Суданская Альтернатива

Гостей из солнечной Грузии распределили по их специальностям, Аллилуева, который был машинистом паровоза, отправили работать на железную дорогу, потом может, займётся преподавание в железнодорожном училище, работать с людьми он умеет.

Михаил Калинин тоже был рабочим классом, в 1893 году поступил учеником на Санкт-Петербургский патронный завод, в 1895 году перешел токарем на Путиловский завод, поэтому он попал в арсенал, где должен был работать сам и обучать суданцев. Думаю Калинин не усидит на месте, и начнёт проявлять свои большие организаторские способности, и в Судане. А, что? Ему подучиться, станет начальником цеха, директором завода, училища, может и выше, может даже и в России, если захочет, конечно.

Вано Стуруа, выбирая между железной дорогой и типографским делом выбрал последнее, стал начальником одной из типографий в Омдурмане. Ладо Кецховели тоже занялся типографиями только в Хартуме.

Что ж пусть работают, люди активные, талантливые, и в Судане смогут себя реализовать, если захотят, тем более условия им для этого будут созданы. Пусть приносят пользу, но их предупредили, что они и здесь находятся под надзором, и попытки продолжить борьбу за светлое будущее среди угнетенных народов Африки, будут жестко пресечены, может быть даже с летальным исходом, Судан… это не Россия образца 1900 года.

Касаемо Сталина, то в выданном ему свидетельстве значилось, что он окончил четыре класса и может служить учителем начальных народных училищ. Что ж Иосиф Виссарионович добро пожаловать в педагоги! Тем более, что опыт есть, после исключения из семинарии Сталин некоторое время зарабатывал репетиторством. Среди его учеников, в частности, был и его ближайший друг детства Симон Тер-Петросян, будущий Камо. Так он сообщил в своей анкете. Тер-Петросяна кстати я планировал, тоже не упустить, как я о нём помнил, очень активным был товарищем, особенно в организации и проведении насильственного изъятия денег в банках и у инкассаторов, и прочих опасных и нелегальных операций. Его в оборот должны были взять в самой России.

И начал ИВС преподавать русский язык в военных и технических училищах, выучил русскому Камо, выучит и суданцев. Присвоили ему звание сержанта суданской армии, на занятия он должен был приходить в военной форме и соблюдать устав. Позже его планировалось перевести на руководящую должность в одно из подразделений "Руспромтеха и К" в Судане, дать ему высшее образование, чтоб обеспечить карьеру и дальнейший рост на госслужбе.

Условия для жизни невольным прогрессорам с Твери и холмов Грузии, создали по суданским меркам хорошие, положили неплохую зарплату, разрешили сообщить родным, что они живы, но домой вернуться не скоро, так же перечислять деньги в Россию семьям, и письмо раз в полгода. Дали им доступ к библиотеке, разрешили делать запросы для выписки книг, хотелки Сталина и Калинина, я лично просматривал. Для них и всех революционеров кто попал позже в Судан, упор в литературе делался на экономику, социологию, философию, историю, историософию с правым оттенком, дозировано давались легальные марксисты, Петр Струве и другие, переводные ревизионисты и правые оппортунисты, в том числе и переобувшиеся Плеханов, Бурцев, Аксельрод. К изучению были даны работы экономиста Ивана Янжула с его идеями государственного социализма, статьи и работы Льва Тихомирова, который как я надеялся, станет создателем теории социального монархизма или монархического социализма.

Пока не состоявшиеся члены ЦК были молоды и не заматерели, был шанс переформатировать их на другую деятельность помимо революционной, и дать возможность всё равно себя реализовать. Тем более, что теперь нет великого харизматика, и теоретика марксизма Ленина, других уж тоже нет, а иные отошли от дел или перешли на позиции очень легального марксизма. Но, Сталин нужен был мне, точнее не мне, а Судану и прежде всего России, не просто как потенциальный руководитель крупной компании или замминистра или даже министр, которыми могли стать Красин, Литвинов, Калинин, а как государственный деятель с большой буквы!

Поэтому я раздумал просто так взять и аннигилировать Сталина, не по государственному это! Такого человека нельзя не попытаться перенаправить в нужное для себя русло. Мне вообще виделась такая цепочка людей в премьерском кресле в России, Дурново, Столыпин, Сталин… в идеале конечно. Петр Аркадьевич Столыпин как раз опыта набирался в делах управленческих, и масштаб этих дел только рост. Столыпин с марта 1900 года являлся руководителем корпорации "Руспромтеха". И судя по делам и динамике её развития, у него получалось не плохо, всё лучше и лучше.

Когда доложили о прибытие гостей, мне очень хотелось встретиться с ИВС и поговорить, здесь и сейчас, но, я отложил разговор. Решил пусть освоится в Судане, успокоиться, за ним понаблюдают, да и я тоже подготовлюсь, ведь мне надо будет попытаться перетянуть Сталина на свою сторону. Да, феерично получается, я и Сталин! Я буду выступать в роли благодетеля и наставника, Сталина!!! Фантастика!!!

Сказка стала былью 1 февраля 1901 года, в десять часов утра в комнату вошёл приглашённый для разговора со мной Иосиф Сталин, но, СТАЛИНЫМ он стал там, в другой истории, а здесь для меня он был просто Иосифом. Хотя имя у него перспективное, если здесь всё пойдёт более менее правильно, то быть ему и здесь, соправителём, как его тезка из библейских сказаний.

Он вошел. Передо мной стоял обычный молодой кавказец, с густыми черными волосами, бровями, усами, но ещё не такими пышными. Рост в районе 170 см, глаза у него были светло-карие, лицо и правда, было в оспинах. Одет он был в форму сержанта суданской армии, он по-арабски поздоровался со мной и пожелал мне многих лет, и сделал достаточно глубокий поклон.

Его знаменитый взгляд с прищуром продержался на мне секунд пять, ещё через десять он опустил взгляд совсем, не потому-что я "победил", скорее посчитал так будет лучше для него. В ответ я открыто усмехнулся, движением руки поприветствовал его, предложил сесть, выпить квасу, было видно, что всё-таки он волновался, после этого начал разговор, причём сразу на русском, "шок это по — нашему".

— Как вы устроились, Иосиф? Всё ли у вас в порядке, нет ли нужды в чём? Вы отправили письмо, и деньги вашей матери? Её кажется, зовут Екатерина? — спросил я его. Он немного отпрянул назад, и его глаза расширились от удивления, но кивнул. Я продолжил:

— Да, я свободно говорю по — русски. И лучше, чем Камо. Но, это наверно, потому-что, вы не успели преподать ему весь курс обучения. А моё знание русского и много другого, считайте даром Божьим. Хотя в Бога вы наверно уже не верите, а зря, Иосиф, зря, — сказал я, и по хорошему улыбнулся. У Сталина опять на лице появилось удивление. Я молчал, как бы приглашая его к разговору. И он в него вступил.

— У меня всё хорошо, Халифа. Спасибо за возможность сообщить матери, что со мной всё нормально и передать деньги, — сказал он, с акцентом.

— Да, матери это лучшее, что есть у людей. Тем более ваша вас так любит, всё делала для своего Сосо, защищала от пьяного отца, отдавала последнее для вашей учёбы, может только немного с Богом перебрала, и зря отдала учиться в семинарию, иногда слишком была к вам строга, а рука у неё наверно была не очень легкая, — сказал я. Сосо услышав это немного оторопел.

— Вы далеко от неё сейчас, Иосиф. Но, поверьте мне это лучше, чем на каторге или вообще быть убитым при разгоне забастовки или во время экспроприации. Вы, живы, целы, при деле, можете, матери отправлять деньги и письма, чтоб она знала, что с вами всё нормально. Что ещё надо, что сердце матери билось ровно и спокойно, и она без большой тревоги спала по ночам зная, что с её единственным сыном, а значит любимым всё хорошо? Тем более, что вы ей, а она вам, в этом мире, самые близкие люди. И глядя в упор на Сталина спросил: