Суд Линча

– Будьте добры, следователя Шатрова, – Елизавета Ильинична крепко прижала трубку к уху, услышав знакомый голос, заговорила быстро и горячо. – Здравствуйте, это Феофанова из министерства. Вы просили позвонить, если… Да, понимаю. Только что мужчина сомнительной наружности принес Ирине письмо. Я думаю, письмо это передал тот самый человек, которым вы интересовались. Мужчина? Он ждет Ирину в нашей канцелярии. А тот, кто передал письмо, возле министерства околачивается, в ближнем сквере. Нет, не нужно меня благодарить. Это мой долг. Да, я постараюсь его задержать, сколько могу, – Феофанова положила трубку.

– Это мой долг, сказала она вслух. И пусть я потом буду страдать. Но это мой долг.

Шатров и ещё один следователь с Петровки по фамилии Гущин уже дважды посещали канцелярию для доверительных бесед с начальником Прошиным и старшим инспектором Феофановой. Прошин – человек осторожный, но добрый, отнюдь не бумажная душа, после окончания первой беседы за запертыми дверями своего кабинета подвел краткий итог. «Значит, наша Ирочка связалась с преступником, точнее сказать, убийцей?» – он перевел вопросительный взгляд на Гущина, затем на Шатрова, но так и не дождался ответа. Все слова уже были сказаны. Прошин потер седеющие брови: «Жаль, очень жаль. Способная девушка, аккуратная, жаль. Конечно, если нам с Елизаветой Ильиничной хоть что-нибудь станет известно, мы тут же дадим вам об этом знать».

«Это мы и хотели от вас услышать, – улыбнулся Шатров. – Спасибо». «Положение у нас, надо сказать, щекотливое, – продолжил Прошин. – Держать в канцелярии министерства человека, связавшегося с преступником… Пусть по молодости, по ошибке… Нет, такого мы себе позволить не можем. Это министерство. Каждый год мы сокращаем несколько работников. Знаете, борьба с бюрократией в свете новых веяний, – Прошин поднял глаза к потолку. – Это болезненный, скажу вам, процесс. Правда, чаще всего мы сокращаем вакантные ставки, по живому не режем. Но на сей раз… Вы меня понимаете… Все законно, под сокращение попадают в первую очень самые молодые сотрудники. А Ирина как раз молодой сотрудник», – Прошин тяжело вздохнул.

«Уволить Привалову не самая лучшая идея, – сказал Шатров. – Но и помешать вам я не могу». Шатров встал, разговор был закончен…

* * *

Елизавета Ильинична заперла кабинет начальника канцелярии и на несколько секунд остановилась перед полуоткрытой дверью своей комнаты, прислушалась. Звякнул стакан, послышались звуки льющейся воды, видимо, Липатов опять утолял жажду. Феофанова покашляла в кулак и вошла в комнату, сохраняя доброжелательное выражение лица. Оказалось, воду из графина Липатов наливал не себе.

За столом, положив на стол локти и прижав ладони к вискам, сидела Ирина, уставившись в листок бумаги. Ирина всхлипывала, давясь слезами. Липатов поставил перед ней стакан воды, а сам сел поодаль, сжался, словно стремясь вдавиться в стену. Елизавета Ильинична застонала в голос, подошла к Ирине и встала за её спиной.

– Что с вами, Ирочка? – Феофанова чуть наклонилась вперед и погладила Ирину по волосам. – Вы плачете?

Письмо было написано крупным разборчивым почерком. Феофанова теребила Ирину и быстро читала строки.

«Здравствуй, дорогая Ирочка!

По понятным, причинам не могу появиться, да и позвонить тебе боюсь. Наверняка твой телефон слушают. Поэтому решил передать тебе эту записку с оказией. Напиши ответ, хотя бы пару строчек, отдай человеку, который принес письмо. Твой ответ он передаст моему знакомому, и так твое письмо дойдет до меня. Ирина, меня разыскивают за преступления, которых я не совершал. Почему так получилось – рассказывать долго, да и бумаге всего не доверишь. Главное – ты должна мне верить. Должна верить в мою невиновность. Все остальное – детали, о них поговорим при встрече. Спасаясь от милиции, я был вынужден покинуть страну. Перебраться в Германию. Но по ряду причин эта страна не годится для моего в ней пребывания.

Сейчас я переехал в Финляндию. Думаю пожить здесь некоторое время, купить квартиру. Кстати, покупателю жилья здесь автоматом выдается вид на жительство, что мне и нужно. Хорошую квартиру для нас я уже присмотрел, а все документы на неё можно оформить буквально за один день. Теперь решение за тобой. Если ты меня любишь, приезжай. Здесь мы поженимся. Не понравится Финляндия, переедем в другую страну. Мир велик. А теперь уничтожь это письмо и напиши мне пару строчек. Согласна ты или не согласна. Если да, остальное я устрою, через неделю ты узнаешь мои координаты.

Целую, люблю. Твой Сергей».

– Ну, Ирочка, что вы убиваетесь?

Елизавета Ильинична снова погладила Ирину по голове, выпрямилась и пошла к своему столу. Ирина не отвечала. Она взяла со стола прочитанное письмо, порвала его в мелкие клочки и бросила бумажный мусор в корзину. Феофанова достала из своего стола пузырек и щедро плеснула из него валерьяну в стакан, разбавив капли глотком воды из графина. Комнату заполнил густой аптечный дух.

– Ирочка, вам надо выпить валерьянки, – сказала Феофанова, но не встала, чтобы отнести стакан, наблюдая, как Ирина взяла лист бумаги и что-то на нем стала писать.

– Да, валерьянки можно бы выпить, – не поднимая головы, ответила Ирина. – Это в самый раз.

– Это успокаивает, – отозвался загробным голосом Липатов со своего стула.

Феофанова медленно поднялась с места, переложила на край стола какие-то бумаги, давая Ирине возможность закончить с ответом. Наконец, грея стакан теплом ладони, Феофанова подошла к Ирине и, снова встав за её плечами, скосила глаза на бумагу.

«Сергей! Я не знаю, что ты натворил, наверняка что-то серьезное. Но сейчас все это уже не имеет значения. Я люблю тебя и верю тебе, а не милиции. Я приеду к тебе, где бы ты ни находился. Жду нашей встречи. Обнимаю и целую. Ира».

Феофанова поставила стакан перед Ириной и удалилась на безопасное расстояние. Елизавета Ильинична увидела все, что хотела увидеть.

– Ирочка, выпейте же лекарство, – сказала Феофанова и погрозила Липатову пальцем. – Кажется, вы принесли плохие новости. В следующий раз так не поступайте.

– Да мне что, – Липатов вобрал голову в плечи. – Мне откуда знать? Мне сказали, я сделал.

– Ничего-ничего, – Ирина выпила жидкость из стакана и теперь смотрела на Липатова воспаленными глазами с опухшими от слез веками. – Все хорошо. Все просто замечательно, – сложив втрое свое письмо, она сунула его в казенный конверт, запечатав, передала его Липатову. – А вам спасибо за валерьянку, – сказала Ирина Феофановой. – Я и вправду как-то сразу успокоилась. Мне уже лучше. Мне хорошо.

Феофанова посмотрела на Ирину с сожалением. Как только начальник канцелярии Прошин выйдет с больничного на работу, девушку уволят по сокращению штатов. Жаль, конечно, но такая наука должна пойти ей на пользу.

* * *

Денисов успел промерзнуть в открытом всем ветрам сквере. Он вытащил из кармана свежую газету, попытался её читать, но не смог сосредоточиться. Мимо него проходили редкие прохожие, продефилировали взад-вперед два молодых парня, видимо студенты, ожидающие девушек или приятелей, а Липатов все не появлялся. Интересно, почему его до сих пор нет? Не пустили в министерство? Нет, в этом случае он давно бы вернулся. Значит, Ирина на месте, наверное, думает над ответом. Денисов поежился. Гадать бесполезно, нужно просто набраться терпения. Двое студентов прошли мимо Денисова, один из парней громко рассмеялся. «Молодость, молодость», – снисходительно подумал Денисов и тут же поднялся на ноги.