Суд королевской скамьи

— Ваша честь, — сказал переводчик, — могу ли я, с вашего разрешения, растолковать мистеру Тукле смысл вопроса?

— Да, прошу вас.

Они переговорили между собой, после чего Тукла кивнул.

— Мистер Тукла все понял. Он говорит, что была небольшая подпольная группа польских офицеров и большое подпольное движение, которое включало в себя практически всех остальных. Летом сорок третьего года он связался с ним, и ему было сказано, что медицинские эксперименты вызывают большую тревогу. По ночам он с евреем из Голландии Менно Донкером копировал все записи о хирургических операциях, которые проводились в пятом бараке, и передавал их связному подполья.

— Куда их переправлял связной?

— Я не знаю. Но планировалось выносить эту информацию за пределы лагеря.

— Рискованное дело.

— Да, Менно Донкер был пойман за ним.

— Вы знаете, что случилось с Донкером?

— Он был кастрирован.

— Понимаю. Вам не кажется странным, что немцы настаивали на ведении записей такого рода?

— У немцев была прямо мания все записывать. Сначала я думал, они не сомневаются н своей победе. Позже они стали просматривать записи и фальсифицировать их с целью скрыть подлинные причины смерти.

— Как долго вы вели записи об операциях?

— Я начал вести их в сорок втором году и продолжал до освобождения в сорок пятом. Они составляли шесть томов.

— Теперь вернемся назад, сэр. Вы сказали, что сменили имя, чтобы вас не могли опознать после войны в силу того, что вам приходилось делать в Ядвиге. Не можете ли подробнее рассказать нам об этом?

— Сначала я занимался только канцелярской работой. Затем Кельно узнал, что я был членом подполья. К счастью, ему не было известно, что я выкрадывал и выносил записи об операциях. Я был испуган, что он передаст меня СС. И он заставил меня помогать ему.

— Каким образом?

— Держать пациентов, когда им делали пункцию. Порой делать пункцию приходилось и мне самому.

— Были ли вы подготовлены для такой процедуры?

— Однажды я несколько минут наблюдал, как она проводится.

— Что еще приходилось вам делать?

— Также держать пациентов, у которых брали образцы спермы.

— Вы имеете в виду, когда им вводили деревянный стержень в задний проход, чтобы вызвать семявыделение?

— Да.

— Кто этим занимался?

— Доктор Кельно и доктор Лотаки.

— Сколько раз вам доводилось видеть доктора Кельно за этой процедурой?

— Самое малое раз сорок или пятьдесят. Каждый раз он обрабатывал несколько человек.

— Испытывали ли они боль?

Тукла опустил глаза.

— И очень сильную.

— То есть эксперименты проводились над совершенно здоровыми людьми, после чего они подвергались облучению и операциям?

— Милорд, — сказал Хайсмит. — Мистер Баннистер задает свидетелю наводящие вопросы и требует от него выводов.

— Я сформулирую вопрос иначе, — согласился Баннистер. — Сотрудничал ли доктор Кельно с немцами в ходе проведения медицинских экспериментов?

— Да.

— Откуда вам это было известно?

— Я видел его.

— Вы видели, как он оперировал в пятом бараке?

— Да.

— Много раз?

— Во всяком случае, я был свидетелем того, как он провел в пятом бараке двести или триста операций.

— Над евреями?

— Порой это бил приговор суда, но девяносто девять процентов составляли евреи.

— Имели ли вы возможность наблюдать, как доктор Кельно проводит операции в своей клинике в двадцатом бараке?

— Да, много раз. Несколько десятков.

— И вы видели, как он ведет прием? Как сам занимается даже такими мелочами, как нарывы и порезы?

— Да.

— Могли ли вы заметить существенную, разницу между поведением доктора Кельно в пятом бараке и у себя на приемах?

— Да, он был очень жесток с евреями. Он часто бил их или осыпал бранью.

— На операционном столе?

— Да.

— Итак, мистер Тукла. Я хотел бы обратить ваше внимание на некую серию операций, совершенных в первой половине ноября 1943 года. В ходе их у восьмерых мужчин были извлечены яички, а три пары близнецов подверглись овариэктомии.

— Я совершенно отчетливо помню этот день. Он пришелся на десятое ноября. Ночь, когда кастрировали Мекка Донкера.

— Расскажите нам, пожалуйста, об этом.

Тукла отпил воды, и было слышно, как у него зубы стучали о край стакана.

— Мне было приказано явиться в пятый барак. Там была уже целая команда капо и эсэсовцев. При. мерно к семи часам в предоперационную было доставлено четырнадцать жертв, и нам было приказано побрить их и сделать им пункции.

— Именно там, а не в операционной?

— Всегда все проводилось в предоперационной. Доктор Кельно не хотел терять времени попусту, когда стоял у стола,

— Делались ли этим людям какие-то предварительные уколы?

— Нет. Доктор Вискова и доктор Тесслар несколько раз требовали, чтобы им хотя бы из соображений гуманности делали уколы морфия.

— И что на это отвечал доктор Кельно?

— Он говорил: «Мы не собираемся тратить морфий на этих свиней». Тогда ему сказали, что куда легче давать людям общий наркоз, погружать их в сон, как это делалось у него в двадцатом бараке. Доктор Кельно заявил, что у него не так много времени, чтобы терять его попусту.

— То есть пункции проводились в предоперационной, без использования морфия, неопытными или неподготовленными людьми.

— Совершенно верно.

— Испытывали ли пациенты боль?

— Ужасную. Это моя вина... моя вина...

— Закусив губу, чтобы сдержать слезы, он раскачивался из стороны в сторону.

— Способны ли вы продолжать давать показания, мистер Тукла?

— Я должен продолжать. Я держал в себе эту картину двадцать лет. И я должен рассказать об этом, чтобы наконец обрести покой. — Он всхлипнул.— Я оказался трусом. Я должен был отказаться, подобно Донкеру.

Несколько раз с трудом набрав в грудь воздуха, чтобы успокоиться, он извинился и кивнул в знак того, что готов продолжать показания.

— Итак, сэр, вы присутствовали в предоперационной в ту ночь на десятое ноября и помогали готовить к операциям четырнадцать человек. Продолжайте, пожалуйста.

— Первым был Менно Донкер. Кельно приказал мне войти в операционную и заставить его замолчать.

— Вы простерилизовали себя перед этим?

— Нет.

— Кто еще там был?

— Ассистировал доктор Лотаки. Там были еще один или два, санитара и два охранника-эсэсовца. Донкер кричал, что он совершенно здоров, а затем стал молить Кельно оставить ему хоть одно яичко.