Студёная любовь

Мне бы вспомнить прошлое. Мне бы разобраться, кто мои родители и где мой дом. Возможно, тогда появился бы шанс отказаться от связи с принцем, а пока это всего лишь самообман. Лимия и в этом права…

— Хотела спросить, — следуя за девушкой вдоль бесконечных стеллажей, начала я. — Почему ты сторонишься Даниила, если он твой истинный?

Маленькие плечи хозяйки дрогнули, на лице, повернутом ко мне в профиль, появилась маска злости. Или ненависти. Или бесконечной боли…

— А почему ты избегаешь Синарьена? — девушка повернула голову и с яростью посмотрела мне в глаза.

— Ты ведь знаешь.

Стало неуютно. Вопросом на вопрос отвечают тогда, когда хотят скрыть правду. Теперь мне было жутко интересно, что скрывают хозяева замка, потому поддерживала разговор, словно ничего не произошло:

— Принц красивый, меня влечет к нему, но я боюсь, что разочаруюсь…

— Если не будешь с ним общаться, то никогда не узнаешь его ближе и не поймешь, нужен ли он тебе или нет, — Лимия все-таки смягчила тон.

— Но вы же с Даней хорошо знаете друг друга, а ты все равно избегаешь отношений. Что не так?

— Мы — это мы, — отсекла она, но взгляд не отвела.

— Это отговорки, Лимия, — заметила я.

Девушка шумно выдохнула, стиснула кулаки, словно говорить на эту тему ей неприятно. Кривая ухмылка раздвинула красивые губы.

— Любава, что ты хочешь?

— Помочь… Разобраться. Вдруг это и мне поможет, — я дернула плечом и вдруг осознала, что, отвлекаясь на болтовню, почти не чувствовала тянущего напряжения внизу живота.

Лимия внезапно остановилась и, сощурившись, окинула меня взглядом сверху донизу.

— Ладно, если ты настаиваешь. Согласна на взаимную помощь. Ты прислушиваешься ко мне, а я приму твои советы. И еще одно условие.

— Какое? — я даже заулыбалась возникшему азарту в глазах хозяйки. Кончики ее волос слегка приподнялись и задрожали от нетерпения.

— Ты позволишь Синарьену обращаться к тебе и прикасаться. Конечно, в рамках приличия, можно даже временно, хотя бы только на празднике. Ну… вдруг он захочет пожелать доброй ночи, потанцевать с тобой или вина в бокал налить, а ты ему даже такие мелочи запретила.

— Я говорила, что испугалась. Отсекла все… на всякий случай. Ты сейчас просишь слишком много привилегий для бессовестного… — покачав головой, поджала губы. — Принц этого не заслуживает. — И вопреки словам, не знаю, зачем, протянула хозяйке руку. — Но… я согласна. Мое первое условие: никакого черного цвета. Он тебе идет, безусловно, но ты словно вдова. Хватит траура. Жизнь ведь одна, будем ею наслаждаться. Если уж праздник, то давай по-настоящему. Хотя бы в день Новогодья. Я слишком долго жила, не чувствуя разницы между радостью и горем, на вкус едва различая клубнику и мясо. Сейчас хочу попробовать дышать полноценно. Вдруг получится?

— Получится, — сказала Лимия, заглядывая в мои глаза, словно увидела там нечто особенное.

Мы соприкоснулись ладонями, и между нами прошла легкая щекочущая искра.

Лимия разрумянилась, неоновые рисунки на ее щеках побледнели, а в зелени радужек появились искорки веселого огня.

— На Энтаре есть интересные обычаи, связанные с этим днем? — спросила девушка радостным голосом.

— Есть, — мои щеки обдало жаром, — но Синару лучше не напоминать о них. Новогодье — рождение мира, — я откашлялась в кулак, — поклонение Нэйше и Шэйсу, создателям всего живого и неживого на Энтаре. Там слишком необычные обряды, весьма… эм… интимные, особенно для пар. Я не хочу давать принцу лишний повод…

— Напротив. Мы напомним ему, что значит, ухаживать за девушкой, пусть попотеет. И никаких поблажек! Позволишь ему единение, если сама захочешь, иначе я сама его из замка выгоню. — Лимия коварно потерла ладони между собой, а меня тряхнуло от вспыхнувшего под ребрами жара. Одна мысль оказаться близко к Синарьену сводила с ума, ходить по тонкому льду не было желания, но я все равно согласилась и кивнула.

— Только ты согласишься пройти этот обычай тоже. С Даниилом.

— Любава… Нам с землянином уже не помочь.

— Тогда никаких праздников, — я непринужденно пожала плечами.

— Ладно, — сдалась хозяйка, но глаза на миг увела в сторону, будто намеренно обманывала. — Идем к девочкам, расскажем нашу идею?

— Может, позже? Я хотела немного отдохнуть.

И подумать. Но последнее не озвучила.

Разговор с Лимией встряхнул в моей голове новые вопросы. Хотелось бы знать, зачем мир отбирает идеальные пары? Как повлияет на будущее мое желание расстаться с ин-тэ? Не нарушу ли я законы мироздания? Не спровоцирую ли более страшную катастрофу, чем замужество? Вдруг привыкну, чувства раскроются новыми красками, и я не смогу без Синарьена жить? Вдруг отказываюсь от чего-то важного? Сердце на этих мыслях совсем зашлось.

А еще… мучило, почему хозяйка замка советовала не использовать разрыв истинности? Отговаривала всячески … Отвлекала любыми способами… Что же кроется за этими недомолвками?

— Любава, пойдем, — одернула меня Лимия. — Отдохнешь с чашечкой горячего чая из калины в прикуску с булочкой и чуточку отвлечешься от бумажных молчаливых собеседников. — Лимия, зыркнув через плечо на полки, настойчиво потянула меня в коридор. Зеленый взгляд скользнул по корешку книги на столе, горло судорожно сократилось, и она с трудом глотнула слюну.

Девушка явно что-то скрывает.

Глава 27

Синар

Я был на чужбине, в незнакомом мире, но, оглядываясь, будто чувствовал, как эти просторы близки моему сердцу. Несмотря на холод, мрачность и опасности.

А вот упущенное время не давало покоя. Почему в моем портале прошло три года, когда я возвращался в столицу? Магия притянула к Любаве по парной связи, но как знать, куда девушка изначально направилась? Почему именно сюда, в пустошь, попала?

Холодный снежный никс здесь называли зимой, за ним наступит весна — наша авита, рассвет природы после долгого сна. Если присмотреться, я вскинул голову и стеклянное покрытие теплицы раскрыло надо мной грифельно-голубое небо, словно все то же самое, что в нашем мире, только в отражении кривого зеркала. Лотта — солнце один в один, в сезон никса светит так же пронзительно и не греет.

Ночная владычица неба, луна, была изогнута и разорвана, но все равно напоминала наш маурис, что сводил оборотней с ума в своей полной красе раз в период. Есть ли перевертыши на Ялмезе, я не уточнял, но насколько слышал краем уха в мире всего четыре магии, и они подчиняются четырем стихиям. Другие таланты запрещены законом. Глубже изучать историю и политику не было времени. Оно скользило мимо тяжелым китом, угрожая раздавить. Иногда я представлял, что время — это змея, что, завернувшись кольцом, будто удавкой стягивала шею и холодила грудь.