– У нас с тетей Дашей полное взаимопонимание, – улыбнулась я. – Я ее люблю, как родную маму. И даже больше. Она ведь, когда умер папа, могла меня
в детский дом отправить. У нее своя дочка была, а тут я – наследство от мужа-алкоголика. И никакой родни, которая помогла бы ей с двумя девчонками. А Даша меня не только у себя оставила, но и воспитывала так же, как и Марусю. Мне тринадцать лет тогда было, я все видела и понимала: и как мачеха деньги экономит, чтобы нам новые колготки купить – на зарплату школьной учительницы не сильно разгуляешься, и как выходила на трассу яблоки продавать, чтобы лишнюю копеечку заработать и в копилку отложить – нам с Марусей на образование. Мы ее стараниями в школе отличницами были, а потом университеты окончили. Я недавно на хорошую работу устроилась. Через год думаю
квартиру купить. Если куплю, Дашу из деревни в город перевезу. Здоровье у нее уже не то, да и тяжело ей в Некрасовке одной. Маруся-то теперь далеко, а я близко.
Несколько минут мы молчали. Я пила чай, туристы задумчиво смотрели в огонь.
– Почему же ты мачехе в подарок пустую корзину несешь? – спросил рыжий мужчина.
– Она больше ничего не возьмет, – усмехнулась я. – Да еще подзатыльник отвесит – чтобы деньги на ветер не выбрасывала. Говорит, у нее все есть, а если что-то понадобится, сама себе купит. Корзине Даша обрадуется, ее лукошко еще летом прохудилось, а с ведром она за грибами и ягодами ходить не привыкла. Я, правда, хотела в корзину цветов положить – Даша их любит почти так же, как нас с Марусей, но побоялась, что они на морозе замерзнут.