Строптивая для негодяя

— Я… — Артем смотрит на меня невинными глазками, делая паузу.

— Ну, Вишневский, — беру бокал и допиваю остатки мартини залпом.

— Он уже свое получил, не переживай, — Катя входит в столовую, улыбаясь при виде нашей перепалки. — Но если ты обещаешь бить его не сильно, — обращается ко мне. — То разрешаю и побить — в качестве профилактических мер, так сказать. Даже помочь могу.

И целует Артема. Вот ведь предательница. А тот цветет и пахнет, как майская роза, посылая мне очередную ехидную улыбочку. И как можно с ними о чем-то серьезном договариваться?

Остаток вечера проходит в бильярдной, где я три раза выигрываю у Вишневского, два у Кати, и ни разу не проигрываю. Видимо, специально поддаются, чтобы я остыла окончательно.

Как-то неправильно действует на меня даже упоминание о Балабанове. Надо с этим что-то решать, а то как бы в историю какую не влезть с этим упырем.

Артем пытается уговорить Катю спать в их спальне, утверждая, что все эти традиции не более чем предрассудки в чистом виде, но моя подруга непреклонна. И мы с ней занимаем спальню напротив, которая раньше вроде как была Катина, а теперь отдана мне в личное распоряжение, когда я остаюсь ночевать в доме Вишневских.

Ложимся с Катюхой на кровать, выключаем свет и еще часа два вспоминаем детство, школу, институты и первую любовь. Давно это было, и все наши воспоминая останутся только между нами. Мальчикам о них знать не стоит.

Слушаю подругу в пол-уха, думая, что день грядущий мне готовит. Балабанов, как назло, прочно сидит в голове, не давая думать ни о чем другом. И в памяти отчетливо всплывает, как три месяца назад мы заключали точно такое же перемирие, которое потом чуть не вышло мне боком.

Глава 4

Три месяца назад

Практически середина августа, но еще стоит жара. Накануне мы собирали наш спорткар, который где-то раздобыла Анька. Любим мы быстрые тачки, никуда от этого не деться. Вот и согласились по субботам заниматься ремонтом нашего автомобиля, который купили за собственные, честно заработанные деньги. Я, конечно же, вложила меньше девочек, так как в отличие от них имею только официальную зарплату помощника прокурора.

Катя уже почти неделю живет в доме Артема, и в качестве наказания или просто чтобы позлить парня, а может, даже проверить на прочность, притащила его в автосервис. Еще и Анька отдала его мне в напарники. Прямо всю жизнь мечтала поработать в паре с кем-то из мажоров!

Вишневский стойко выдержал все тяготы и лишения, а также мои командирские замашки, за что заработал лишние очки в моих глазах. А вечером пригласил нас в клуб отметить его новую карьеру автослесаря. Еще и по домам после развез, как единственный трезвый водитель, предложив на следующий день приехать к нему в гости.

И вот мы с девочками, что называется с бодуна, лежим в шезлонгах возле бассейна и сплетничаем о своем, о женском, перемывая кости мужикам. Больше всех, конечно же, достается Вишневскому, но ему-то об этом знать не обязательно.

Светлана Петровна, милейшая женщина, зовет нас обедать, и мы втроем направляемся в дом. И тут меня ждет сюрприз в виде несносного негодяя.

— Какие люди, — слышу за спиной мужской голос, поставив ногу на первую ступеньку, и резко разворачиваюсь. — Дарина Александровна собственной персоной!

— Балабанов, твою мать, ты что здесь делаешь? — шиплю в ответ, и делаю два шага в сторону Артема и Пашки.

Последний стоит и скалится, как будто заняться больше нечем. И какого лешего его сюда принесло? Если бы я знала, что приедет Балабанов, в жизни бы не приперлась в дом Вишневского!

Настроение резко падает, и ничего не остается, как язвить этому наглецу в ответ. Несколько раз повторяю свою любимую фразу о том, что непременно посажу Пашку, но он только улыбается на мои колкие реплики. Вот же паразит!

Еще и на татушки мои так тонко намекает, что расскажет об этом каждому. Видимо, чтобы позлить меня. И постоянно подмигивает исключительно мне, хоть с Анькой он, как оказывается, знаком давно, а Катю ему любезно представил Артем.

— Не знал, что у строгой прокурорши есть маленькие тайны, — ухмыляется Балабанов.

— Ты о чем? — я хмурюсь, но после следующей фразы начинаю постепенно выходить из себя.

— Дашь почитать, — продолжает Балабанов, — что там у тебя на спине и на боку написано? Обожаю баб с татушками. А у тебя их целых две!

— Три, — тихо произносит Аня, за что получает испепеляющий взгляд от Кати и стон от меня.

— Балаболка! — произносим с Миланской одновременно, а Анечка в ответ краснеет, пряча свои бесстыжие глаза.

— Третью покажешь? — Пашка поднимает одну бровь вверх.

— Ты бы такой словоохотливый у меня в кабинете был, — уже завожусь не на шутку. — А то там слова не вытянешь, один адвокат вечно распинается. А тут, я смотрю, смелым стал, прямо заслушалась. Еще не весь свой словарный запас истратил?

— Катюха, — говорит спокойно Паша, правда, продолжая пристально смотреть мне в глаза, — поможешь статью в Интернете разместить о маленьких шалостях лучшей помощницы прокурора?

Но тут влезает в нашу “милую” беседу Петровна, раздавая Пашке легкие подзатыльники, чем вызывает у нас смех, и мы с девочками отправляемся наверх.

— Я его когда-нибудь точно прибью, — шиплю, когда мы втроем заходим в комнату на втором этаже. — Или придушу. Катя, только без обид, — тычу пальцем в девушку. — Я не выдержу весь оставшийся день, видя перед собой наглую рожу Балабанова. Лучше домой поеду.

— Дарин, ну ты чего, — канючит Анька, но под моим испепеляющим взглядом замолкает.

— А ты вообще молчи, предательница, — грозно произношу, после чего подружка начинает краснеть. — Ничего тебе доверить нельзя.

— Дарин, ты бы, правда, не горячилась, — произносит спокойно Миланская. — Не такой уж он плохой, — делает паузу, но, видя мой грозный взгляд, тяжело вздыхает и заканчивает: — Хоть на обед останься.

Мы спускаемся вниз, и я наблюдаю, что у Артема улыбка на все тридцать два зуба, а у Пашки, наоборот, вид какой-то пришибленный. Смотрит на меня, как побитая собака, чем вызывает недоумение. Что тут успел ему Вишневский наболтать?