Строки (сборник)
Шрифт:
Он кивает в сторону Макса. Официант вопросительно поднимает бровь, переводя взгляд, и Макс показывает ему свой ИИН, индивидуальный идентификационный номер-татуировку на запястье правой руки. Ежесекундно сверяясь, официант аккуратно переписывает номер.
– Сейчас все будет!
Стол накрыли богатый. Макс сглотнул слюну – стоимости ужина за его счет хватило бы ему на месячный рацион бич-пакетов.
Все время, пока Жандосов поедает макаронный суп, двойную порцию гречки, полграфина водки и два стакана компота, Максу неуютно и даже досадно, что разгадка его задержания откладывается. Он смотрит в туман
Тот же Баке постоянно кидает на Лику хищные взгляды. Жена Баке, тихая суетливая мышка, успевает работать и в прачечной и посудомойкой в ресторане, что позволяет ему жить праздно и принимать активное участие в социальной жизни вагона, что значит влезать в чужие споры, судить и обсуждать пассажиров, давать оценку каждому из них, и этим всем поднять свой авторитет. Ссориться с Баке, даже из-за девушки, чревато…
Полицейский, наконец, доел, допил водку и осушил последний стакан компота. Макс ждет, что сейчас тот смачно рыгнет, но вместо этого Жандосов аккуратно, чуть ли не аристократично, промокает губы салфеткой, а затем, прикрываясь ладонью, орудует во рту зубочисткой. Закончив, он ласково спрашивает:
– Ну, дорогой, что ты хотел узнать?
В ожидании какой-то подлянки Макс с вопросом не спешит, думает, стараясь не смотреть ему в глаза. Он рассматривает толстые лоснящиеся губы Жандосова, замечает, что те начинают кривиться, и внезапно для себя спрашивает:
– А как вас зовут?
– Меня? – удивляется полицейский. – Жандосов Ерканат.
– А по отчеству?
– Абибуллаевич, – с готовностью отвечает полицейский, слегка забавляясь игрой, которую сам же затеял.
– Скажите, Ер-кх-анат Абибуллаевич, куда мы едем?
Брови полицейского удивленно приподнимаются.
– Как это куда? Вперед! Как говорит Первый машинист, наш поезд стремится в десятку ведущих поездов мира!
– А что там в этой десятке? Мы лучше заживем?
– Конечно, лучше! – заводится Жандосов и говорит лозунгами. – Баранину каждые выходные будем кушать! Свежее белье – каждый месяц! Преступности не будет! В каждом третьем вагоне откроем школу, в каждом пятом – больницу! А чай будем из стаканов с подстаканниками пить!
Мечтательно посмотрев в потолок, Жандосов поднимает указательный палец вверх:
– Настоящий чай! Свежезаваренный!
– Звучит заманчиво… – хмыкает Макс. – А полиция будет?
– А куда же без полиции? – смеется полицейский. – Полиция всегда будет!
– Но ведь если не будет преступности…
– Це-це-це, – перебивает Жандосов. – Я все понял. Ты же этот… как его… как это… психолог?
– Психолог.
– Ты эти свои психические штучки заканчивай, Щацкий! Крутишь мне тут, вертишь! Сейчас в отделении разберемся, что ты за психолог такой! Вставай! Пошел!
Жандосов сгребает со стола салфетки, зубочистки и запихивает в карман олимпийки.
Они проходят череду купейных вагонов. В очередном тамбуре стоит охрана – молодые полицейские с автоматами наперевес. Жандосов кивает им:
– Задержанного привел к Кудамкарову.
– Документы, –
требует сержант и извиняющимся тоном поясняет. – Порядок такой.Жандосов деланно-равнодушно протягивает удостоверение, а сам свысока поглядывает на Макса – смотри, мол, у нас все серьезно, не забалуешь.
В полицейском отделении Макс крутит головой – повсюду вдоль коридора плакаты и лозунги: «Единый поезд – единый успех!», «По рельсам в будущее!», «Розыск!», «Признаки туберкулеза», «Дифтерия! Мойте руки и обрабатывайте спиртом перед едой!», «Первый машинист независимого поезда…».
На дверях таблички с фамилиями и должностями. Возле одной из них Жандосов останавливается, прочищает горло и стучится.
«Полковник Кудамкаров Ж. Ж. Управление по противодействию экстремизму» читает Макс и немного успокаивается. Ну какой из него экстремист? Это какая-то ошибка.
– Разрешите? – приоткрыв дверь, интересуется Жандосов.
– Кто там? Жандосов, ты что ли? Что тебе?
– Задержанного привел, та-щ полковник! Щацкого!
– Заводи, – слышится из купе.
Жандосов вталкивает Макса внутрь.
– Разрешите идти, та-щ полковник?
– Свободен, – разрешает полковник.
Уходя, Жандосов закрывает дверь. Макс мнется у порога.
– Здравствуйте!
– Здгаствуйте, здгаствуйте, – передразнивает его Ж.Ж. – Садись.
Люкс полковника впечатляет. Жалюзи и шторы на окнах, длинный красный диван, на стене – телевизор, на столе ноутбук, принтер и стопки документов. Справа – отдельный санузел. Слева – дверь в спальное помещение. Макс осторожно присаживается на краешек дивана.
– Документы, – протягивает руку полковник.
Покрутив пассажирский талон и изучив ИИН-татуировку на руке Макса, Кудамкаров открывает папку с делом Макса. На обложке так и написано: «Шацких М. Г. Дело №…».
– Итак, пассажир Шацких, 1986 года рождения. Родился в вагоне № 227. С чем связано твое проживание в вагоне № 491?
– Так это, – сглатывает Макс. – Родители развелись. Отец снова женился, и мы поменялись с его женой. Я в ее вагон переехал, а она – на мое место.
– Ну вы даете! – радостно удивляется полковник. – То есть батя твой теперь с двумя женами живет? И со старой и с новой?
– Жил. Мама снова замуж вышла и переехала к новому мужу, сделали обмен с какой-то старушкой, той уже все равно было, где и с кем жить, нет у нее никого. Вроде, за два бич-пакета договорились.
– А почему это в деле не отражено? Нелегальные мигранты?
– Что вы! Все по форме – писали заявления, обоснования, характеристики от соседей, пошлины все уплатили!
– Это еще надо проверить! Кем работаешь, Шацких?
– Семейным психологом, у меня частная практика. В основном – разводы, семейные проблемы…
– Вот жулик, а? – восхищается полковник. – И что, много клиентов?
– Ну, сами понимаете, живем мы все в тесноте…
– Це-це-це, – перебивает Кудамкаров, и Макс понимает, откуда у Жандосова такая привычка. – Хорошо мы живем, не надо мне тут! Ты бывал в китайском поезде? В индийском? Там люди на багажных полках живут и не жалуются!
– Так я и не жалуюсь…
Полковник отмахивается и заговорщицки шепчет:
– А во вьетнамском, говорят, даже сортиров нет! Просто пробивают дыры в купе и туда ходят у всех на виду!