Студенты. Книга 1

Лёха почувствовал острый кончик ножа, который вонзился в кожу спины. Он весь напрягся, но сделал вид, что расслабился, и примирительно поднял обе руки. На какую-то долю секунды нападавший утратил бдительность, и этого оказалось для Лёхи достаточно. Сконцентрировав тело, разум, волю в одно целое, Лёха нанёс резкий, почти незаметный удар локтем прямо в челюсть стоящему позади него бандиту. Тот охнул и замертво рухнул на пол. В ту же секунду Лёха выхватил из-за пояса «Вальтер», навёл в лоб Гоге и тихо, но внятно выговорил:

— Если кто шевельнется — убью.

Потом медленно отошёл к двери и, не убирая пистолет, продолжил:

— Теперь послушай меня, урка. Я свободный игрок, Алексей Мартынов, никогда никому не платил и не буду платить, ни тебе, ни кому ещё. Передай всем. Чао, генацвале.

Открыв ударом пятки дверь, Лёха вышёл из кабинета. В коридорчике ему попался услужливый метрдотель. Увидев пистолет в руке недавнего гостя Гоги, он побледнел и чуть не упал в обморок.

— Вот что, приятель, — Лёха оттянул шёлковую «бабочку» на шее едва живого от страха метрдотеля, — чтобы в следующий раз, когда я зайду в ваш ресторан, для меня всегда было место. Ты понял? — и он ткнул пистолетом в бок метрдотеля.

Тот судорожно закивал головой:

— Понял…

— Что ты понял? — переспросил Лёха.

— Для те-тебя у-у-у… меня… всегда будет с-с-свободный столик… — заикаясь на каждом слове, ответил тот.

— Правильно.

Убрав пистолет за пояс, Лёха вышел в зал. Мишка и товарищи тут же поднялись навстречу.

— Уходим. Держи на контроле дверь из кабинета, — отдал распоряжение одному из ребят Лёха. — Все остальные одеваются и в такси.

Через пять минут они, уже сидя в «Победе», наконец расслабились.

— Куда едем? — спросил водитель такси.

— Давай в «Асторию», нужно отметить сегодняшнее событие, — ответил за всех Лёха.

— В «Асторию», так в «Асторию», — согласился водитель, разворачивая машину в обратную сторону. — Как скажете. Наше дело шоферское…

— Вот именно, — перебил разговорчивого шофера Мишка. — Шоферское, и не болтать лишнего.

Лёшкина судьба могла закончиться очень печально. Гога Тифлисский оказался злопамятным человеком и на сходке воров-авторитетов объявил Лёшку Би своим врагом. Он настаивал на жестоком наказании непослушного игрока. Но большинство не поддержало Гогу.

— Ты человек южный, темпераментный, не знаешь северных ребят. Они молчат-молчат, но если их достанешь, стеной пойдут на нас. А война нам сейчас не нужна. От ментов жизни нет, а ты хочешь свору фэзэушников и молодых работяг на себя накликать. Не пойдёт.

Таков был вердикт сходки. Смотрящий по Ленинграду, вор в законе Сухарь, ещё довоенной закваски зек, подвёл черту:

— Парня не трогать. Нельзя его убивать. Не будет воровской романтики. А так, пока Лёшка Би жив со своей легендой удачливого игрока и героя, сколько к нам других неудачливых молодых прибьётся…

На том и порешили. Но Гога всё же решил мстить. На Лиговке, традиционном месте ленинградской малины, на Лёху устроили настоящую охоту. Раза два он чудом уцелел. В первый раз его спас Мишка, который как его тень следовал за Лёхой повсюду. Мишка успел перехватить руку с финкой, занесённую над шеей Лёхи, когда тот возвращался с игры из одного Лиговского ресторана. Во второй раз Лёху спас постовой милиционер. Он заметил, что за молодым, хорошо одетым парнем крадутся две подозрительные личности. Милиционер засвистел, Лёшка обернулся на свисток и тут же увидел, как один из идущих позади людей бросился на него с ножом. Но здесь главное, что Лёха увидел нападение, а отбить его было уже делом техники. Резкий рывок влево, бросок через бедро и нападающий уже чертит носом на асфальте рисунок, оставляя за собой розовый след. Его напарник бросился под ноги милиционеру и тем самым дал возможность убежать первому преступнику. Лёху задержали вместе со вторым нападавшим и доставили в отделение милиции. Но держать обоих долго не стали. Не было свидетельств о желании второго напасть на Лёху. Паспорта обоих оказались в порядке, и их выпустили, взяв лишь объяснительные и подписку о невыезде.

Послевоенный хаос в стране постепенно преодолевался. Всё труднее и труднее становилось жить подпольным миллионерам. Они явно старались лечь на дно, никак не афишируя свое богатство. Игра в подполье стала резко сворачиваться. Милиция наступала на пятки игрокам и владельцам притонов. И тут Лёшка вновь попал в поле зрения доблестных правоохранительных органов. При обыске в одном из ресторанов его арестовали вместе с другими игроками. В последний момент Лёха умудрился сбросить пачку денег под стол. Молодой следователь долго тряс ею перед носом каждого задержанного и спрашивал:

— Твои?

Лёха, как и все, отрицательно мотал головой. И всё же уголовное дело завели. Постепенно обрисовался круг его участия в игорном деле, хотя прямых доказательств у следствия по-прежнему не было. Это злило следователя, и тот рыл землю.

Спасла Лёху повестка в военкомат: в связи с окончанием техникума закончилась отсрочка от армии. И в мае 1961 года Лёха под фанфары духового оркестра и выкрики провожающих загремел на срочную. Провожали Лёху кроме друга Мишки несколько ребят из волейбольной команды. Пришла и Галя Романиди. Между ними сама собой возникла дружба, и случилось это после того, как Эллочка, страстная любовь Лёхи, неожиданно для всех вышла замуж за молодого работника консульства и укатила с ним в Италию.

В армии Лёху, как специалиста со средним образованием, сразу определили в только что созданные ракетные войска. Пройдя стажировку под Винницей на Украине, он через шесть месяцев оказался на Кубе. Но это уже другая история.

* * *

Почему Савва вдруг вспомнил своего брата, он так и не понял. Лёшка был единственным загадочным человеком в их семействе. Что Савва знал о своём брате? Да ровным счетом ничего. Все из рассказов Мишки Резунова, который после ухода Лёхи в армию стал пить, опустился и был выслан из Ленинграда на сто первый километр. Так Мишка оказался в родных пенатах. Устроился работать путевым рабочим на железную дорогу. Днём вбивал железные костыли в шпалы, а вечером играл в карты и пил горькую. А захмелев, вспоминал о былых похождениях с братом Саввы в Ленинграде. Мало кто верил его россказням. Признаться, Савва и сам не очень-то им доверял. Но ему всё же было приятно сознавать, что брат был так знаменит.

Савва помнил все приезды брата на родной полустанок: их всего было два или три. Каждый раз Лёшка приезжал в длинных, из хорошего драпа пальто, обязательно светлых тонов, и в безукоризненно белой рубашке с «бабочкой». Таким он и остался в детской памяти Саввы.

Никаких денег или подарков Лёшка с собой не привозил. Мишка говорил, что Лёха делал это, чтобы не подставлять родителей. Не дай бог, что с ним случилось бы, в те времена потянули бы и родителей. А так, на нет и суда нет и придраться не к чему. Но каждый раз по приезде на полустанок Лёха закатывал стол для местной молодежи. И тут было всё: от редких колбас и сыра до хорошего вина и водки. Для мелкоты вроде Саввы конфеты и печенье с лимонадом.

Лёха уезжал, но весь полустанок ещё долго пережёвывал его визит. И как одет, и чем угощал… Щедрость свою Лёха объяснял просто: выиграли соревнования — дали премию. И, как свидетельство, привозил заводскую газету, где писали о Лёхе и его команде. Народ с трудом, но верил в это.

После армии Лёху как подменили. Он перестал заниматься спортом и стал много пить. Мишка Резунов объяснял это тем, что Лёха привёз с Кубы малярию и только водкой спасается от лихорадки. Так это или нет, Савва не знал. Но то, что Лёха стал спиваться, видел, а помочь ничем не мог.