Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1978-1984
Шрифт:
Для Института Чудаков: человек, кот<орый> видел звуки окрашенными (Скрябин); буквы окрашены (Хлебников) и далее по аналогии.
«Познание не обязательно будет обещанием успеха или выживания; оно может вести также к уверенности в нашем конце».
R. Thom «Catastrophe theory» (см. «Природа», 10, 1979, стр. 63) [152]
13.06.83
Б. в Мск. Пишем письма и ябеды.
14.06.83
152
Высказывание
Тойво грешит на Странников. В середине узнает, что это самопроизвольное появление элиты.
Главные задачи элитчиков:
1) Выявление потенциальных себе подобных.
2) Их воспитание до уровня и организация.
Элита — порождение сверхтехнологии: ЭВМ, медицины и миллионов других факторов.
Идеология: определение своих целей и определение дальнейшей судьбы расы и отношение к матери — человечеству.
Сцену объяснения с Серосовиным — в середину.
Финальная сцена — Тойво узнает, что он тоже потенциальный элитчик. Что делать — повисает в воздухе.
Этический вопрос у элитчиков: имеем ли мы право на создание новой расы?
Возможный ответ: аналогия с созданием математических, балетных и пр<очих> школ — выявление максимальных возможностей у человека.
Потенциальные элитчики появились вместе с возникновением человека, но не было условий для превращения, и это были самые несчастные представители рода человеческого.
Два идейных направления в элите, главное:
1) помощь землянам (всё для Земли),
2) свои собственные задачи (всё для новой расы).
Для Максима, м<ежду> п<рочим,> это цель для создания раскола в рядах потенциального противника.
Горбовский — не элитчик!
С точки зрения Тойво — возможные направления деятельности Странников:
1. Выявление своих: отсортировка (фобии; Малая Пеша; «синдром пингвина»; события на острове (Сандро)).
2. Идеологическая подготовка:
теория вертикального прогресса (Комов?),
«тибетцы» — отряд, спустившийся с Гималаев.
3. Непонятные действия:
1) фобии среди животных — или Странники негуманоиды и потому применяют сортировку к животным; или — побочный результат какой-то деятельности, которой мы не знаем и не воспринимаем, или само присутствие Странников,
2) за последние 50 лет всё больше людей с судьбой Художника — серые, затем блеск гениальности ни с того ни с сего. Это — вступившие в контакт со Странниками.
15.06.83
Сделали 5 стр. (64)
Вечером сделали 2 стр. (66)
16.06.83
Сделали 5 стр. (71)
Вечером сделали 2 стр. (73)
17.06.83
Сделали 2 стр. (75)
Вечером сделали 2 стр. (77)
«Я не имею ни возможности, ни желания останавливаться на подробной критике этого документа. Не могу не заметить, однако, что…»
18.06.83
Сделали 3 стр. (80)
Вечером сделали 2 стр. (82)
И ПРЕРВАЛИСЬ НА 82 СТР.
19.06.83
Б. уехал.
В Ленинграде проходит «круглый стол», посвященный проблемам научно-художественной литературы. Участвует в нем и БН.
<…>
Б. Стругацкий: Мне кажется, что подавляющему большинству научно-художественных произведений не хватает того таинственного качества, которое в просторечии именуется занимательностью. Фантастика, как правило, захватывает читателя, детектив — в большинстве случаев, научно-художественное произведение — скорее как исключение. И дело
здесь, на мой взгляд, в том, что научно-художественная литература в массе своей информационна. Если говорить упрощенно, теория информации считает любое скопление тем более информативным, чем более оно неожиданно, странно, непредвидимо, нетривиально. Научно-художественное произведение всегда дает нам массу информации — факты, события, интерпретации, — но как мало среди этого действительно нового, по-настоящему неожиданного, такого, о чем мы раньше и не догадывались!<…>
Б. Стругацкий: <…> Ведь, в конце концов, самым интересным в науке являются именно нерешенные проблемы. Мне лично нравится читать в чисто научных работах, как автор, изложив полученные результаты, добавляет: такие-то и такие-то вопросы остались нерешенными, и мы даже не знаем, как к этим вопросам подступиться. В научно-художественных же произведениях это большая редкость — рассказ о том, как ученые бьются над каким-нибудь вопросом, проявляют чудеса изобретательности и остроумия, получают результат, обнаруживают, что он отрицателен, и начинают всё сначала. А ведь именно это и есть будни науки, тот самый краеугольный камень, на коем стоят самые блестящие победы и открытия.
<…>
Б. Стругацкий: Слушая наш сегодняшний разговор и припоминая прошлые дискуссии, замечаешь, что рано или поздно, но обязательно мы начинаем давать определения: что такое научно-художественное произведение, что такое фантастическое… Я представил себе разговор двух математиков. Один говорит: «Сумма квадратов длин катетов равна квадрату длины гипотенузы». А другой отвечает: «Не скажите! Лично мне пришлось встречать такие катеты, что…» Мы примерно в таком же положении. У математиков катет это всегда катет — понятие, имеющее строгое определение. У нас же рассказ рассказу рознь, ибо на одной, как говорится, полке — майор Пронин, а на другой — комиссар Мегрэ, и различий между этими произведениями зачастую больше, чем сходства. Литературное качество произведений играет несравненно большую роль, чем их жанровая подчиненность. Я полагаю, что критерий художественности всегда один — произведение должно вызывать сопереживание. Речь, естественно, идет о сопереживании квалифицированного читателя, то есть такого, для которого литература является полем для собственной мыслительной деятельности, собственной духовной жизни. Дело даже не в том, какие переживания у самого писателя, а в том, что он хочет сказать людям.
<…>
6 августа в газете «Советская Эстония» публикуется статья Михаила Веллера о проблемах научной фантастики и движении КЛФ.
<… >
Пик издания фантастики в нашей стране приходится на конец шестидесятых годов. А десять лет спустя набрало силу совершенно новое явление, привлекшее уже внимание социологов: повсеместно стали возникать клубы любителей фантастики, сокращенно — КЛФ. Причем входят в них по большей части люди уже взрослые и с высшим образованием.
Заурядное хобби? Социологи уточняют. Чем больше живет человек, тем шире круг его интересов и тем больше он хочет узнать. И вот читаются в КЛФ лекции по истории и теории фантастики, приглашаются писатели и ученые, устраиваются диспуты и вечера.
<…>
И еще один аспект, крайне важный для нас. Движение КЛФ возникло снизу. Что свидетельствует о социальной активности его участников, о желании людей самых разных профессий знакомиться ближе с кардинальными проблемами современности — как в науке, так и в литературе, ибо все-таки НФ — это в первую очередь литература научных проблем.