Субботним вечером в кругу друзей

Ближний бой разгорелся с новой силой.

В разгар схватки прохожий попытался разнять недавних друзей.

— Братцы, что вы делаете? — взмолился он. — Остановитесь!

Он зашел в тыл к Макарову, схватил его за плечи и попробовал оттянуть от соперника, но тот неожиданно лягнул его ногой в весьма чувствительную область, расположенную значительно ниже солнечного сплетения. Прохожий со стоном повалился на землю. Схватка продолжалась… Наконец научные сотрудники выдохлись и остановились.

Они бережно подняли с земли прохожего, отряхнули с него пыль и, ласково заглядывая ему в глаза, спросили, как он себя чувствует.

— Сейчас уже ничего, — сказал прохожий. — А пять минут назад мне казалось, что пришел конец света. Спасибо, ребята, — добавил он. — Мир не без добрых людей. Теперь я в порядке. В таком виде могу топать домой.

— А тебе только этого не хватало для полного счастья? — поинтересовался Макаров.

— Ага, — ухмыльнулся прохожий. — Только этого. Я, братцы, пропил всю получку. А как объяснить жене? Так что лучше будет сказать, что меня ограбили. Вот и следы налицо. А вы ничего — горазды драться, хоть и научные работники, — одобрительно добавил он и, прихрамывая, но молодцевато зашагал своей дорогой.

КОМАНДИРОВКА

Игорь Семиверстов получил научную командировку из будущего XXII века в прошлый — XX век.

— Смотри только не влюбись, — напутствовал его коллега Кудрин, ведавший перемещением из будущего в прошлое. — Хлопот не оберешься. Захвати на всякий случай таблетки антивлюблина или сделай прививку.

— Никаких таблеток и прививок не надо, — с улыбкой ответил Семиверстов. — Эта старомодная вещь — любовь — мне не страшна. Я могу руководить своими чувствами. Разум сильнее всего!

— Ну смотри, — почему-то со вздохом сказал Кудрин.

Прибыв в 1987 год, Семиверстов стал молодым научным сотрудником, работающим в сфере изучения нравственных проблем.

В один из дней он выступил в молодежном общежитии с лекцией на тему: «Что значит быть современным?» После лекции к нему подошла юная девушка с овальным лицом, пунцовыми губками, блестевшими от волнения карими глазами.

— Можно задать вопрос? — смущаясь спросила она.

— Хоть тысячу вопросов, — ответил Семиверстов, жадно рассматривая чем-то поразившее его лицо девушки.

— А какая она, современная любовь? — спросила девушка.

Семиверстов стал объяснять. Он настолько увлекся, что в один прием не смог закончить объяснения и предложил девушке встретиться еще раз. С этого все и началось. Семиверстов влюбился. И тут уж никакие таблетки помочь ему не могли. Когда истекло время научной командировки, он пытался скрыться, но его разыскали и силой втащили в неопознанный летающий объект — НЛО. Семиверстов отчаянно сопротивлялся, рвался обратно.

— Мы же тебя предупреждали, — с укором сказал Кудрин, крепко привязывая Семиверстова к креслу корабля.

— Пустите меня, хочу к ней! — кричал Семиверстов.

— Но если ты вернешься в прошлое, сейчас тебя уже не будет, — сочувственно заметил Кудрин.

— Ну и пусть, — сказал Семиверстов. — Я и не думал, что любовь была так прекрасна в двадцатом веке.

ПЛЯЖНАЯ ДЕВУШКА

Мне не двадцать. Увы, даже не сорок. Больше.

Я собирался на юг, к морю. Пошел к врачу. Этот милый старикашка — дышите — не дышите — остукал меня своими добрыми пальцами, поднял очки на лоб и напутствовал:

— Вы здоровы, голубчик. Отдыхайте активно, наслаждайтесь жизнью…

Я купил красивые плавки и помчался к морю на своей голубой «Волге»: берегитесь, красавицы! Я еду отдыхать активно…

Прикатил. Поставил сверкающую краской и никелем машину недалеко от пляжа.

…Мимо на высоких, удивительно красивых ножках то летящей, то танцующей походкой проходили десятки красавиц в шортах и купальных костюмах, но их взгляды скользили по мне и машине так же легко, как блики солнца по поверхности моря. Но вот одна юная девушка приостановилась и спросила, как пройти к почте.

Я с готовностью предложил подвезти ее. Она села рядом, и мы отправились в путь.

Я непринужденно рассказал два смешных анекдота, затем ловко переключил свой рассказ на окрестные рестораны. Я знаю, где можно заказать свежую форель, где подадут (только по большому блату, конечно) французский луковый суп, пражскую ветчину с хреном и помидорами, омлет Антуанет, шашлык по-карски. Я умело разжигал ее аппетит — это я видел по ее загоревшимся глазкам.

— Давайте вместе пообедаем, — учтиво предложил я.

По ее глазам я понял, что она согласна, но еще колеблется. И я небрежно добавил:

— Между прочим, директор лучшего ресторана — мой близкий приятель.

— Но мы еще не знакомы, — неуверенно говорит девица. — Я не знаю даже, как вас зовут…

Она согласна! Она моя!

— Зовите меня просто Шурик, — небрежно говорю я и верчу на указательном пальце колечко с ключами от машины.

— Просто Шурик? — В ее голосе звучит неподдельное изумление.

— Да, просто Шурик, — кокетливо подтверждаю я. — А что в этом странного?

Нежный лазоревый свет в глазах юной прелестницы меркнет, как свет в кинозале перед началом сеанса.

— Нет-нет, — растерянно лепечет она, беспомощно оглядываясь по сторонам. — Просто вы похожи на моего дедушку, и я думала…

— А на вашу бабушку я не похож? — спрашиваю я, отчетливо понимая, что все безвозвратно утеряно и она уплывает от меня, словно сказочный город в пустыне. — В конце концов какая разница, на кого я похож, — бормочу я, тараща на нее свои глаза за крупными стрекозьими стеклами очков. Я понимаю, что сражение проиграно и терять мне больше нечего. — Если вам так трудно называть меня просто Шурик, — надменно говорю я, — то можете называть Александр Афиногенович.

— Да, лучше Александр Афиногенович, — охотно соглашается она.

И это сразу же увеличивает дистанцию между нами минимум на пятьдесят световых лет. И я с грустью понимаю, что эту дистанцию мне не преодолеть уже никогда. Все теряет смысл.

— Оказывается, директор ресторана уехал в отпуск, — объявляю я, вновь обретая присутствие духа. — И я не совсем уверен, подадут ли нам без его протекции грибы и артишоки в масле. Но если вы согласны рискнуть…

Она не захотела рисковать. И правильно, конечно, сделала.