Стриптиз
Шрифт:
Взбивая кулаком подушку под головой, она подумала с горечью: «Прелестную жизнь я себе устроила!»
В скромно и неброско обставленной комнате ярко-красный телефон на тумбочке возле кровати прямо-таки горел огнем. Он таил в себе столько возможностей! А может, позвонить матери и одолжить денег на другого адвоката? Что ж, когда-нибудь, наверное, она так и сделает. После дождичка в четверг.
Позвонить Элу Гарсиа и рассказать ему всю правду? Маловероятно, что его растрогает до слез перечисление ее семейных проблем, но чем он наверняка будет немало заинтригован – так это подробностями, связанными со злосчастной попыткой шантажа, предпринятой
«Может быть, именно Элу Гарсиа и следует позвонить в первую очередь, – подумала Эрин. – Решиться и позвонить».
Но она не решилась. Ставя на пол пустой стакан от мартини, она случайно взглянула вверх, и взгляд ее упал на плакат с фотографией Джимми Хендрикса, висевший на стене над изголовьем. Умереть в двадцать семь лет... «Избави Бог от такой судьбы», – подумала она.
Взяв с тумбочки телефон, она поставила его себе на живот, набрала дирфилдбичский номер, зажмурила глаза и взмолилась про себя: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Анджела сняла трубку после третьего гудка.
– Детка... – выдохнула Эрин.
– Мама?!
– Да, малыш, это я. Папа дома? Если да, то говори потише.
– Ты можешь приехать к нам? Мы каждый день ездим в больницу кататься.
– В какую больницу?
– В разные. Папа наряжается доктором Дулиттлом.
– О Господи! – вырвалось у Эрин.
– Он меня сажает в какое-нибудь кресло на колесиках и катит, быстро-быстро. Ты можешь приехать к нам? Знаешь, как он быстро меня катает? Ты тоже можешь покатать.
– Послушай меня, Анджела...
– Мне нужно идти, мамочка. Пока! Я тебя очень люблю.
– Анджела!
Трубка долго молчала – только слышно было чье-то дыхание. Потом на том конце провода кашлянули.
– Анджи!
В трубке раздался смех Дэррелла Гранта – резкий, жестокий:
– Ха-ха-ха! Кажется, мне придется сменить номер.
– Ты скотина, подлая тварь, – сказала Эрин. – Если тебя поймают вместе с Анджелой...
– Черта с два! – перебил ее Дэррелл. – Хрен они меня поймают! Я так все устроил, что просто любо-дорого. Разве Анджи тебе не сказала? Я свистнул в одном месте докторский халат, настоящий стетоскоп, ну, и еще кое-что. Видела бы ты, как я выгляжу – могу дать сто очков вперед любому вонючему докторишке! Я даже серьезно подумываю о том, чтобы заняться гинекологией.
– Ты просто сошел с ума, Дэррелл! Ведь они заберут ее! Заберут насовсем, и мы никогда не увидим ее – ни я, ни ты. Неужели ты не понимаешь?
– Да ты, кажется, и вправду беспокоишься! Я же сказал тебе, меня никогда не поймают. Я все продумал. Я одеваю Анджи в пижамку – в эту, с черепашками-ниндзя, помнишь? – и она выглядит точно так же, как и дети, лежащие в больнице.
– Какая же ты сволочь, – медленно, с ненавистью выговорила Эрин.
– Ладно, ладно. Уж чья бы корова мычала! Сама-то ты чем зарабатываешь себе на жизнь – тем, что выставляешь напоказ свои прелести? Так что не берись судить меня, дорогая...
Не дослушав, Эрин в бешенстве грохнула телефон об пол. Гнев не давал ей возможности найти облегчение в слезах, а о том, чтобы заснуть, не могло быть и речи. Эрин встала, снова натянула
джинсы и легкий свитер и взяла с комода ключи от машины.Агент по особым поручениям Том Клири предстал перед Эрин в винно-красном махровом халате и коричневых шлепанцах. Он показался ей просто очаровательным; раньше она видела его только на службе, безупречно одетым и причесанным, а сейчас его всклокоченная со сна песочная шевелюра торчала во все стороны, образуя на макушке смешной хохолок наподобие петушиного гребня, а голубые глаза таращились сонно и непонимающе.
– Хочешь кофе? – хрипло предложил Клири нежданной гостье.
Они сели за кухонный стол и принялись негромко разговаривать. Жена Клири тем временем разогревала бутылочку для орущего ребенка. За шесть лет супружества это был уже четвертый, и миссис Клири заметно надоели бесконечные материнские заботы. Когда Эрин извинилась за столь поздний визит, она преувеличенно вежливо ответила:
– Ничего страшного. Абсолютно ничего страшного! – Однако голос ее звенел, как готовая лопнуть струна. Когда миссис Клири ушла наверх, ее супруг вздохнул с плохо скрытым облегчением.
– Мне нужна помощь, – шепнула Эрин, наклоняясь к нему через стол.
– Опять Дэррелл?
– Кто же еще! – И она принялась рассказывать ему о том, как ее бывший муж стал полицейским информатором, о дорогостоящей судебной волоките, о том, что Дэррелл крадет инвалидные кресла, используя Анджелу как прикрытие...
– Постой, постой, – перебил ее Том Клири. – Ты говоришь, опека над Анджелой поручена ему? Да как же это возможно?
В горле у Эрин стало сухо и жестко.
– Судья сказал, что я недостойна быть матерью, – запинаясь, выговорила она.
Клири обалдел.
– Недостойна? – произнес он наконец исполненным ужаса шепотом, каким говорят о какой-нибудь мерзкой, отвратительной болезни. – Ты... Но... Ради Бога, Эрин, с тобой что-нибудь произошло?
«Я не могу сказать ему, – подумала она. – Он не поймет. Стрип-танцовщица – этого он не сможет понять».
– Это длинная история, – сказала она.
– Дэррелл нажал на судью?
– Точно не знаю, но каким-то образом он этого добился.
Кофе был готов, и Клири разлил его по чашечкам. Ребенок наверху наконец перестал плакать.
– Том, – взмолилась Эрин, – он превращает мою дочь в малолетнюю преступницу.
Клири серьезно кивнул.
– Плохо то, что это никак не входит в компетенцию ФБР. – Эрин хотела сказать что-то, но он перебил ее: – Дай мне договорить, Эрин. Твой развод является делом сугубо гражданским, мы здесь ни при чем. Вот если бы у тебя были доказательства коррумпированности этого судьи, тогда, пожалуй, мы могли бы что-нибудь сделать...
– У меня нет никаких доказательств, – резко сказала Эрин. – Я думала, что твой департамент...
Глаза Тома Клири сверкнули.
– Кража инвалидных колясок – это мерзость, тут я с тобой полностью согласен, но, в общем-то, это воровство, так что к нашему Бюро это дело никак не относится.
– Но ведь Дэррелл является платным агентом местных властей!
– Послушай, – понизив голос, сказал Клири, – даже если я попытаюсь провести это дело мимо моего шефа, все равно нет ни одного шанса. Шеф просто швырнет мне его в лицо.
Эрин поняла, что при всем своем сочувствии Том Клири будет непреклонен. Ей стало горько и стыдно, словно после публичной экзекуции.