Судьба человека

Письмо другу философу

(Перевод с гревнедреческого)

Текст

Диоген Охломону 1 шлет привет.Не далее как вчера, чуть светвыходит Анаксагор 2 на косогор,ему навстречу Парменид 3 семенити говорит:– Человек – это мера! 4 Анаксагор отвечает:– Какого, простите, хера,Вы развешиваете у меня на ушах вашу лапшу?Отвали на семь шагов – по числу планет, а то укушу.Парменид возражает:– А ты Платона знаешь? А Сократа?а бабу его лысую? 5 А чего тогда тытут выеживаешься? Уйдис моего многотрудного пути.В общем, вырвали друг другу по полбороды.В этом, друг Охломон, еще нету большой беды.Одному стоику на пирув полемическом, сам понимаешь, жарупросто откусили нос.Стоически перенес. 6 Обдумывай сказанное, Охломон, днем и ночью,и ты убедишься воочью,что тот, кто живет созерцаньем бессмертных благ,тот удостоен сих,тот бессмертен. Так!(В оригинале латынь: Sic!)

1

Охломон – от греческого «охлос» – толпа. Судьбанеизвестна, сочиненья, скорее всего, обратились в дым.Впрочем, это случилось не с ним одним.Возможно, саркастический псевдоним.

2

Анаксагор в основанье всего положил Ум.

3

Парменид говорил: Cogito ergo sum,или что-то близкое в том же роде,правда, в греческом переводе.Излагал свои сочинения в виде поэм,не стеснялся ритмических подпорокчеми дорог.Встреча философов маловероятна,но многочисленные белые пятнав биографии и того, и другогоне исключают такого.

4

Фраза, судя то тону и напору,принадлежит Протагору.Довольно загадочная фигура.Есть мнение, что ему принадлежат многиеплатоновские диалоги.По этому поводу существует целая литература,и рано еще подводить итоги.

5

Сократ был лыс как колено.Несомненноискаженье фактов, обычное в эклектическом стиле:У Ксантиппы волосы были.

6

Источник, скорее всего, точен, как это ни странно.Вероятней всего ссылка на Лукиана –«Философы или пир лапифов» –довольно свободное переложенье известных мифов.Мужчина, вероятно, находился в состоянии покояили атараксии. Такоеповеденье было довольно широко распространено,во всяком случае, приветствовалось как идеал.Лосев, в пятом томе «Эстетики», отмечал,что стоик и бесчувственное бревноне однои то же,хотя и очень похоже.

Реконструкция биографии автора письма

Автор жил, скорее всего, в Риме.Типичный подонок(обитатель дна). Ходил по бабам,с нимибыл добр и тонок.Страдал малокровьем.В связи со слабымздоровьемлюбил пожевать латук,и мальчиков, иногда сразу двух.Зимой ночевал в котельной при Термах Нерона,завернувшись в попону.Настоящий философ, замечательный человек,истинный грек.В возрасте 83 лет и 7 днейпеременил этот мир на иной.

Замечания

Источник можно датировать II или III векомот Р.Х. Судя по указанной ссылке на ЛукианаI век – рано.У нас нет никаких оснований считать автора не греком!К «Жизни философов» отношения не имеет, хотя имитировать стиль немного умеет.Источник представляет собойэклектический набор фактов, имен, идейсовершенно несовместимых, практически на любой вкус и цвет,лексики самого разного родаот площадного жаргона до глубокомысленных эмпирей,(что, естественно, сказалось на языке перевода)никакой собственно философии в источнике нет.Но если к нему отнестись внимательно и осторожно,некоторые выводы сделать можно.Собственно, именно такие крохии позволяют реконструировать климат эпохи.После того как распались отдельные царстваЭпикура, стоиков, скептиков и так далее,и попытки александрийских и римских контаминацийничего не дали,наступила эпоха обесцениваньяи в конечном итоге смерти классического идеала.Самым типичным приемом, приметой времениявляется ядовитое жалопародии. Это – II век на всем пространстве Рима.Пародия действительно необходима,чтобы вытравить с полустертых монетпрофили Диоскуров, которые застят свет.Человек не может смеяться над тем,что близко и трогательно, этих темсмех не касается. Смех – это средствоабстрагирования и, в конечном счете, убийства.Лукианово безудержное витийство есть отказ от наследства.«Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым», тем пачес чем-то действительно дорогим и хорошим расстаются иначе.Пародия – состоянье души, разучившейся плакать, мякотьсъедена или иссохла, остались корки,вылущенные лозунги, слипшиеся скороговорки.Но в этот период всегда за сценой идет работа,и кто-тообязательно понимает, что прошлое дороже и ближе,чем кажется большинству, что этой разлившейся жиженужно поставить действительную плотину,и тогда оседает тина,и наступает время нового синтеза, домината, Плотина.

Библиография

Диоген Лаэрций «Жизнь философов»и весь Лосев.

Равноденствие

За потепленьем робким, первымметет поземка по утрам,и вторит напряженным нервамвибрация оконных рам.По барабанной перепонкекапель-бессонница стучит,и наледь около колонкиприобретает талый вид.Как трудно я болел зимою.Как голову не мог поднять.Воды налью, лицо омою,Как хорошо, ядрена мать!Заботы сдвинуты на завтраи, в сущности, невелики.Как весело, как безвозвратногорят в печи черновики.Судьба есть цепь инициаций.Но у меня есть твердый план:садить капусту, как Горацийили как Диоклетиан.Тревожный трепет опечатокникак нейдет из головы.Как совершенство, слаб и кратокдень равноденствия. Увы.Я выхожу на перепутьеи опрокидываю лес –Земля летит на парашютепод гулким куполом небес.

«В болезни есть изысканная прелесть…»

В болезни есть изысканная прелесть.Наверно, эта пригоршня таблетокподействовала – тихо оглушилаи помогла насущное забыть,остановиться, замолчать, не думать.Как хорошо в безмысленном покоесмотреть на радужную рябь событийтекущих, чтобы стать небытием,ни тени не оставив, ни следа,как след дыханья на стекле морозном.Тогда и начинает открыватьсядругой, криволинейный, странный мир,в котором время движется по кругу,в котором нет, да и не может бытьни эволюции, ни революций.Есть только рябь, игра воды и света.Есть звонкое предчувствие прозренья.Есть только небо. В плотной синеветак сладко утопать и утонуть,так сладко раствориться без остатка –без драматических воспоминаний,без вынужденных слез, без некролога,вдовы печальной, оглушенных страхом,на произвол покинутых сирот,оставшихся без средств к существованью.Свободно оторваться от Землии плавно, без усилия скользитьпо млечной колее путей воздушных.Куда открыта эта дверь вселенной,куда ведет спокойная отвага,куда… не спрашивай меня куда.

Червь сомненья

Вероятно, Россияостается в грязипо причине бессильяи с бездельем в связи.Где на этом простореокружная черта?Были б горы и море,так ведь нет ни черта.Что нам римское вето?Что нам англ или галл?Символ местности этой –вечный лесоповал.Непомерность инерцийздесь как раз хороша:разволнуется сердце,раззудится душа.А как хочется, чтобыбыло как у людей,безо всякой особойподоплеки идей.Чтобы сытно да ладнои чтоб нос в табаке.Нет, гони неогляднона коньке-горбунке!Меж крутыми горбами,ни просвета, ни зги.И одними губами:Господи, помоги.Может, эта разрухаи никчемный размахесть вместилище духана широких крылах?Нет, и это не вернои неместный типаж.Есть, но горькая сквернаили скверная блажь.Ох, сгущенные краски!Ох, крещеный народ!Этот в полной завязкетот без просыху пьет.Нет как раз сердцевины,поглядишь на просвет,вроде две половины.Нет, гармонии, нет.Да, и мне подсуропилокружной колорит.Разве мало я пропил?А еще предстоит.Видишь поле картохи?Видишь стадо гусей?Милый, в чертополохесей разумное, сей.Но отсутствие меры,видно корм не в коня,неизбежностью верыпривлекает меня.Удержаться-то нечем —только слезы да пот,не прожить человечьим,может, Божье проймет?Успокоит, поможет?Как проклятый вопрос,червь сомнения гложет.Чур меня, кровосос.

Автостоп 7

Памяти Кости Пантуева

1

Прообраз, данный в автостопе,есть странничество. Самый путьв автодорожном хронотопереализуется ничутьне хуже, чем в пыли проселкаи тракта, скрадывая фон,где молодая богомолкаидет босая на Афон.

2

7

«Автостоп» – буквально: самоостановка.

Но отсекая святость цели,безбытность – тоже только быт,реализующий в пределелишь обращение орбит.Орбит, смыкающихся в точку,осекшихся, как ложный путь.Не покупается в рассрочкубеспредпосылочная суть.

3

Пора пути. Меняй попутки,перемещаясь по земле.Дрожат рассыпанные сутки,как дождь на лобовом стекле.Дели дорогу вместе с теми,кто обкатался и привыкна перегоны мерять время,и спать, загнав его в тупик.

4

Я погружаюсь в эту нишу,в разлом статических пластов,счастливый тем, что не завишуот расписанья поездов,и этой степенью свободы,надеюсь, что не поступлюсь,согласно с вывертами моды,меняя минусы на плюс.

5

Дорога, миновав распадок,идет наверх, и мне в лицосквозь частокол лесопосадоквыплескивает озерцо.Как точный кадр видеоклипа,как чистый световой объем,действительный без прототипа,формально видимого в нем.

6

За сорок верст до околоткауткнувшись в лесополосу,палатка дрогнет, словно лодка,бортами трогая росу.Но в ней самой тепло и сухо,и мир вовне едва знаком,и тишина щекочет ухошероховатым языком.

7

Солирующий самолетикраспарывает ткань небес.Ты видишь, как белеет плоть их,как расползается порез,и тонет в складках горизонтанад перекрестком трех дорог,где трехает из капремонтастократ залатанный «зилок».

8

В какой-то день я выйду к морюи сброшу на песок рюкзак.Водой соленою промоюмир, посветлевший на глазах.Волна выносит донный мусор.Штормит. Наверно, баллов пять.Стихии, стянутые в узел,друг друга пробуют понять.

9

Пейзаж как дождь однообразен.Все серо. Только и всего.Камаз гребет, как Стенька Разин,из Острова по осевой.На мыльном зеркале асфальта,где тормоз, ясно, не спасет,ревет моторное контральто.Бог весть, куда его несет.