Студент по обмену, или Принцесса с сюрпризом

Я ещё тот рифмоплёт, поэтому слегка по ходу песни переделал текст в соответствии с текущим моментом. Мне показалось, что она станет моим гимном и идейным вдохновителем на ближайшие годы, а по поводу того, что деньги оттянут карман, мне ангел-хранитель дал гарантию. Думаю, он не стал бы врать, хотя верить рассвистяю, просравшему мою жизнь, с моей стороны не слишком разумно. Ну, да пусть это останется на его ангельской совести. Бонусом мне пойдёт долгая, интересная и, надеюсь, весёлая жизнь в этом альтернативном мире. Я уж постараюсь.

Рассматривая своё новое отражение в старинном зеркале, обрамлённом вычурной рамой из золота, я подумал, что мне предстоит нешуточная война с доставшимися по наследству родственничками за своё счастливое будущее. Желательно такое, какое бы я сам для себя хотел, поэтому мне надо соблюдать осторожность и не проколоться на каком-нибудь необдуманном действии или слове, что не в характере Сины. Война намечалась партизанская, и вести я намеревался её по своим правилам. Вот почему я в юристы пошёл, а не в психологи? Знание психологии сейчас очень бы пригодилось в этом серпентарии. Хотя… Кто знает этих нелюдей? Какая у них психология? Пожалуй, юридическая подкованность в предстоящей войне мне больше пригодится. Надо в ближайшее время заняться изучением местных законов.

От планов великих, наполеоновских, меня отвлекли нужды весьма прозаичные, то есть телесные. Очень хотелось в туалет. Память услужливо подсказала, что в тошнотно-розовых апартаментах имеется нужная мне комнатка с необходимыми удобствами. С максимальной для своего колобковского тела скоростью я поспешил по направлению к заветной двери, тоже розовой.

«Удобство» выглядело весьма шикарно и имело вид стульчика-трончика со ступенькой и крышкой, прикрывающей искомое отверстие. Отсутствие неприятных запахов меня-попаданца удивило. Закончив с важными делами, я огляделся. Комната для гигиены оказалась довольно просторной. В ней, кроме трона-унитаза, находилась овальной формы ванная, отлитая из какого-то серебристого металла. Тут же страшно захотелось погрузить своё зудящее тело в горячую воду и как следует отмокнуть.

Бывшая хозяйка не баловала его мытьём. У неё существовал какой-то пунктик по поводу купания. Девочка до истерики боялась воды, поэтому служанкам каждый раз стоило большого труда уговорить принцессу залезть в ванную, наполненную водой до уровня, едва прикрывающего дно. Видимо, что-то очень страшное произошло в раннем детстве Сины, что-то, чего она не помнила, но от полученной ею психической травмы с тех пор испытывала животный ужас при виде количества воды, превышающего объём стакана. Поэтому во мне сейчас боролись желание вымыться и панический страх перед этим действием.

Пока я боролся со своим вторым «я», в дверь комнаты для гигиены деликатно постучали.

– Ваша милость, вы здесь? Мне позволено войти? – услышал я женский голос с сюсюкающими интонациями, будто разговаривали не с десятилетним, а с трёхлетним ребёнком.

Я вздохнул и вышел из ванной комнаты, чуть не стукнув дверью в лоб тётеньку средних лет, одетую в сине-сиреневое форменное платье дворцовой прислуги. Эту худощавую женщину с постным выражением лица звали Исия. Она возглавляла группу симпатичных девушек, приставленных мачехой для обслуживания моей почти императорской персоны. Женщина вовремя отскочила и присела в вежливом поклоне, а за ней – остальные шесть служанок.

– Доброе утро, грасия Эльсина, – хором поздоровались девушки.

– Утро добрым не бывает, – по привычке ляпнул я, но увидев, что у тётеньки глаза полезли на лоб от удивления, быстро исправился. – Доброе утро, мара Исия, – вежливо произнёс тоненьким голоском, едва кивнув остальным девушкам.

Необходимые слова и действия мгновенно подсказывала память, возвращённая тем замечательным заклинанием. Значение слова «мара» соответствовало более привычному «госпожа» и являлось общепринятой вежливой формой обращения к женщине вообще.

Исподволь я рассматривал милые личики служанок, их стройные фигурки с тонкими талиями и соблазнительными бюстами: такой цветник, а я в теле маленькой девочки! Наверное, мачеха специально приставила к Сине красоток, чтобы ниже плинтуса опустить её самооценку.

– Сегодня уже как месяц прошёл после последнего купания, ваша милость. Меня уволят, если сегодня вы не примете омовение, грасия Эльсина, – произнесла мара Исия ровным голосом, но я почувствовал в нём дрожь, словно она сдерживала готовые прорваться наружу рыдания.

Мне стало жаль её. Я помнил, как она каждый раз терпеливо уговаривала Сину, чтобы та позволила привести себя в порядок. Каждое принятие ванны юной принцессой превращалось для камеристки в тяжёлое испытание её нервов на крепость, а для девочки – в очередную пытку. Одно неловкое движение пальцев при мытье головы, слишком холодная или слишком горячая вода, попавшая в глаза пена или ещё какая-нибудь мелочь – и у девочки начиналась истерика. Теперь мне предстояло побороть её фобию, которая угнездилась глубоко в подсознании, и начать выстраивать жизнь маленькой принцессы, руководствуясь своими желаниями и пониманием того, что ей, то есть мне, надо, а чего – нет.

– Хорошо, мара Исия, – покорно произнёс я, – пусть наполнят купальню на две трети. Я уже взрослая. Мне скоро исполнится одиннадцать лет. Пора преодолеть свои детские страхи.

Я думал, что уже видел максимальный размер глаз этой доброй женщины. Так нет же, ни разу не угадал. Они распахнулись от изумления, став почти круглыми, а брови изогнулись двумя «домиками». Рот приоткрылся, мара Исия на некоторое время подзависла, застыв в виде живой статуи, но профессионализм взял верх над эмоциями, она отмерла, одобрительно улыбнулась мне и дала отмашку служанкам, чтобы те занялись своими прямыми обязанностями.

Девушки шустро метнулись кто куда: две занялись наполнением ванной и подготовкой к купанию, а остальные рассыпались по спальне, раздвигая тяжёлые шторы, меняя постельное бельё и застилая кровать, а также ликвидируя беспорядок, который напоследок оставила в комнате прошлая хозяйка теперь моего тела.

Наконец ванна наполнилась, и мара Исия пригласила меня купаться. Я шёл на «помывку», а в душе царил полный раздрай. Просто до безумия хотелось стать чистым и понежиться в горячей воде с приятным ароматом, что уже почувствовал мой нос, но присутствие целой толпы миленьких служаночек и одной ещё не старой женщины очень смущало. Я, конечно, не прочь порезвиться с девушками и даже пригласить их разделить моё омовение, но при других обстоятельствах. Оголяться прилюдно в данном случае я не намеревался. К тому же не хотел, чтобы их руки прикасались ко мне. Только не к этому телу. В очередной раз помянул «добрым, тихим словом» своего раздолбая-хранителя, который либо подстебнулся, либо что-то напутал. Нет бы внедрить меня в тело какого-нибудь правителя типа шаха, у кого целый гарем красавиц на любой вкус и цвет. А тут… одно, в общем, расстройство.

Остановившись перед ванной, прислушался, как другая часть моего «я» начинает рефлексировать при виде такого количества воды, но усилием воли подавил в зародыше это вредоносное состояние и обернулся к толпе женщин.

– Я бы хотел… а остаться одна, – произнёс, запнувшись и чуть не выдав себя с головой.

– Грасия, я не могу этого допустить. А вдруг вы поскользнётесь и упадёте? А вдруг вы не справитесь со своим страхом? – покачала головой камеристка, которая, о слава местным богам, не заметила моей оговорки.