Стриптиз на дорогах
Шрифт:
Толстяк усмехнулся.
– Н-да, глупости, – согласился Борисыч, – а что же тогда делать? Где искать эту мразь… Ясно, что теперь она будет стремиться как можно быстрее уехать отсюда… как можно дальше…
– Ага, – сказал толстяк, помрачнев, – вчера довольно просто было ее отыскать. У той дороги, по которой ее Циклоп вез, одно только направление. В один городок она ведет, других рядом нет. Обзвонили все гостиницы города и – нашли ее…
– Припоздали маленько, – с сожалением сказал еще Борисыч, – дали маху сначала. Решили, что она в гостинице покруче зависла – с такими-то бабками. А она оказалась в самой
– Да-а, – протянул толстяк, – сейчас не позвонишь, представляясь родственником, в гостиницу и не попросишь вспомнить девушку по приметам…
– Ладно, – проговорил Борисыч, – давай садись. Разворачиваемся.
– И куда?
– Туда, – проворчал Борисыч, – удар был встречный, да? Тот грузовик, что разбил… этот грузовик поехал в сторону, противоположную той… куда ехал этот грузовик, который был разбит… тем грузовиком.
– Чего-о?! – вытаращил глаза толстяк. – Куда ехать-то? Ты не выпендривайся, а рукой покажи!
Борисыч показал.
– А-а… – качнул головой толстяк, – нормально. Поехали. Направление хотя бы мы знаем. И уехал тот грузовик недалеко – следы свежие… Как это еще он и с нами не столкнулся?
– Эта грунтовка пересекает трассу, – буркнул Борисыч, – наверное, он успел прошмыгнуть через трассу прежде, чем на том участке оказались мы.
Толстяк пожал плечами и уселся в машину. Подождал, пока Борисыч опустится рядом с ним – на водительское место, – и предположил:
– А что если тот грузовик тоже развернулся и обратно поехал?
Борисыч скрипнул зубами.
– Если, если… – прохрипел он, заводя мотор, – поехали, и все! Догоним сейчас – хорошо. Не догоним… Нужно охватить все авторемонтные мастерские в округе. Чтобы они задержали грузовик с разбитой кабиной… А потом с водилой этого грузовика потолкуем. Скорее всего девчонка уехала с ним.
– Да-да, – закивал толстяк, – я тоже так думаю. А может, ее и похитили… – он кивнул на окровавленное колесо, они как раз проезжали мимо искореженной кабины грузовика.
– Вполне может быть, – согласился Борисыч, – а кто напал-то? Мы всю братву в округе знаем. Да и они в наше дело соваться не будут – они пацаны правильные, с понятиями.
– Значит, беспредельщики работают, – подхватил толстяк, – они и грузовик изуродовали и водилу этого убили… Эх, найдем их, будет дело!
– Ага, – клацнул зубами Борисыч, – душу вытрясу из пидарасов…
Автофургон выехал из ворот крематория и, виляя по дороге, полетел вперед. Автофургон никак не мог удержаться на трассе и в конце концов, съехав в кювет, продолжал свой путь там, уже не пытаясь вскарабкаться на насыпь трассы.
– Т-тут т-точно ме-ме-нтов нет? – спросил Ваня у сидящего рядом Петровича.
Петрович мотнул свесившейся на грудь головой и что-то промычал.
– Вро-де нет т-тут ментов, – ответил за него Ваня, – сколько р-раз ездил… ни одного н-не видел. А и правильно! Ка-ка-ка-кого хрена им тут делать, если т-тут… не на-на… живешься…
Петрович снова издал какой-то звук, судя по всему, носом.
– Вот и я г-говорю, – согласился Ваня, – с-сейчас с-скоро грунтовка начнется… А потом и приедем, куда нужно…
Петрович пошевелился. Он
поднял голову, открыл мутные глаза, нахмурился и снова закрыл их. Потом разлепил губы и что-то прохрипел.– Чего? – переспросил Ваня.
Петрович снова уронил голову на грудь.
Ваня подумал немного и вдруг расцвел.
– Е-ек-карный бабай!! – заорал он. – Ид-дея! Как я р-раньше не дога-дался!
Он сильно крутанул руль. Автофургон, едва не опрокинувшись, резко вильнул от насыпи трассы и поехал прямо в пустынную степь.
– Т-так-то лучше буд-дет, – удовлетворенно проговорил Ваня, – напрямик… и ни в кого не врежемся и не это… не перевернемся…
Петрович снова пошевелился и издал протяжный жалобный стон.
– Чего? – переспросил Ваня. – Водки? Нет, Петрович, водки больше не осталось… Ты же сам большую часть выпил, пока я блевать ходил… К-кстати… так нехорошо поступать, в-вот…
Ваня икнул и продолжал разговор с безмолвным Петровичем.
– Я понимаю, ч-что… это т-твоя водка. Это тебе ее подарил на ден-нь р-рождения косоглазый сторож-ж… Целый литр… Но одному ее почти всю в-выпить… Это, извини м-меня, свинство, вот… Хорошо, еще успели жмуриков разгрузить… Или не успели?
Ваня попытался задуматься, а потом залихватски сплюнул за окошко.
– Успели, – решил он, – м-машина легко идет-т… Я т-тогда ра-работникам сказал, чтобы они сами разгружали… А гробы оставили. Нам еще в них возить и возить… Вот они и разгрузили…
Впереди, слева и справа от Вани расстилалось совершенно пустое пространство. Трасса позади давно уже не была видна в зеркало заднего вида.
Ваня вдруг ощутил себя капитаном затерянного в Мировом океане корабля. Он гордо подбоченился и отважно замычал, глядя прямо перед собой.
Через несколько минут Ваня вдруг заметил, что бессмысленное мычание стало формироваться во вполне разумный текст, в котором для Петровича – если б он был в состоянии воспринимать окружающую действительность – нетрудно было бы узнать слова старинной пиратской песни:
– Пя-тнадц-ать челове-ек на сунду-у-ук мертвеца!! – горланил Ваня. – Йо-хо-хо-о-о!.. Хо-хо-о… И бу-бу-тылка р-рому!!
Уже в крематории Петрович и Ваня, будучи в совершенно невменяемом состоянии, все-таки выгрузили из машины гробы с покойничками, но совершенно забыли про симпатичную девушку с самодельным рюкзаком, которую сами же засунули под лавку. Так и не заметив Саши, алкаши сразу же рванули на всех парах в авторемонтную мастерскую.
Спустя пару сотен тысяч лет Саша открыла глаза. Большой разницы – между тем, что она видела с закрытыми глазами, и тем, что она видела теперь с открытыми, – не было. Ничего она не видела. Чернота.
Саша пошевелилась.
«Паша, – вспоминала она, – поломка машины… Грузовик. Игнат – брат Паши… Дорога, дорога… Автофургон навстречу… Страшно. Прыгай!! Удар… Пыльная земля и… Все. Больше ничего не помню…»
Тут Саше внезапно пришло на ум, что она пробуждается не впервые.
Д-да, она теперь вспомнила, она несколько раз приходила в себя и ощущала примерно то же, что и сейчас, – боль во всем теле, кромешную темноту вокруг… Только тогда ее жутко трясло, а сейчас темнота вокруг нее неподвижна и безмолвна…