Субмарины уходят в вечность

Тогда эти слова Шернера возмутили барона, но теперь он начинал относиться к ним совершенно по-иному, с убийственным реализмом человека, которого поставили в очередь, выстроившуюся перед крематорием.

… Но уже через полчаса, отбросив все страхи и панические сантименты, фон Браун звонил руководителю института «Аненэрбе» доктору Вольфраму Зиверсу, единственному из известных ему в рейхе людей, которые имели связь с Посланником Шамбалы, а главное, обладали хоть каким-то влиянием на него.

— Удалось ли вам выяснить что-либо по поводу судьбы нашего Пенемюнденского Мечтателя, доктор? — Это была уже третья его попытка добиться возвращения конструктора Шернера из Новой Швабии в Германию.

— Посланник Шамбалы обещал провести переговоры по этому поводу с Повелителем Внутреннего Мира.

— С той поры утекло столько времени, что ему давно пора было бы эти переговоры провести. — Лишь уважение к Зиверсу не позволяло Ракетному Барону напомнить ему, что точно такие же ответы ему уже приходилось слышать дважды.

— Знаете, барон, мы со своими боевыми субмаринами и грешными командами «Фюрер-конвоя» все чаще оказываемся перед причалами «Базы-211» как перед воротами рая, не ведая, снизойдут ли привратники до того, чтобы впустить нас на землю вожделенную. И потом, что за надобность такая — возвращать этого парня сюда? По слухам, он там неплохо прижился, женился на германке-невесте, которую привез из рейха, создал некую новую конструкцию дисколета…

— Если он действительно создал ее, доктор, то там, в Антарктиде, а нужна она здесь, в рейхе.

— У людей, которые попадают на другой континент и контактируют с другой цивилизацией, и взгляды становятся иными.

— Что вы хотите этим сказать, доктор 3иверс?

— Их дисколеты создаются для совершенно иных целей. Проигранная нами война уже мало кого интересует. Кстати, у меня состоялась встреча с Консулом Внутреннего Мира перед его очередным отлетом в Антарктиду… — Зиверс прервал рассказ и выдержал приличествующую случаю паузу.

— И чем она закончилась для… Консула? — иронически поинтересовался доктор Браун.

— Вообще-то информация, насколько я понял, была конфиденциальной.

— То есть расстаться с этой информацией вы согласны только принудительно и только в подвалах гестапо?

— Не произносите название этой богоугодной организации всуе, — молвил Зиверс и недовольно покряхтел. — Консул сообщил весьма любопытную новость: по его мнению, летающие диски, которыми снабжены пилоты страны атлантов, производятся не в Антарктиде. — Штандартенфюрер опять выдержал паузу, однако, не дождавшись реакции Ракетного Барона, встревожился. — Вы все еще на связи, барон? Почему вы молчите?

— Я внимательно слушаю вас. Было сказано, что дисколеты производят не в Антарктиде, не во Внутреннем Мире.

— Совершенно верно.

— Консул в этом уверен?

— Создание таких мощных летательных аппаратов предполагает наличие не менее мощной промышленности, целой авиастроительной отрасли. Ничего этого в стране атлантов он не обнаружил.

— Вы даже не представляете себе, Зиверс, какую информацию только что выдали мне! Можете считать себя гением от разведки.

— Ну, к разведке я, допустим, никакого отношения не имею.

— В разведке не обязательно быть профессионалом. Наоборот, порой самых поразительных успехов добиваются самородки. Примеров тому масса.

— Тогда считайте самородком Консула.

— Кажется, мы ушли в сторону от магистральной темы. Продолжайте.

— Консул заявил, что дисколеты не атлантами изобретены и не ими созданы. И произведены они не на нашей планете. Но вот откуда, из какой именно планеты они доставлены в Антарктиду, этого он не знает.

— В данном вопросе это уже не столь существенно. Главное, что их производят не в Антарктиде, а значит, атланты не владеют секретами технологии производства их двигателей. Это для нас сейчас самое ценное. Атлантов всего лишь приобщили к техническому прогрессу некие инопланетяне.

— Это действительно важно, — признал Зиверс.

— И теперь я понимаю, какой это было ошибкой — отправлять в Новую Швабию целый легион инженеров и конструкторов во главе с Шернером!

— Причем лучших инженеров и конструкторов.

— Мы попросту оголили свои лаборатории.

— Заставив этих людей работать на сомнительное будущее, а не на завтрашнюю победу, — в унисон ему вторил Зиверс.

— Заставив их работать на арий-атлантов, — уточнил барон фон Браун. — Повелитель Внутреннего Мира только потому и согласился на создание в его владениях «Базы-211», что желает превратить эту базу в свой индустриальный Рур или Урал.

— А ведь, похоже, что именно так все и задумано.

— Они там, в своей Золотой Пирамиде Жизни, решили, что, заселив какую-то часть подземной Антарктиды германской элитой, смогут соединить возможности двух миров. Причем не исключено, что германцев они рассматривают лишь как вспомогательную научно-техническую и физическую силу.

— Неужели они пытаются воспринимать нас в своей Арий-Атлантиде всего лишь как рабов?! — возмутился Зиверс. — Только поэтому и предоставили нам возможность колонизовать какую-то часть их подземелья?

— Они рассматривают нас как вспомогательную силу. Такое определение неоскорбительно для нас и справедливо по отношению к ним. Им хочется соединить возможности двух миров.

— Возможно-возможно, — механически как-то пробубнил Зиверс, думая при этом о чем-то недосказанном.

— Когда Консул вернется в Германию?

— Не знаю. По-моему, сам он тоже этого не знал.

— Мне бы очень хотелось встретиться с ним. Именно сейчас, в свете открывшихся фактов. В конце концов он земной человек, а не какой-то инопланетянин, поэтому мы можем сесть с ним в каком-нибудь кабачке и за кружкой пива все обсудить.

— Мне моя роль ясна. Но боюсь, что ничего нового вы от Посланника Шамбалы не узнаете. Может, есть смысл разыскать берлинского ламу?

— Человека в Зеленых Перчатках? Бессмысленно. Он уже поставил на рейхе крест.

— Кстати, сами вы, барон, туда, в подземную Атлантиду, не собираетесь?

— Нет. Там и без меня уже есть кому трудиться в конструкторских бюро атлантов.

В подземелья Антарктиды барон фон Браун, конечно же, не собирался. Однако и возможности отсидеться там хотя бы год-второй, пока здесь, на руинах рейха, все уляжется, тоже не исключал. Именно поэтому он не прочь был бы встретиться с Шернером, чтобы доверительно поговорить с ним об условиях жизни и работы на «Базе-211». Слишком уж неспокойно становилось в эти дни в Германии. К тому же у него не было никакой возможности связаться с представителями какой-либо из воюющих стран, чтобы обсудить планы возможного послевоенного сотрудничества с их учеными.