Стыдно не будет

Когда сталкиваешься с по-настоящему большой проблемой, например такой, как расставание, нужно стараться разделить ее, фигурально выражаясь, на кусочки, и бороться с каждым из них по отдельности. Потому что нередко масштабы всей потери ужасают и могут размазать по стеночке. Мне не хватает ресурсов на долгоиграющие планы, моя цель — выжить здесь и сейчас.

Что ж, Демин спас мне жизнь. Спасибо ему за это огромное. Я прекрасно провела с ним время. Спасибо ему за это. Он больше не хочет быть со мной. Имеет право. А я просто… буду стараться жить. День за днем. Пока боль не притупится и я не перестану так сильно скучать.

Кусочек на сегодня: пережить его день рождения. Что будет завтра — подумаю завтра. Нужно как-то стерпеть и не написать ему. При этом не рассыпаться. Я карандаш. Никто не ожидал, что он такой крепкий.

И все идет по плану, седьмое марта потихоньку подходит к концу, осталось каких-то два часа и все, можно домой баиньки. Я съедаю несколько виноградин, потом снова выхожу на танцпол, начинаю двигаться, равнодушно скользя взглядом по толпе, специально ни на ком не задерживаясь, чтобы не спровоцировать желание познакомиться. И так уже дважды подходили. Не хочу. Бр-р, даже думать не могу ни о каком другом мужчине, противно от одной мысли.

А потом у меня кружится голова сильнее, чем от алкоголя. Или я схожу с ума, или узнаю в одном из молодых людей, что стоят на втором ярусе, своего охотника. Освещение тусклое, но периодически свет падает на его лицо. Нет, ошибка невозможна, это Демин. Да он и не пытается прятаться, стоит впереди всех у перил, смотрит прямо на меня. Неотрывно. Не представляю, как долго.

Мои движения становятся какими-то ломаными, я быстро отвожу глаза, словно ошпарилась. Поглядываю на него украдкой, растягиваю агонию. Мелкими глоточками не так больно. Все еще там стоит, смотрит. Не знаю точно, но мне кажется, он напряжен. Одежда гражданская, значит, не на работе.

Если я махну, он подойдет, но я сдерживаю себя. Борюсь с волнением и отворачиваюсь. Интересно, как он меня нашел?

Следующие полчаса мои нервы натянуты как струна. Что бы я ни делала — сидела за столиком, общалась с друзьями, танцевала — бросаю взгляд на второй ярус, и вижу, что он по-прежнему там. Несколько раз наши глаза встречаются, но я первая отвожу взгляд. Судя по всему, он один, по крайней мере, не замечаю никого рядом.

Мне интересно, подойдет он или нет?

Иди же ко мне — обещаю, что извинюсь за свои обвинения. И за то, что мы с отцом лезли в твою жизнь без спроса. Но для этого сделай шаг, покажи, что нужна тебе.

Я соглашаюсь на медленный танец с одним из старых приятелей, поздно понимая, что это может стать проблемой. В моих действиях нет провокации, я не прижимаюсь к парню, не кокетничаю с ним, даже не смеюсь. Это действительно просто невинный танец, но мне все равно немного тревожно. Когда песня заканчивается, бросаю взгляд на второй ярус — Демина там больше нет. Я думаю о том, что самое время вызвать такси. Здесь шумно, я поспешно покидаю танцпол.

И как только протискиваюсь через толпу в другой зал, где народу по-прежнему море — толкучка, но музыка потише, — натыкаюсь на Рому. Он, видимо, торопился ко мне, мы едва не сталкиваемся лбами. Замираю и таращусь на него. Он мягко улыбается и говорит:

— Привет! Вот так встреча, — приходится почти кричать.

— Привет. О, не знала, что ты тоже здесь! — делаю изумленные глаза.

— Ага, — он прикусывает губу, колеблясь, словно прикидывая, как реагировать.

— Давно? — приподнимаю брови, тоже прикусываю губу, зеркаля его реакцию.

— Давно, — отвечает, улыбаясь широко, во весь рот. Ему очень смешно, мне в, общем-то, тоже. Мы вдруг снова на одной волне, но бросаться друг к другу — рано. Оба понимаем это и сдерживаемся. — Прекрасно выглядишь, — быстро стреляет глазами, оценивая меня с головы до пят.

— Спасибо. А вот ты не очень, — вокруг его глаза приличный фингал, который издалека не был заметен, зато теперь я вижу целую палитру: от синего до розового.

— А, да. Не хотели даже пускать сюда, — он следит за моей реакцией, говорит очень мягко, старается. Делает все то, чего мне хотелось от него в тот вторник.

— И как ты выкрутился? — тоже улыбаюсь, но обольстительно. Инстинктивно чувствую, что он здесь из-за меня, и решаю его немного подразнить.

— Показал корочки, — легко пожимает плечами.

— А так можно?

— Только если осторожно, — он смеется. Я тоже едва сдерживаюсь, хотя сердце колотится на разрыв. Господи, какие нервы всегда рядом с ним. Он делает шаг, подходит почти вплотную, но не касается. Я не отступаю. Склоняется к моему уху, и произносит уже серьезно, но при этом почти нежно, если он в принципе способен на такие чувства: — Я соскучился, Яна.

Нас бесцеремонно толкает проходящая мимо компания, но Рому еще попробуй сдвинуть с места, он нависает и создает вокруг меня кольцо руками, чтобы больше никто меня не задел, сам при этом не трогает.

— Я ни при чем в той ситуации с твоим другом. Мне жаль, что наш последний разговор получился именно таким. Извини, не хотел тебя так сильно обидеть, — слова простые, но даются ему нелегко. Решаю не давить сильнее:

— Я уже сама догадалась. И ты извини меня за обвинения, я сильно сглупила.

Его объятия становятся теснее, но он по-прежнему себя сдерживает.

— Ты куда-то направлялась? А то мы, считай, на проходе. Я провожу?

— Домой.

— Может, побудешь еще немного?

— Разве что немного.

Мы отходим к самым дальним столикам, где совсем темно и музыка тише всего. Садимся рядом на диванчик, но при этом соблюдая дистанцию, будто еще недавно не любили друг друга всевозможными способами. Я все это помню в мельчайших подробностях, мои щеки розовеют. Выпрямляю спину, закидываю ногу на ногу и держу себя так, чтобы ему самоконтроль давался все сложнее. Включаю на телефоне фонарик, навожу на его лицо, он щурится и отворачивается.

— Подожди… потерпи, Рома, я хочу посмотреть. Ого, вот это да. Как ты так-то?

Он все же выкручивается и отводит мою руку с телефоном. От этого касания сердце пропускает удар. Как удержаться, не залезть ему на колени немедленно и не прижаться губами в поцелуе?

— Как твои дела? Я все время думал, как ты поживаешь. Все хорошо?

— Да, нормально. Я там танцевала… это так, просто знакомый.

— Да я без претензий, если он тебя ничем не обидел, конечно.

— Нет. Обидел меня только ты. Но я тоже виновата. Наверное, надо было сразу тебе сказать. Папа не со зла, честное слово. Он любит всю эту вашу тему.