Стриптиз в кино

Воистину скажи, кто твои помощники, и я скажу, кто ты! Хотя дай Бог каждому таких преданных друзей, как она. Не плюй в колодец, Кьяра.

— Идем, Рейдин, — сказала я. — Нам не стоит задерживаться. Он думает, я говорю по телефону.

— Конечно, пора.

Она взяла с кресла свою внушительную сумку. Сумка негромко взвизгнула.

— Рейдин! — крикнула я. — Ты не должна была это делать!

Моя сестра по оружию виновато улыбнулась и, уставившись на свои туфли, пробормотала:

— Она так просилась. Так виляла хвостом.

Я осторожно выглянула из двери, позвала Рейдин, и мы зашагали по гулкому коридору.

— Рейдин, если с Флафи что-нибудь случится… Она недовольно фыркнула.

— У твоей собаки больше здравого смысла в плохие дни, чем у тебя в хорошие. Она мой дозорный. И неплохой защитник: зубы как иглы. В погоне за лисой будет в первых рядах. Кроме того…

— Рейдин, — прервала я дифирамбы моей собаке. — Где Пат?

— На стреме. Не волнуйся, мы тебя надежно прикрываем.

Мы уже вызвали лифт, я смотрела, как прыгают световые обозначения этажей.

— Он заказал обед на девять, — сказала я. — Я спущусь первая, ты потом.

Она кивнула. Лифт подошел. Дверца бесшумно отворилась, в кабине стоял Барбони и глядел на меня.

Некоторое время мы все молчали. Потом из сумки Рейдин раздалось приглушенное рычание, оно вызвало недоуменный взгляд у Барбони, и он отвлекся от лицезрения моего ошарашенного лица.

— Господи! — воскликнула Рейдин. — Бедняжка совсем проголодалась. Может умереть! — С этими словами она вскочила в лифт. — Вы поедете, милая? — позвала она меня оттуда.

Я вошла и начала качать головой, не хуже маятника.

— Просто не знаю, что со мной случилось, — бормотала я. — Нажала не ту кнопку. Хотела четвертый, а оказалось… Неужели коктейль так подействовал?

Алонцо не говорил ничего. Рейдин напевала себе под нос, не обращая на нас никакого внимания. Ее сумка не переставала ворчать и взвизгивать.

Так мы добрались до первого этажа. Рейдин выскочила из дверей первая.

— Счастливо оставаться! — сердечно пожелала она нам и поспешила по вестибюлю, сразу скрывшись за многочисленными горшками с растениями.

Как мне хотелось быть на ее месте. Но я осталась наедине с Барбони, чей вид не предвещал ничего хорошего.

— Вы дозвонились матери? — спросил он угрожающе мягким тоном.

— Конечно. К счастью, я преувеличила опасность. Это был всего-навсего жировик, извините за подробность. Его удалили.

— Интересно, — медленно произнес он, направляясь к выходу из отеля, и я сначала не поняла, что интересного он нашел в жировике. — Вас не было довольно долго, — продолжил он. — Каким же телефоном вы воспользовались?

Как обойти эту ловушку, я уже успела подумать раньше.

— Вы правы, — ответила я. — В этом и была некоторая проблема. Мне не хотелось говорить из автомата в холле, понимаете? Медицинские разговоры не для посторонних ушей. И я решила найти какой-нибудь изолированный телефон на этаже.

— Где же вы его обнаружили? — спросил он, и, ей-богу, я не удивилась, уловив в его тоне иронию.

Мы уже вышли из отеля, нас окутал теплый вечерний воздух. Барбони сжимал мою руку повыше локтя, словно предполагал, что я сейчас удеру, и хватка у него была не так чтобы ласковая. Свободной рукой он махнул служащему, чтобы подогнали его машину.

Я тем временем пыталась убедительно объяснить ему, что же произошло.

— Мне сказали, тут есть где-то, на каком-то этаже, оздоровительный центр, и оттуда можно свободно звонить… Но, как я уже говорила, он не то на четвертом, не то на четырнадцатом… Я сначала поднялась туда… потом туда…

В общем, я малость запуталась. К счастью, в этот момент подъехал прилизанный брюнет на его машине, умопомрачительном “порше” последнего выпуска. Брюнет оставил мотор работающим, выскочил из кабины и распахнул для меня дверцу.

— Черт возьми! — искренне воскликнула я. — Арендовать такую тачку стоит уйму денег. Ваша страховая компания не разорится, оплачивая эту красотищу?

Брюнет захлопнул за мной дверцу, мы с Барбони опять оказались один на один. По брусчатой дорожке он вывел машину на улицу и только тогда небрежно ответил мне:

— В “Мунгейзере” нет никакого оздоровительного центра, Кьяра. Ни на четвертом, ни на четырнадцатом этаже. — Он повернул ко мне лицо. — Что вы делали в моем номере?

Я застыла, в голове мелькнуло: он ведь не может знать, что я там была, а только предполагает. И доказать ничего не может. Но все равно было такое чувство, как тогда, уже довольно много лет назад, когда я стояла перед своей воспитательницей в католической школе и лепетала, что вовсе не ходила без разрешения в кондитерскую мистера Жарделло и не пила там содовую воду с ванилью вместо того, чтобы находиться на уроках и с полуоткрытым ртом внимать учителю.

Воспоминание было не из приятных — тогда я не только соврала, это еще полбеды, но и свалила вину на свою сестру-близняшку Монику, высказав гнусное предположение, что это была она, а вовсе не я.

Возможно, поэтому я и сейчас нашла в себе силы, не глядя на Барбони, произнести холодным тоном:

— Вот что я вам скажу, мистер. Не знаю, как вы привыкли разговаривать со своими шлюхами, которых снимали на улице или в баре, но со мной такое не пройдет. — Я помолчала, однако он ничего не ответил, только прибавил газа, на спидометре было уже восемьдесят пять миль, мы выезжали из городка. — Поэтому прошу вас, — продолжала я, — повернуть вашу игрушку назад и вернуться в отель, где моя машина. Вечер окончен.

Барбони рассмеялся и сильнее нажал на акселератор. Он совсем не хотел возвращаться и расставаться со мной. Что ж… Я обернулась и посмотрела в заднее стекло. Конечно, я не увидела там того, что хотела увидеть: разве старый пикап моей домохозяйки мог сравниться с красавцем “порше”? Шоссе было пустым.

Луна уже стояла над заливом. Волны накатывали на берег и, уходя снова в море, фосфоресцировали белесыми гребешками.

Пожалуй, именно сейчас мне сделалось по-настоящему страшно: я оказалась один на один с этим человеком. Да и что могли бы сделать, чем помочь две пожилые женщины с маленькой собачкой, если бы оказались каким-то образом рядом?

И все-таки — где они? Свидетели в любом случае не помешают. Правда, я успела сказать, куда мы должны поехать, где заказан обед, но что, если Барбони солгал и везет меня совсем в другое место? Как можно убежать от него, скрыться куда-то, если мы несемся по дороге со скоростью девяносто миль с хвостиком, когда сама скорость уже смертельно опасна для жизни, не говоря о человеке, в чьих руках эта жизнь.

Мы проехали через крошечную деревеньку Сисайд, построенную в неовикторианском стиле специально для туристов. Я надеялась, что здесь он по крайней мере сбросит скорость, но ничего подобного: словно камикадзе, Барбони мчался вперед — одна рука на руле, другая на рычаге скоростей.