать на крючок с приманкой в виде вечного счастья. Банально, но работает. Мне очень понравился образ насекомых у пламени лампы, который я ему показал… Как вы говорите, поэтично.

– Они, в конце концов, догадаются и сотрут его с лица земли. У людей замечательно получается разрушать.

– Нет. Они никогда этого не сделают.

– А он все равно ушел, - довольно рассмеялся Семецкий.

– Конечно, он и должен был уйти. Дух подарил ему семя. Лучшего курьера не найти… И вообще, кто тебе сказал, что, чтобы быть частью Зоны, необходимо обязательно находиться внутри?

Семецкий уткнулся взглядом в ползущего по тонкому стеблю слизня.

– Хочешь, я тебя убью?
– предложил контролер.

– Не стоит. До полуночи еще есть время. Мне надо подумать.

Асфальт завораживал. В скупых лучах фар он казался бесконечной линией жизни, окутанной мраком забвения. Все идет по кругу. День сменяет ночь, а ночь день. Год за годом, десятилетие за десятилетием. Только асфальт проносится перед глазами, тая в темноте. И кажется, что все это будет длиться бесконечно.

…Плакала эта наша «самостийна украйна», совсем вы нас прижали к ногтю с этим вашим газом. Президента своего пиханули, украинский в школах запретили…Эти русский запрещали, а теперь вы украинский. Опять союз хотите собрать?… Да я ничего. Я ведь русский… Мне только по душе… Так и напиши там у себя, что русские в Украине хотят… Но раньше тоже нормально было… Так и напиши… Эй… Эй…

Кто- то теребил Смертина за плечо.

– Ты задремал что-ли? Слушай, я тут думаю, что это мне твоя рожа знакома… а теперь докумекал… ты это… не тот с… ну как ее, тьфу… реалити. Я еще дочери говорю, дескать, подстава, а она - все реально… все реально… То ли «Зона поражения», то ли «Зона отчуждения»…

– Чего?
– не понял с просони Алексей.

– Реалити, говорю. Вторую неделю по телеку крутят. Ты же с Зоны выбрался, ведь так?

– И чего там крутят?

– А ты не знаешь что-ли? Вот чудак-человек! Рожу твою! По-вашему каналу, как бишь его…ну пятая у меня кнопка на пульте… ТВР! Ну, записки там разные, монстры, аномалии… Крутое шоу. Да твою рожу любой мент сразу просечет, ты ж, наверно, там незаконно шастал… Дочка даже плакат у окна повесила, чтобы обоину оторванную прикрыть…

– И давно?
– ошарашено посмотрел на него Смертин.

– Говорю же вторую неделю.

Стрингер расслабленно повалился на кресло, тупо уставившись в потолок. Салон машины сотряс безудержный приступ смеха. Он нервно гоготал, а хотелось плакать.

Должно быть доброе, оно обязательно есть, даже в каждом последнем ублюдке, только Монолит - творение другого мира. Читает, как и контролер, с жалкого истлевшего от быта и животных страстей мозга. До души ему никогда не дотянуться. Он не сможет… и не поймет… ведь душа, как и вера, логике не поддается…

Плевать на все! В Москву! В Москву! И первым делом к сыну.

Алексей вздрогнул от едва заметной вибрации на запястье. Черт! Как всегда! Еще одно напоминание о Зоне, от которого он забыл избавиться. Стрингер расстегнул ремешок, покрутил ПДА в ладонях и без малейшего сожаления вышвырнул в окно, успев мельком прочитать последнее послание.

«00:00. Погиб сталкер Семецкий, Мертвый лес, самоубийство».

20 февраля - 26 апреля 2008 г.