Сублограмма

– Извини, - говорю я.
– Будто ты не имеешь понятия о феодализме. Будто ты ничего не знаешь. Ты увлекся бутафорией, только и всего.

– Исправляй, - смеется он.

Импульс. Мне он обязательно нужен здесь.

– Дай на секунду. Для импульса.

– Ты ведь этим ничего не улучшишь. Во всяком случае, качества не добавишь. Импульс действует только тогда, когда в картине все уже есть и без него, иначе это просто чужое, поверхностное чувство, - раздраженно говорит Олег.

– Я знаю. Именно поэтому ты боишься его использовать.

– Очень надо, - отвечает Олег.

Импульс.

как хотите и что хотите можете думать беглец хороший человек восприятием ребенка кожным ощущением добрый и сильный

Вот так. Будто я вместе с ним.

...Он шел, держась правой рукой за мокрую стену. Левая висела плетью. Он чуть не упал, потеряв опору, когда рука ощутила пустоту. Он догадался свернуть в проем и затаиться. Он слышал, как всадники вынеслись на площадь, и слышал, как они вернулись.

Между стенами не было и полутора локтей. Пахло сыростью, каменная кладка обомшела. Он шел вперед, стараясь не поддаться боли и усталости, и вскрикнул, когда наткнулся на стену впереди. Тупик.

Феррара повернулся, привалился к камням и стал ждать. У него не было оружия, кроме ножа, купленного в Толедо. Он заметил преследователя раньше, чем тот его. Он двигался правым боком, шаря впереди мечом. Феррара видел, как он боится.

– Остановись, - сказал Феррара. Тот ахнул и встал. У Феррары было мгновение, чтобы ударить. Но клинок лязгнул о стальной нагрудник. Феррара потерял равновесие и упал на раненую руку...

Олег тронул меня за плечо. Я вздрогнула.

– Что ты делаешь? Зачем это? Кто это? Я не колеблюсь:

– Хуан Феррара. Испанец. Родился в Толедо в тысяча триста девяносто втором, бежал в Италию, отомстив сеньору захват и разорение родовой земли, и...

– Прекрати! Перестань! Ты не можешь этого знать!
– с тревогой говорит Олег.

– Ты прав. Но знаешь, если Артуро не пригласит нас, я сниму ленту полностью...

– И нужно тебе?
– равнодушно бросает Олег.
– Тема была задана, нужно ограничиться семью минутами. Конец я смазал, ты поддержала. Нормально, хватит.

Отворачиваюсь. Отворачиваюсь от записи, от Олега, я сделала все, что могла, теперь полное безразличие. Смотрю в окно и мысленно вижу снимок из альбома Артуро. Спрашивать Олега о девочке мне не хочется, да я и уверена, что он тоже не знает. Артуро вообще крайне замкнут, и у него не было причин для разговора с Олегом. Я понимаю, что не сделала ничего для Артуро, но Олег уже компонует оба фрагмента, так что поздно менять что-либо.

– Прости, - говорю, - Олег. Один крупный план. Лицо Феррары.

– Делай, будет интересно.

Всего только интересно, бедный Олег. Интересно: черное от усталости и боли, со слипшимися от крови волосами, распухшими, разбитыми губами, полузакрытыми глазами, которые он медленно открывает, очнувшись. Он не отводит глаз под взглядом сеньора. Сначала в них страх, потом безразличие, а потом ненависть, лицо меняется, на мгновение исчезает боль, и проступает свет, чувство, долгий взгляд, как твой.

Импульс.

случайно или намеренно лицо Феррары стало лицом Олега глаза которого я хочу видеть так же близко

Олег импульса сейчас понять не сможет, и к лучшему, что не сможет. Могло ведь и не получиться.

– Не слишком?
– спрашивает Олег.
– Два импульса за семь минут?

– Не знаю, ты же не чувствуешь, - отвечаю я.
– Ты же не понимаешь, не хочешь понять, боишься понять...

– Что такое?

– Достоверность невозможна без возникновения чувств. У тебя пойдут живые картины и декорации. А ты мастер делать декорации, - говорю я машинально. Не знаю, почему я так упорно хотела ему это высказать. Бессмыслица. При чем здесь декорации?

Олег окажется прав в том случае, если целью отрывка был показ. Я буду права, если целью было понимание. Что, если Артуро проверял именно эту способность? Тогда - средневековая планета, так? Но не для Олега...

– Превосходно, - говорит Олег.
– Закончим этим импульсом и крупным планом. Спасибо.

– Ты знаешь что-нибудь об Артуро? Вернее, о том, для чего ему этот фрагмент?

– Ничего, - улыбается Олег.
– А неплохо, верно?

Я не отвечаю. Артуро приходит в студию, когда все поклонники "известного граммера Олега Дуплева" уже в сборе. Или почти все.

– Извините, Артуро, - обращаюсь я к нему.
– Можно попросить импульсатор, там должно было получиться...

– Конечно же, можно. Что-то вы опять придумали?
– шутливо говорит он. Настройте кто-нибудь пульсатор.

Мне уже жаль, что я попросила. Но Артуро хотел видеть всю пленку. Я не смогу скрыть, да и не хочу скрывать того, что получилось. Но ведь это и признание, открытое признание. Интересно. Как Олег сказал: интересно, будет интересно.

Пока идет просмотр, все молчат. Артуро, Олег. Ребята. Я не могу поднять глаз. Мои импульсы воспринимаются как чужие. Так и должно быть, успокаиваю я себя.

Конец пленки. Но экран не гаснет, а подергивается рябью, сквозь которую угадывается движение.

– Сработал кто-то из вас, - говорит Артуро и смотрит на меня.
– Дал такой импульс, что действие логически продолжается. Теоретически это возможно, но я впервые вижу.

"Возможно, логически, теоретически..." И вдруг я кричу:

– Олег! Феррара, они тебя убьют! Олег, помоги же!

– Это же запись!
– тоже кричит Олег.

– Дуплев, - спокойно говорит Артуро, - делайте, что просят.

Олег бросается к экрану. Впервые Артуро назвал его по фамилии.

Тонкая муть рвется, пропуская Олега, и сквозь рябь совсем уже ничего не видно.

Артуро подходит ко мне.

– Ах ты, кошечка...
– беззлобно говорит он.

– Я не могла, я не могла по-другому...
– шепчу я.
– Иначе не искусство.

– Жизнь, - говорит Артуро.
– Жизнь, а не искусство.

Феррара жив. Вот он спрыгивает со сцены, приближается. Глаза, какие я хочу видеть.

– Олег, - плачу я, - Олег...

– Ты... ты действительно видела меня таким?..
– волнуясь, спрашивает Олег.

– Да нет, да нет же... я не могу объяснить... ты был не прав, я хотела показать, что они живые...
– бессвязно говорю я.
– Но ты что- нибудь понял?

Олег неожиданно обнимает меня. На нем домотканая одежда, под рыжей рваной курткой - металл. Кольчуга. Ребята толпятся вокруг разинув рты.

– Олег...

Глаза, какие я хочу видеть. Глаза Феррары.

Артуро подходит к нам. Со стаканом воды.