Студент

Кладовщица досадливо сморщилась:

— Ну, если вы не видели, это еще не значит, что нет. Вот паразит!

— А что случилось-то, Раиса Пална?

— А то, что нету его, черта старого!

— Так еще пять… ну, четыре минуты до восьми.

— Э, милый, да я ж его как облупленного знаю. Почитай, лет десять уже тут. Он без четверти-без десяти на рабочем месте, это уж у него закон. Если не заквасил. А если нет его, это уж точно пузыря принял… Слушайте, ребятки, сбегайте кто-нибудь к нему домой! Это рядом совсем, я объясню.

Мы переглянулись.

— Ну что, Сань, я слетаю по-быстрому?

— Давай. А я перекурю пока.

Раиса Павловна даже взялась пройтись со мной до ближайшей проходной — на огромной территории технопарка их было несколько. Это сооружение оказалось попроще: большие ворота для машин и будка, где дежурила старушка в засаленном ВОХРовском кителе.

— Петровна, пропусти нашего студента… — и коротко описала ситуацию.

— Запил, что ли, Савельич? — не удивилась Петровна.

— А то ты его не знаешь!.. Словом, обратно парня впустишь.

— Ладно, — Петровна освободила турникет.

Кладовщица на редкость толково объяснила мне, как найти дом Николая Савельевича. Я прошел вдоль трамвайной линии, где с одной стороны был не то парк, не то настоящий лес, а с другой — квартал трех- и четырежэтажных «сталинок», явно строившийся по плану, да так добротно, на века: с каменными оградами дворов, с четко распланированным внутренним пространством: газонами, спортплощадками, зелеными насаждениями. Собственно говоря, это был замкнутый уютный мирок, где наверняка большинство соседей жили много лет, хорошо друг друга зная.

Следуя инструкциям Раисы Павловны, я прошел между двумя домами, повернул направо…

И нос к носу столкнулся с завскладом. Хмурым, но трезвым.

Аж от сердца отлегло!

— Ф-фу, Николай Савельевич!.. А меня за вами послали. Я уж думал…

— Не надо думать! Работать надо. Думать начнешь первого сентября, когда к учебе приступишь. Понял?

— Так точно!

— То-то же, — Савельич смягчился. Помолчал чуток и доверительно признался: — Я-то вчера, грешным делом… Завернул в гастроном, хотел сперва еще косушку взять, да сдержался. Взял пару «Жигулевского», домой пришел, да так и усосал единым духом, прости Господи.

— Градус понижать нельзя, — машинально вырвалась у меня когда-то услышанная премудрость.

— Да ну! — энергично запротестовал Козлов, махнув рукой. — Чушь все это! Меру надо знать, вот и все.

Беседуя таким образом, мы достигли проходной.

— Савельич! — искренне удивилась Петровна. — А мы уж подумали…

— Тебе, Петровна, думать вредно. Твое дело — вон, вертушку крутить, да внуков нянчить. Открывай давай!

— Ишь ты, — слегка обиделась вахтер. — А ты-то что за кот такой ученый?

— Меня жизнь учила, — парировал завсклад. — Это, брат, такая диссертация была!.. А лучше сказать, роман. Ясно?

Глава 14

По приходу в склад Савельич развил титаническую активность:

— Павловна! — возопил он, переступив порог. — Где селитра в пакетах?! Я тебе что вчера говорил!

— Что говорил, то я сделала, — огрызнулась Раиса Павловна. — Глаза разуй, не видишь? Орет как утконос!

Небольшие пакты из плотного непрозрачного целлофана действительно самым аккуратным образом были составлены на стеллаже вблизи.

Николай Савельевич поутих, осознав несправедливость наезда на кладовщицу.

— Ну, гвардейцы, — сказал он нам, — надевай свою униформу, да за работу! Труд облагораживает человека.

Ты смотри, какие цитаты знает!..

Работа на складах, подчиненных Савельичу, никогда не переводилась. Мы грузили канистры, мешки, бочонки со всякими химикалиями, грузили на ручные тележки, перевозили из помещения в помещение под руководством Раисы Павловны. Я не вникал в смысл этих передислокаций, точнее, мне это было неинтересно, смысл-то сам собой был ясен: у части содержимого складов истекали сроки хранения, это перетаскивалось в основное хранилище, то есть то, где находился «офис» Козлова.

Я кстати, так чуть не брякнул: офис. В последний миг прищемил язык. Представляю, как обомлели бы и Савельич, да и Саша, наверное, от такого словечка! Даже, небось, стали бы подозревать в чем-то нехорошем… Как говорится, агенты-нелегалы чаще всего горят на мелочах, вроде того, как во время войны хорошо подготовленный диверсант Петр Таврин (сам по себе тот еще ловкач и авантюрист, абсолютно гнилой тип при несомненных дарованиях) спалился на том, что у него неправильно были расположены ордена на гимнастерке. Строго говоря, провал произошел не только из-за этого, но из-за этого тоже… Я почему-то вспомнил эту историю, о которой некогда читал, а от нее мысли мои как-то невзначай перекатили к профессору Беззубцеву, да на нем и застряли.

И это, конечно, не просто так. Какой-то здесь был смысловой гвоздь, который мне предстояло найти и выдернуть. Как к нему подобраться? А вот тут у меня созрел один план…

В какой-то момент Савельич объявил перекур, а сам озабоченный, прихватив папку с ворохом счет-фактур, лихо загромыхал в контору на известном нам электрокаре ЭК-2. Он ловко управлял этой машинкой, объезжая выбоины в асфальте, видно, что дело привычное. Слышно было, как загорланил он из озорства:

— Эх путь-дорожка фронтовая!..

— Бедовый мужик наш завсклад, — усмехнулся Саша, присаживаясь рядом со мной и доставая мятую пачку «Стюардессы».

— Не стареют душой ветераны, — откликнулся я.

Саша прикурил. Ветерок относил дым в другую сторону, но все же запах табака моих ноздрей коснулся. Опять же это был особый, неповторимый запах той эпохи…

— Слушай, — вдруг сказал Саня, — а что у тебя с Лехой?

— С Лехой?.. — от неожиданности глупо переспросил я.

— Ну да. С Заливкиным.

— А что, — осторожно сказал я, — он что-то говорил?

— Нет, он-то как раз не говорил. Но я же вижу. Что-то вы с ним как кошка с собакой. Не нравится мне это.

— Да мне тоже. Но ведь он в бутылку полез, не я.

— Ну-ка, с этого момента поподробнее…

Я пояснил, с чего все началось. Потом рассказал и о случае с грузовиком и короткой потасовке после. Хотя и неохота было.

Выслушав, Саня подымил немного молча. Потом молвил:

— М-да. Как-то нашла у вас коса на камень… Надо бы найти общий язык. Он вообще-то парень неплохой…