Студент

— Ребятушки, берись! Только не обосрись! От закату до рассвету лучше нету того свету!..

Алексей вскипел от таких прибауток.

— Слышь, Сань! — вполголоса сказал он, когда мелкого беса унесло куда-то. — Скажи этому петрушке, чтоб заткнулся. А то как жахну ему, сам ляжки обдрищет.

— Терпи, Леха, — философски ответил Саша. — Хреновенькое, да начальство. Ничего не попишешь!

— Попишешь, — возразил я. — Надо так взяться за работу, чтобы небу жарко стало. Без тянучек, без перекуров. Цепочкой встанем, в ней будем друг друга менять, если надо. Этот хмырь покрутится-покрутится, увидит, что все в норме, да и смоется. Чего ради ему здесь торчать? У него еще заботы есть.

— Дело! — одобрил Саша. — Ну, погнали?

И мы погнали.

Работа оказалась несложной, но объемной. Коробки разной величины со всякими электротоварами: лампочками, розетками, люстрами, торшерами и тому подобным мы передавали по цепочке друг другу, последний стоял внизу, принимал товар и грузил на бортовые платформы, таскаемые маленьким трескучим трактором «Владимирец». Предметы были легкие, но целый крытый вагон, мать его так, можете себе это представить?! Мы втянулись в работу, возникла сноровка, даже лихость, иной раз перебрасывали коробки друг другу, ловко ловили, ловко передавали…

— Эй, эй, поосторожнее, — предупредил Саша. — Любой бой с нас! Вычет.

Удивительно, но мы обошлись без боя. Ни один объект не пострадал. Не знаю, сколько времени прошло, но точно часа два, когда вагон стал заметно пустеть. Моя программа оказалась верной: «петрушка» прибегал разок-другой, покрутился, что-то протрындел — я не разобрал, что — и как сдуло его. Понял, видать, что у нас все на мази, и глазеть тут нечего.

У меня в какой-то миг возникло странное, одуряющее впечатление: что это никогда не кончится. Вагон не станет пустым. Что это чертовы коробки точно сами собой материализуются из ниоткуда. Конечно, тому виной усталость, я постарался стряхнуть ее. Частично это удалось, частично нет. Время брало свое.

Когда вагон реально опустел, окончательно! — ничего не осталось в нем, кроме обрывков оберточной бумаги на полу, я вновь испытал чувство странной одури, но теперь уже приятное. И представил, как прихожу домой, валюсь в кровать…

— Ну что, — сказал Саша, — надо бы доложиться по начальству…

Делать этого не пришлось, поскольку юркий петрушка-электрон возник как чертик из коробочки.

— Ребятушки, ребятушки, — посыпал он словами, — молодцы! Пожалуйте денежки получать, денежки, заработали, потрудились, теперь и отдохнуть можно… Только завтра, завтра давайте, второй вагончик надо разгрузить! Давайте, жду вас, только с вами!

— Годится, папаша, — пробасил здоровяк Сергей. — А сейчас, значит, по два червонца, как договаривались?

— Восемнадцать, ребятушки, по восемнадцать. Ну, сами понимаете, червончик трактористу надо, надо, не зря же работал, трудился!

— Тракторист ваш зарплату получает, — сдерзил я. — С какой стати мы еще ему должны платить?

— Премия, сынок! Премия. А как же? А ты, сынок, часа три ручками помахал, да восемнадцать целковых заработал, это как?! Поди-ка еще сыщи такие деньги! А тебе физзарядка, одно удовольствие…

Я поморщился, но спорить не стал. Да и никто не стал. Вправду, все понимали, что таких денег навряд ли где-то еще заработаешь.

Хотя, как говорится, осадочек остался.

От автора

Друзья! Крутая новинка от Дамирова! Попаданец в СССР.

Я мотал срок на зоне, а очутился в теле молодого советского мента!

Сегодня вышел второй том, а на первый скидка: https://author.today/work/353762

Глава 21

Придя в общагу, я испытал сильнейшее чувство — вот как есть, сбросив только верхнюю одежду, завалиться спать. Чуть не сказал «непреодолимое» — но это было бы неверно. Все же я его преодолел. По молчаливо-пустому ночному коридору пошел умылся, и лишь после того с удовольствием улегся в кровать. Было еще совсем темно, хотя нечто предрассветное ощущалось вокруг. Скорее психологическое, чем физическое… Впрочем, неважно.

Закрыв глаза, я попытался представить Лену. Представил. Но почему-то назойливо сюда стала вплетаться Люба… И даже не столько она как таковая, а уже знакомое едкое искушение. Вот — вертелась мысль — ты один в комнате, полная свобода… Люба по первому же зову готова превратить это одиночество во взаимный огонь страсти. Заманчиво? Еще бы! Всего и дел: завтра днем заглянуть в триста двенадцатую, пальцем поманить…

На этом я и растворился в стихии сна.

Проспал до послеполудня, что немудрено. Проснулся от голода. Еще бы повалялся, спору нет, благо, спешить не надо никуда. Но желудок потребовал свое настойчивее, чем мозг. Пришлось вставать.

Из подручных продуктов наскоро слепил несложный обед, поел, наслаждаясь чувством восхитительного безделья. Худо-бедно, а восемнадцать рублей в кармане! Деньги, на которые можно, не шикуя, прожить почти неделю. И еще тридцатка мается поблизости. Можно считать, с Витькой я почти рассчитаюсь. Конечно, нужно будет себе кое-что оставить на житье-бытье, но долг останется совсем пустячный.

Поев, я захотел было завалиться в кровать с Достоевским в руках — но вспомнил, что «Преступление…» взяла почитать Люба. И тут вновь лукавый быстро и жарко шепнул в ухо: «Так сходи, попроси! Она к книжке-то наверняка не прикоснулась! Вот тебе и повод заглянуть!..»

Наверное, я похвалю себя, если скажу, что мужественно прогнал этот внутренний голос. В какую-то душевную скважину. Пусть там шепчет.

Не пошел. Хотя…

Хотя уже без голоса, но завелся во мне некто, который стал ждать, что сейчас раздастся стук в дверь…

Ну да. Раздастся стук, и войдет Люба. Или совсем без стука ввалится. С такой оторвы это станется… И что делать в данной ситуации? Вставать в вежливо-гордую позу: мол, извини, Любовь, у меня любовь… невольно скаламбурил, прошу прощения. А может, она даже в эту сторону и не шевельнется! Но тогда зачем ей заходить? Потолковать на интеллектуальные темы?..

Так я и не выстроил модель действий в случае пришествия Любы. Да оно и не понадобилось, слава Богу, поскольку Люба не возникла. Вообще никто не возник, даже Саша. В седьмом часу я сам отправился в соседнюю комнату, стукнул, услышал глухое «Да!» и, войдя, обнаружил Алексея. К некоторому изумлению моему, тот копался во внутренностях полуразобранного радиоприемника. Множество разных мелких деталек было разбросано по столу.

Всякого рода радиолюбительство в СССР 70-х годов было сильно в моде, особенно среди молодежи. Да и взрослые люди, свято чтившие имя легендарного полярного радиста Эрнста Кренкеля, нередко до седых волос сохраняли приверженность к этому занятию. Оно отчасти было формализовано, входило в международный стандарт, имело своего рода полуспортивный статус. Для владельцев радиоаппаратуры существовали лицензии, были введены соревнования и категории, вплоть до мастера спорта… Это, как говорится, для организованных радиолюбителей, за каждым из которых закреплялся персональный позывной. Но были еще и «дикие» умники-самоделкины, так называемые «радиохулиганы», выходившие в эфир несанкционированно. Вообще, это была такая зыбкая сфера, отчасти напоминавшая нынешние интернет и даркнет. И, разумеется, она находилась под присмотром недремлющего ока спецслужб.