Суд волков

В завещании не был упомянут старший сын Исаак: пустой гроб, выставленный в синагоге, служил доказательством его смерти. Согласно воле покойного, до вступления наследников в брак распоряжаться капиталом должен был его брат Илия – с целью пустить деньги в оборот.

Между тем Абигейл решительно отвергла обе партии, предложенные ей Илией, который тоже считал, что Исаак, старший сын Исидора, умер. Что до Йозефа, то он не желать жить у Илии: своими родичами он признавал только Жака и Абигейл.

Именно Абигейл первой начала распутывать узлы.

– Если я подчинюсь воле моего возлюбленного отца, мне придется принести себя в жертву. Я должна буду сочетаться браком с человеком, за которого выходить замуж не хочу. Я должна буду расстаться с моим любимым братом Исааком. Я уже вынесла ужасную церемонию погребального обряда над живым. Уже познала горе, оттого что никогда его больше не увижу. Теперь он снова со мной, и я не хочу его терять.

Значит, не я одна люблю его, подумала Жанна. Его сестра тоже не может без него жить. И ее любовь к Жаку вспыхнула с новой силой.

– Чему, кому и зачем должна я приносить себя в жертву? – яростно продолжала Абигейл. – Покойному отцу? Его родичам? Моему народу?

Сидевшие за столом на втором этаже, над лавкой, Жак, Жанна и Йозеф в молчании слушали эти мятежные речи.

– Я знаю, тут деньги, – сказала Абигейл. – Огромная сумма. Но какой бы ни была она огромной, это всего лишь деньги. И если я подчинюсь воле моего отца, это будет означать, что я не только лишусь навсегда возможности жить в любви, но и что я себя продаю.

Жак вскинул голову, удивленный силой и уверенностью, звучавшими в этих словах.

– Я не продаюсь, – сказала Абигейл, окинув слушателей решительным взглядом черных глаз.

Она протянула руку к стакану с вином.

– Я отказываюсь от своей части наследства в пользу Йозефа. Сегодня вечером я скажу об этом дяде. Я остаюсь с Исааком. Прощу прощения, с Жаком. Он достаточно богат, чтобы позаботиться обо мне. Я хочу стать христианкой. Это будет мой выкуп.

Наступившую тишину разорвал, другого слова не подберешь, Йозеф.

– Никто не спрашивал моего мнения, – сказал он. – Итак, я богат. Или, по крайней мере, буду богат через несколько лет. Только я один из троих. Это совершенно бессмысленно! – воскликнул он.

– Что ты хочешь делать? – спросил Жак.

– Я хочу остаться с тобой и Абигейл. И с Жанной. Не понимаю, почему Абигейл отказывается от своей части наследства. В любом случае я нахожу такой дележ несправедливым. Я вынужден был присутствовать на твоем погребении, Жак, хотя знал, что ты жив. Не могу передать тебе, что я чувствовал. Мне хотелось кричать!

И он действительно издал горестный крик.

– Наследство принадлежит нам всем, – произнес он, успокоившись.

– Есть завещание, – тихо и спокойно сказал Жак. – Его нельзя изменить. Нельзя, даже если бы ты тоже обратился в христианство. И вы оба просто все потеряете.

– Ну, – сказала Жанна, – в этом я не так уж уверена. Скажу больше, почти уверена в обратном.

Это были ее первые слова с начала разговора.

– Я член городского совета. Нам пришлось недавно решать сходную проблему. Завещание отца-еврея, который лишил наследства дочь за то, что она вышла замуж за торговца-христианина, было изменено.

Абигейл и Йозеф подняли голову.

– Изменить завещание отца… – прошептал Жак, потрясенный этим последним ударом, нанесенным покойнику.

– Жак, – сказала Абигейл, – мое решение принято.

Она впервые назвала брата этим именем.

– Всего десять лет назад никто бы не посмел… – начал он.

Мир, иными словами Париж, изменился, и Жанна действительно чувствовала это. Похоже, что после дела Пет-о-Диабль [11] люди осмелели.

11

См. роман "Роза и лилия".

– Ты не хочешь взять меня к себе? – спросила Абигейл. Он накрыл ладонью ее руку.

– Не говори таких вещей.

– Ты не хочешь взять Йозефа?

– Когда я уходил из дому, мне хотелось похитить вас обоих.

– Что ж, я перейду в христианство… – сказала она.

– И я тоже, – заявил Йозеф. Жак вскрикнул.

– Ты хочешь, чтобы наследство досталось дяде? – спросила Абигейл.

– Нет! Но такой процесс вызовет скандал! – воскликнул Жак. – Все узнают, что…

– Скандала не будет, – вмешалась Жанна. – Я сделаю так, чтобы никто ничего не узнал. И прошение будешь подавать не ты, а Абигейл.

Три головы повернулись к ней. И Жак вспомнил, что у нее имеются особые связи во дворце Турнель.

– Но чтобы процесс мог состояться, вам, Абигейл и Йозеф, необходимо креститься.

Она встала.

– Мертвецы не должны тащить за собой живых, – сказала она, прежде чем спуститься в лавку.

Через день после своего прихода в дом на улице Бюшри Абигейл и Йозеф были окрещены. За это время Жанна успела побывать у короля и добилась, чтобы новообращенные также носили фамилию де л'Эстуаль и чтобы суд рассмотрел их дело при закрытых дверях.

В церкви Сен-Северен отцу Мартино пришлось подогревать лед, чтобы получить воду для обряда.

– Дочь моя, – с улыбкой сказал он, – я вижу в этом символ: вы растапливаете лед сердец.

В тот же вечер, когда Франсуа ушел спать, Жанна подарила Абигейл и Йозефу меховые шубы и попросила принести плащи, в которых они пришли. Те с некоторым удивлением поднялись за ними. Когда брат с сестрой вернулись, Жанна энергично мешала поленья под задумчивым взором Жака. Она взяла у них плащи.

– Я сожгу эту одежду, – сказала она им. – На ней знаки рабства, в которое ввергли вас христиане. Мне оно так же ненавистно, как и вам. Все мы дети Господа. Как мне вы брат и сестра, потому что вы брат и сестра Жака, так и Господу вы дети, а Господь один.

Они выслушали ее в молчании. Она бросила в огонь плащи один за другим. Они смотрели, как горит их одежда, почти безучастно. Когда с этим было покончено, Жак налил всем вина.

– Теперь, – объявила в заключение Жанна, – вы можете везде ходить свободно.