Ступень вторая

— Не узнаем, — согласилась Полина. — Глазьевы бесятся. Аня мне сказала, чтобы я сидела дома и не отсвечивала нигде.

— То есть ты даже в школу не ходишь?

— Почему? В школу я как раз хожу. — Она неожиданно хихикнула. — Физрук ужасно разозлился, что ты решил экстерном экзамены сдать. Говорит, не ожидал от тебя такой черной неблагодарности.

Она хотела сказать еще что-то, но внезапно наш разговор прервали самым беспардонным образом. И кто прервал — Дамиан, про которого я уже успел благополучно забыть.

Был он не один, а в компании целителя, того самого, что случайно или намеренно сдал Айлинга. Но в необходимости целителя сомневаться не приходилось: выглядел Дамиан премерзко, словно гниющий труп не первой свежести. Вряд ли он видел бы что-то в реале глазами, заплывшими гноем, но здесь другое дело, здесь зрение не нужно, поэтому он протянул ко мне руки и прохрипел:

— Мальгус!

Полина, которая стояла к нему спиной, при этих звуках повернулась и завизжала так, что оглушила нас всех. Она визжала и визжала, отступая от непонятной угрозы, пока не уткнулась спиной уже в меня, от испуга подпрыгнула и замолчала.

— Полина, — тихо сказал я ей прямо в ухо, — вспомни, здесь можно выглядеть, как захочешь, а грозить тебе почти ничего не грозит. Но все-таки будет лучше, если ты уйдешь.

И легко ее подпихнул на выход. Исчезла она моментально, после чего я повернулся к Дамиану и сказал:

— Вместо того чтобы пугать мою ученицу, лучше бы давно принял яд и успокоился.

Жалости у меня к нему не было: тянет последние жизненные силы изо всех, лишь бы влачить то подобие жизни, что ему доступно. Поди, еще не одну группу целителей угробил, пока не понял, что помочь они ему не могут, потому что не могут, а не потому что не хотят.

— На меня не действует яд, — прохрипел Дамиан. — Я не могу ни отравиться, ни заколоться, ни повеситься. Даже утопиться не получилось.

Целитель за его спиной кивнул, подтверждая, что слова Дамиана — правда.

— Мальгус, это слишком жестокая плата за все, — продолжил Дамиан. — У меня нет сил даже самостоятельно с тобой связаться, я испытываю постоянные дикие боли и буду испытывать их вечно, если ты мне не поможешь.

— Такие мучение противоестественны, — укоризненно сказал целитель.

— Не я отправлял проклятие, — напомнил я, пораженный тем, что получилось на выходе. Я же всего лишь изменил его так чтобы нельзя было отменить императорским заклинанием. Да, я хотел, чтобы Дамиан умер не сразу, помучился, но не настолько же…

— Но ты можешь его снять, — выдавил из себя Дамиан. — Я виноват перед тобой и Айлингом, но я уже стократ искупил вину. Мальгус, проси, что хочешь, но не заставляй меня страдать дальше. Я хочу умереть и не могу. Убей меня, если это возможно. Я на это соглласен.

Из его глаз вместо слез заструился жидкий гной, как это наверняка происходило и в реале, и я чуть было не поддался вспыхнувшему желанию помочь. Желанию слабака, который не должен заботиться о своих людях. Я таковым не был.

— Положим, я помогу. Что я получу взамен?

Укоризненный взгляд целителя на меня не подействовал. Сам он получал за свою работу плату, и очень недурственную. А на предложение поработать бесплатно наверняка ответил бы высокомерным отказом. Любовь к ближнему — хорошее дело, но всех ближних не возлюбишь без ущерба для себя, порой смертельного, приходится фильтровать по платежеспособности.

— Мальгус, я же сказал: все, что захочешь. Любые заклинания, кроме Последнего Шанса.

На них я бы теперь и сам претендовать не стал, после такого вот визита. Но само это уточнение удивило: Дамиан очень любил жизнь и власть, но всем этим готов был поступиться ради долга. Но мне заклинания Последнего Шанса нужны не были. Насмотрелся я на извращенное использование магии и понял одно: не хочу, чтобы меня поминали как Вишневских. Вон Мальцев, уж на что придурок, но и тот по сравнению с Вишневским выглядит образцом адекватности. Нет, все-таки правильно поступил тот, кто вынес весь этот мусор: там людей уже не осталось, одни марионетки. А марионетки с магией — опасная штука, как ни крути. Особенно если ими управляет невесть кто.

— Мальгус, — прохрипел Дамиан, — не тяни время, мне здесь находиться больно и тяжело.

— Мне нужны целители, — не стал я ходить вокруг да около. — А значит, мне нужны все целительские заклинания, к которым имеют доступ маги в твоей империи. В течение года выбранный тобой целитель передаст их выбранному мной магу.

Я не был уверен, что это будет Тимофей: в его мозгах и без того уже покопалась фиолетовая пакость, дополнительные травмы ему не нужны, даже если на беглый взгляд это и не травмы вовсе.

— Слишком неконкретное условие, — сказал целитель. — Император может по незнанию что-то упустить и получить все прелести нарушенной клятвы, если вы понимаете о чем я.

Он еще при этом улыбнулся, словно не испытывал ни малейшей вины из-за смерти Айлинга.

— Сформулируйте условие, — предложил я. — Станьте частью второй стороны в клятве.

Улыбаться целителю резко расхотелось. Да, быть гарантом по чужой клятве — огромный риск. Но деваться ему некуда: Дамиан мое предложение услышал, а добраться до несогласного целителя ему можно и из этого состояния. И тогда в следующий раз Дамиан придет ко мне с другим целителем: с таким, кто согласится разделить клятву с императором.

Но следующий раз не понадобился: целитель высказал ряд граничных условий, которые показались мне разумными, поэтому я их принял. А предложение растянуть на два года обучение было еще и в моих интересах, хотя я этого не показал. Единственный риск был в том, что Дамиан эти два года не проживет. Но если уж его не взяло ничего из перечисленных способов самоубийства, то вряд ли кто-то подберет работающий для покушения.

Мы договорились, что я даю Дамиану полгода на выздоровление: все-таки ему прилетело слишком сильно, чтобы он мог всерьез чем-то заниматься, после чего я передал ему информацию о смене векторов в заклинании, чтобы оно наконец подействовало. Дамиан опробовал тут же, пусть в снохождении действенность куда ниже, но лицо его явно стало выглядеть лучше, хотя все еще не вызывало желания взглянуть второй раз. Почувствовал он себя тоже лучше, потому что в нем сразу проснулась ненависть и жажда мести.

— Если я найду эту сучку Илинель, — тихо сказал Дамиан только для меня, — я убью ее самым жестоким способом, который придумаю.

— Твое право, — признал я.

Проклятие было моим, авторским, но Илинель в него добавила щедро от своей ненависти, что и привело к такому результату. Ненависть калечит, и не только того, на кого направлена.

Прощаться я с ними не стал, вышел так. Не было никакого желания обмениваться вежливыми фразами с теми, кого я даже не уважал.

Вышел я вовремя, потому что Серый как раз принимал заказанные травки, которых мне не хватало для зелий. Забрав у него пакетики, я наконец-то закрылся в лаборатории и принялся вплотную заниматься зельем для артефактов связи, решив закончить с ними сегодня же. Чего там осталось-то? Основное я сделал и настроил еще вчера, и если бы не проблемы с Глазьевыми, к обеду у нас был бы уже рабочий вариант.