Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1978-1984

Что Павленок отвергнул ТББ-С и Бойцового Кота — в конце концов, плевать. Жила эта вычерпана, а какого-нибудь ах! — фильма из этого всё равно не получилось бы. Конечно, потиражные… Кстати, что с потиражными за «Сталкер»? Между прочим, в последнем номере «За рубежом» какой-то английский кинодеятель пишет, что «Сталкер» приглашен на ближайший Лондонский кинофестиваль.

Кроманов, разумеется, обижен. Но вовсе не потому, что я его к себе не пригласил. Просто они дважды звали меня в Таллин на пробы, на съемки и пр., и оба раза я не поехал. Не надо больше мне поручать дел, связанных с разъездами, а? Я уж тут, на месте буду споспешествовать.

Кстати, в бухгалтерии СовПиса сказали, что деньги по одобрению дадут только в октябре.

Симонов умер — вот беда! Что теперь Лешка [60] , бедняга, будет делать?.. [61]

Когда встретимся? Обсудить охота новую повестуху. По-моему, что-то из этого сделать можно — злое и печальное.

Обнимаю, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке — привет!

Письмо Аркадия брату, 6 сентября 1979, М. — Л.

60

Герман Алексей Юрьевич (Георгиевич), режиссер, сценарист.

61

К. Симонов помогал режиссеру, попавшему в опалу после того, как в 1972 г. был «положен на полку» снятый им к/ф «Операция „С Новым годом!“» (будущий «Проверка на дорогах»). В частности, пригласил его снять к/ф по своей повести «Двадцать дней без войны».

Здравствуй, Борик.

Здоровье мое ничеГо, жить можно, работать можно и даже немного развлекаться можно. За предложение «капель Морозова» спасибо, ужо узнаю у врачей, тогда напишу.

К сожалению, в ближайшее время встретиться будет, вероятно, невозможно. Будем ждать середины ноября, когда мы с Ленкой намерены приехать в Ленинград, тогда и обсудим всё.

Ковальчук передал мне ХВВ в английском издании — точная копия пейпер-бука США, только в твердой обложке и больше по формату, и с суперобложкой. А Милан Чолич привез единственный — к сожалению — югославский экз ПнО с очень забавными абстрактными иллюстрациями.

Сценарий «Чародеи» (2-й вариант) обсуждался на ЦТ и принят без единой поправки с большими похвалами в наш адрес. Теперь мы получим еще по 25 %, а затем начнется режиссерский сценарий, и если всё будет благополучно, фильм покажут в Новый год с 1980 на 1981 по телику. А там уж и все прочие выплаты.

Ни о «Сталкере», ни об «Отеле» ничего нового не слыхать.

Со статьей нашей в ЛитГазе тоже ничего, но мертвый сезон кончился, и мы будем иметь возможность (как я надеюсь) сильно на них нажать.

Из Франции просили зМЛдКС.

Вчера по просьбе Белы встречался на книжной ярмарке с вице-президентом «Макмиллана» неким Холси. Симпатичный мужик, очень к нам уважителен. В частности, сообщил, что средний уровень интеллектуальности фантастики Стругацких выше такового же ведущих фантастов США. Ну и прочее там. Были еще Ковальчук, Биленкин, Гуревич, Можейко.

Вот, пожалуй, всё. Обнимаю, твой Арк. Привет Андрею и Адке, как будешь ей писать.

Чолич будет в Ленинграде, позвонит к тебе. Прими его, будь человеком.

18 сентября умерла Александра Ивановна Стругацкая, мать АБС.

Письмо Аркадия брату, 28 сентября 1979, М. — Л.

Здравствуй, Борик!

По возвращении в Москву нашел у себя письмо от Чаковского. Очень гневное письмо, в котором он упрекает меня — нас с тобой — за демагогию и спекуляцию и впопыхах (не сомневаюсь, он продиктовал это письмо сразу же по прочтении нашего наглого и заносчивого) подставляет задницу под хорошие пинки. Содержание в подробностях передавать здесь мне лень, существенным же является в нем то, что он обзывает нас талантливыми литераторами и обещается незамедлительно разобраться в деле с нашей статьей. А сегодня позвонил Е. Кривицкий и пригласил меня на беседу 2-го, присовокупив, что ежели мы с ним, Кривицким, договориться не сможем, Чаковский распорядился привести меня к нему, Чаковскому.

Звонила Бела, сообщила, что «Макмиллан», не дожидаясь рукописи ЖвМ, уже прислал бумагу о решении его издать.

Нынче привезли мне 50 экзов З-С № 9. С ними была диковинная история. Эти экзы должен был привезти Карл Левитин в первый же день нашего возвращения. Поздно вечером он позвонил мне и сообщил следующее. Он несся к нам на полном ходу по Садовому кольцу и вдруг, не доезжая посольства США, у него начисто отказали тормоза. На скорости в 60 км/час он вылетел на тротуар, повертелся среди людей, деревьев и стоящих машин и кое-как остановился. Характерно, что милиция у посольства не повела и усом. Он осмотрел машину и обнаружил, что вытекла вся тормозная жидкость. Вот так-то. Захлопнул дверцу и отправился переживать домой. Каков Карл!

Вот пока все наши дела. Жду твоего письма, дорогой.

Обнимаю, жму, твой всегда Арк.

Октябрьский номер «Невы» публикует статью Евгения Брандиса, анализирующую современную научную фантастику. Уделяется в ней место и АБС.

Из: Брандис Е. Горизонты фантастики

<…>

Психологизм, неотделимый от этики, пожалуй, главное, что сейчас доминирует. И это характерно в произведениях, решенных в философском ключе, ставящих достаточно трезво и осмотрительно глобальные проблемы экологии, допустимых пределов вмешательства в законы Природы, кризисных, но отнюдь не тупиковых ситуаций, возникающих на пути познающего Разума, для которого не существует преград. Одно из таких многозначных произведений — повесть братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света» («Знание — сила», 1976, № 9–12, 1977, № 1). Писатели словно хотят сказать: «Есть проблемы трудные, сложные, даже опасные проблемы роста цивилизации. Надо честно, разумно и смело смотреть им в лицо, настраивая себя на их преодоление, а не сидеть сложа весла, дожидаясь, когда Природа отомстит за себя».

Остросоциальная повесть тех же авторов «Парень из преисподней» (сб. «Незримый мост») непосредственно примыкает к их предыдущим произведениям — «Попытка к бегству», «Трудно быть богом», «Обитаемый остров» и др., — изобличающим изуверство и мракобесие как тип мышления и как образ жизни. В данном случае авторы избирают труднейший прием сказовой речи: обличение отрицательного персонажа его же устами. Все события пропускаются сквозь призму извращенного сознания некого Гага с условной планеты Гиганда. Гагу, с его образом мышления, и темным силам, которые его породили и сделали таким, как он есть, противопоставлен землянин Корней с его безупречными нравственными принципами, сумевший внушить к себе уважение даже такому типу, как Гаг, хотя ему совершенно непонятны бескорыстные побуждения этого человека, который жертвует своим научным призванием и личным счастьем ради возрождения цивилизации на Гиганде, заведенной в тупик произволом ее правителей. Будущее Земли приоткрывается только небольшим уголком, и всё же за немногим видится многое — и новые человеческие взаимоотношения, и поразительный уровень науки и техники, и новые представления о моральном долге человечества в отношении отсталых планет. Авторы ничего не разжевывают, оставляя Гага на перепутье. В сложной политической обстановке наших дней, когда одновременно с борьбой за разрядку напряженности в ряде стран поднимает голову неофашизм, «Парень из преисподней» приобретает особую злободневность.

<…>

Письмо Бориса брату, 6 октября 1979, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Не отвечал на твое письмо, потому что замотался, да и новостей у меня никаких нет. А сейчас вот простудился малость, зубы болят, так что сижу дома с распухшей мордой и пишу письма.

Очень любопытно, что там у тебя получится с Чаковским. Разумеется, это ужасно — получить от него такое письмо, но — черт его знает! — может, это и к лучшему? Может быть, с ними только так и можно: резко, принципиально, по-партийному, без всяких вуалей! Если нашу статью опубликуют без существенных купюр, значит, такой вот резкий метод годится. Ну, а если нет… Значит, нет.

Я тут занимаюсь только хозяйственными делами. Ребята помогают. Один бы я, конечно, ничего не сделал, а так почти всё уже сделано. Осталось только реализовать книги и вывезти мебель. Вот поправлюсь и доведу всё до конца. Наше собрание сочинений с посвящениями мамочке я придумал переправить тебе. Тогда у тебя высвободится куча экзов для ВААПа, для подарков и т. д. Но это — во благовремении.

Друзья меня не покидают, так что ты можешь быть за меня спокоен. А себя — береги! Умоляю, подсократись по части выпивки! Это очень вредно при стенокардии. Помни, что мы с тобой должны успеть написать еще не меньше пяти повестух. Не меньше! А уж потом — гори всё ясным пламенем: уйдем на пенсию и предадимся доступным порокам.