Стриптизерша
Шрифт:
– Кто от голода, а кто от горя пухнет, – невесело шутили.
А мать Фаины любила женатого мужчину, и, не стремясь разрушать семью, всю жизнь посвятила незаконнорожденному чаду. Главными радостями стали достижения в учебе любимой дочери. Иногда Фаине приходила в голову крамольная мысль, что она избавилась бы от надоевшего пристального ока матери, если бы та попыталась устроить свою личную жизнь и переключила свою нерастраченную любовь и заботу на мужчину. Вот это было бы по-умному! – подумав так, Фаина даже инстинктивно оглянулась, испугавшись, не прочтет ли мать телепатически ее размышления.
Неужели это она распахнула гардероб? Какой наряд подойдет для ночного клуба? «Во всех ты, душенька, нарядах хороша» – нет, это не про нее. Прямые мешковатые платья неяркой расцветки, туфли на низком каблуке.
– Главное – не форма, а содержание! – внушалось ей всегда. Зачем мне, собственно, туда идти? На чужого жениха посмотреть? А руки уже
– Фаня, сколько можно ждать, репетиция в восемь?! Тебя все еще нет….
– Я – Фаина, – поправила собеседницу. – Что за репетиция?! Хотя … Сейчас закажу такси и мигом, уже одеваюсь.
С ужасом обнаружила, что часы действительно показывают ровно восемь. Ничего, подождут. Где ее черная подвязка с атласным бантом? Подвязка валялась на полу рядом с корсетом.
– А ведь сама не смогу его застегнуть! – и тут же сообразила. – Девочки в гримерке помогут. Засунула корсет вместе с короткой балетной пачкой в объемную сумку и мельком взглянула в зеркало. Подводка для глаз была нанесена, как всегда, очень эффектно. Накладные ресницы придавали взгляду загадочность и глубину. Нос казался пуговкой, по сравнению с кроваво-красным сердечком чувственных губ. Ежик волос трогательно торчал во все стороны (новая прическа ее позабавила). Непоследовательно подумала о трусиках, заказывая такси до «Кометы». Ей нужны черные с эффектом утяжки. Вот и они! Хотя она не любит черный, но ничего не поделаешь, сегодня весь костюм должен быть выдержан в этом цвете. Балетная юбка даст возможность не раз продемонстрировать эффектное белье. Красными будут только губы, корсет, да, пожалуй, волосы. Они, конечно, светло-каштановые, но при умелой подсветке вспыхнут красным огоньком.
Звонок возвестил о приходе такси. Перед выходом еще раз взглянула на себя в зазеркалье. Огромное яркое лицо излучало сияние праздника. Выразительные глаза загадочно светились. Четко вырисованные карминно-красные губы были призывно полуоткрыты. Красный плащ-распашонка не скрывал атласную тунику с глубоким вырезом. Черные бриджи подчеркивали пухлые, но стройные ноги, уверенно закованные в роскошные туфли-лодочки. Боже, не сломать бы ноги на этих высоченных каблуках! Буду повыше их поднимать, чтобы не споткнуться о платформу туфель – что-что, а ноги поднимать она умеет.
– Вот ведь копуша! – притворно сердилась, неумело орудуя дверными ключами, надеясь не сломать длиннющие ногти, усеянные алыми сердечками на белом сверкающем фоне. Чуть ли не волоком стащила сумку, набитую реквизитом, вниз по лестнице и была очень благодарна знакомому таксисту, который выбежал навстречу и помог разместиться в машине.
Звонившая ей администратор, поджав губы, неодобрительно кивнула. А что, собственно, обижаться? Основная выручка заведения – это выступления с участием примы-стриптизерши.
– Фаня, ты бы не опаздывала на репетиции, свет, да и все детали надо заранее проверить, – все-таки рискнула высказаться всегда элегантно одетая, но от природы невзрачная молодящаяся администраторша.
– Фаня, так Фаня, – почему-то согласилась про себя Фаина и вслух заметила – Начнем, пожалуй!
Вместительный зал засветился разноцветными огнями, зажглась подсветка сцены, зазвучал призывный изысканный ритм. Центральный пилон был залит мощным столбом золотисто-лимонного света. Фаня скинула на ближайший стул плащ, бросила на пол сумку и вихрем закружилась вокруг шеста, ничуть не чувствуя собственные объемы. Гигантское туловище изгибалось и раскачивалось в такт мелодии. Мощные руки поочередно выделывали замысловатые движения, а ноги (бесконечные столбы) лихо поднимались намного выше огненного ежика волос танцовщицы на приличной скорости вращения вокруг шеста.
– Отлично! – хлопнула в ладоши сразу подобревшая Светлана-администратор. – Фаня, по программе ты выходишь сразу после стриптизеров.
В гримерной ей поправили макияж, немного помучились с затягиванием корсета… Все, как всегда. Даже осталось время посмотреть из-за кулисы выступление мальчиков. Вон того мускулистого блондина с античными чертами лица она видит в первый раз. Фаня привыкла, работая в «Комете», к красивым лицам и роскошным телам, но, чтобы такой великолепный экземпляр! Фаня неотрывно наблюдала за танцем красавца. Интересно, реагирует ли на толстушек? В любом случае она надеялась, что он, как и все, будет смотреть ее выступление. Еще раз проверила перед зеркалом расположение шва на черных ажурных колготках и расправила короткую балетную пачку. «Я – прима, я – красавица», – произнесла как заклинание и под бурные овации вышла к шесту. Ей привычно было выделывать в быстром ритме почти акробатические номера. Она ухитрялась еще разглядывать людей за столиками.
Вон улыбающаяся Танечка, рядом Тамара Ивановна, да тут все коллеги в полном составе. Зал ритмично хлопал в такт ускоряющимся движениям. Когда она приседала и легко вставала, балетная пачка совсем перестала скрывать черные трусики. Зал в восторге наблюдал за ее гуттаперчевой гибкостью. Стриптизеры в парео демонстрировали свои бицепсы среди столиков в зале. Но внимание на них переключила только Тамара Ивановна. Да еще Танечка подавала знаки блондину, стоящему в позе Давида Микеланджело, который неотрывно смотрел выступление. Кульминацией шоу был лопнувший корсет. Зал всегда восхищенно ахал, пораженный ослепительным великолепием форм, талантливее всех художников, изображенных Рубенсом. Публика и на этот раз всячески выражала дикий восторг. Блондин-стриптизер продолжал стоять статуей, не сводя восхищенных глаз с примы. Танечка не выдержала и подскочила к нему, пытаясь переключить его внимание на себя.– Да ведь это Танечкин жених! – сообразила Фаина и через силу оторвала взгляд от красавца. Кокетливо делая книксен, вдруг узрела невероятную картину: декан («вылитый Гитлер») свистел и размахивал купюрой. Зал вдруг закружился, а в руке испугавшей фигуры вместо ассигнации оказался, кажется, пригласительный билет … Нет, ведомости!
Фаина в ужасе подскочила с дивана. В комнате был полумрак, вещи разбросаны. Нажала подсветку будильника. Соображала путано: «Еще семь – успею на шоу. Нет, уже семь! Сегодня утром – занятие. Ведомости не заполнила, «на ковер» не сходила…». В отчаянии она заметалась по квартире. Времени на сборы катастрофически не хватало. Тут еще ключи куда-то подевались. На ходу, накидывая пальто и роясь в сумочке, жевала яблоко. Звонок в жилище Фаины, совпал с ее попыткой распахнуть дверь новому дню. На пороге стоял и улыбался блондин-стриптизер с огромным букетом ее любимых роз.
Спящий принц
– Спи-ш-шь, Ва-с-ся? – опять прямо ему в лицо выдохнула женушка. Нехотя приоткрыв глаза, различил дымящуюся груду пирожков на тарелке перед носом и счастливую круглую физиономию.
– Радуется, чему радуется? – подумал Вася, но взял пирожок и с полузакрытыми глазами надкусил.
– Морковные, твои любимые…
Вася медленно просыпался: сел на скрипучей кровати, окинул взором незатейливый интерьер комнаты…
– Где я?
– Ты что это? Заболел?
Медленно восстанавливались после сна чувства и память. Вместе с горячей начинкой растеклась во рту, а потом и по душе, боль… Да нет, и не боль вовсе, а так, тоска. Пора бы и привыкнуть. Уже год с самой свадьбы ощущение безысходности и суетности происходящего не отпускали его. – День прошел и славно! – утешал себя двадцатипятилетний выпускник престижного вуза. Хорошо бы учился, так с руками бы отхватили специалиста. А когда тянут за уши, в спину подпихивают, соломку подстилают – учеба становится неинтересной. Захотели мама с папой сделать сына программистом – получите! Диплом как диплом, но после пережитого кошмара – Васиной учебы он первый раз жестко заявил родителям, что по специальности работать не будет, и, чтобы подтвердить самостоятельность, еще и женился на простой хозяйственной девушке, которая ему с первой минуты знакомства в рот заглядывала. От него все вдруг отстали: и одногруппникам теперь было недосуг на их престижных работах, и в вузе быстро забывали нерадивого студента, а родители-преподаватели того же вуза пребывали в тихом шоке. Теперь Вася изображал крутого бизнесмена, хотя владел только ларьком, купленным на подаренные на свадьбу деньги, в основном родительские.
– Ты у меня мастерица! Погладил пухлую руку жены. Даша пополнела за этот год. Сказывались и порода, теща то была женщиной-кубиком, и кулинарные ежедневные излишества из желания угодить ученому да богатому мужу. Что ни тот ни другой эпитет не соответствует истине, им с маменькой вначале было невдомек. Сама она учиться никогда не планировала: школьной грамоты вполне хватало стоять за прилавком Васиного ларька, да мать – бухгалтер магазина сельхозтехники с отчетностью всегда помогала.
– Можно бы и в городе свой магазин открыть, – мечтали мать с дочерью, подсчитывая ежедневную прибыль. Все деньги откладывались, Вася сначала думал, что на квартиру в городе, а оказалось, что на магазин. Васю немного удивляло, что ему о доходах ларька говорят все меньше и меньше. Сначала было просто неинтересно вникать в тонкости, а потом так и повелось, каждый своим делом занимается, кто торгует, кто считает, а кто и на печи лежит. Нет, конечно, не на печи, а на железной кровати за печкой в большом деревенском доме Дашиной матери. Поначалу Васе переезд в деревню нравился, все было в диковинку: и сад за окнами, и приветливые сельчане, и великолепная природа, которую городской житель Вася раньше просто не замечал. Для него открылся мир покоя и красоты. Ездить в город за продуктами для ларька, да сидеть за компьютером разве не занятия для мужчины? Отдыхай, Вася!