Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

Он подождал ответа, но все молчали. Так и не услышав никакой реакции на свои слова, он кивнул, прощаясь, и покинул библиотеку.

Тристан Стюард дождался, когда за Моусой закроется дверь, а затем с застывшим от ярости лицом повернулся к остальным регентам.

–  Я вас предупреждал, что так будет, говорил, что нам необходимо действовать, но вы не прислушались к моим словам - ни один из вас.
– Он наградил сердитым взглядом Стивена.
– Теперь праздник зимнего солнцестояния проклят, запятнан кровью граждан всех провинций и даже далекого Сорболда. Я больше не намерен терпеть вашего легкомыслия. Если вы собираетесь и дальше закрывать глаза на творящееся вокруг вас, что ж, прекрасно. Но лично я не стану бездействовать, когда гибнут подданные Орландана. Итак, я заявляю о своих правах верховного регента и принца столичной провинции и беру на себя командование всеми армиями Роланда. Пора собрать наши силы под единым руководством - моим - и положить безумию конец. Та провинция, которая заявит о своем несогласии, будет изгнана из Орланданского союза и больше не сможет рассчитывать на защиту Бетани.

–  Иными словами, ты объявляешь себя королем?
– уточнил Ирман Карскрик.

–  Пока нет, хотя это должно стать логичным следствием моих нынешних действий.
– Тристан внимательно взглянул на каждого из присутствующих, стараясь понять, как они отреагировали на его слова.
– Какой у меня будет титул, не имеет значения. Главное - спасение Роланда. Намерьенская война расколола наши земли, и вот теперь мы стоим на краю пропасти. Все, хватит! Мы слишком долго расшаркивались друг перед другом, обходя этот вопрос. Моя армия защищает ваши провинции. Именно солдаты Бетани поддерживают мир в Роланде...

–  ... при помощи довольно высоких налогов, - договорил за него Мартин Ивенстрэнд, герцог Авондерра.
– Любой из нас мог бы создать сильную армию, будь у него средства, предоставленные тебе.

–  Как бы там ни было, никому из вас не хватило духа это сделать, сердито возразил Тристан.
– Будучи верховным регентом, я имею право стать главнокомандующим объединенной армии. Что я и делаю. Тот, кто со мной не согласен, может больше не рассчитывать на мою защиту. Я прекращу все торговые отношения и разорву дипломатические связи с провинцией-отступницей.

–  Неужели все это всерьез?
– фыркнул Квентин Балдасарре.

–  Я абсолютно серьезен. Я лишу ваши провинции почтовых караванов, разорву зерновые соглашения, вы попадете в полную изоляцию и превратитесь в беззащитные иностранные государства. С меня более чем достаточно этого кошмара. Он стоил мне гораздо больше, чем я намерен платить.
– Тристан замолчал, вспомнив о Пруденс и ее расчлененном теле, лежащем на траве амфитеатра в Илорке.
– А теперь решайте: вы со мной или хотите выйти из союза?

Правители провинций в недоумении переглядывались. В голосе Тристана звучала сила, плечи были напряжены от еле сдерживаемых эмоций. Атмосфера в библиотеке накалилась, как перед грозой. Стивену казалось, что во рту у него появился привкус крови.

В комнате повисла напряженная тишина, которую время от времени разрывал треск горящих в камине поленьев да тиканье часов.

Наконец Колин Абернати, Первосвященник Неприсоединившихся государств, повернулся к Тристану.

–  Я думаю, мне пора вас покинуть, сын мой, - мягко проговорил он.
– Мне не пристало присутствовать на вашем совете, поскольку моя епархия не входит в состав Роланда. Однако если мое мнение кого-нибудь интересует, скажу, что ваш план кажется мне разумным. Действительно, уже давно пришло время Роланду разобраться с правами наследования королевского трона и объединиться под главенством одного дома. Как иностранец, должен заметить, что ясность в данном вопросе пойдет на пользу и Роланду, и его союзникам.

Впервые за весь вечер Тристан улыбнулся:

–  Благодарю вас, ваша милость.

Абернати с трудом поклонился Стивену Наварну:

–  Я попрошу вашего гофмейстера помочь мне собрать тела тех моих сограждан, кто погиб сегодня на вашей земле.

–  Конечно, ваша милость, - кивнул Стивен.

– Я велел ему выполнять все ваши указания.

–  Хорошо. В таком случае я с вами прощаюсь, братья мои, милорды регенты. Я желаю вам проявить мудрость во время вашей дискуссии и принять разумное решение.

Абернати встал, поклонился всем присутствующим, вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Тристан повернулся к регентам Роланда.

–  Иногда мудрость решения лучше видна со стороны, - заявил он и, знаком заставив всех замолчать, повернулся к Стивену.
– Давайте перейдем к делу. Ты, Стивен, мой кузен, ты выступил против меня, когда я призвал вас объединиться в прошлый раз. Теперь ты видишь, к чему привела твоя глупость? Четыреста человек погибло, может быть, их станет в два раза больше, когда начнут умирать раненые. Они пали от твоих рук, Стивен, их кровь на твоей совести, потому что ты не прислушался к моему предупреждению. Ты думал, твоя жалкая стена спасет тебя? Она даже не защитила замок от восстания крестьян, с которым ты не смог справиться без моей помощи. Что нужно, чтобы убедить тебя в моей правоте? Разве зверского убийства твоей жены недостаточно?

Его слова вызвали дружный вздох у всех присутствующих.

–  Милорд!
– выкрикнул Филабет Грисволд.

–  У тебя слишком длинный язык, Тристан, - резко сказал Квентин Балдасарре, вырвавшись наконец из цепких рук Ланакана Орландо и встав между Стивеном и правителем Роланда.
– Советую тебе его попридержать, а то как бы чего не вышло...

–  Если ты вызовешь его на дуэль, я с радостью буду твоим секундантом, добавил Мартин Ивенстрэнд сердито.

–  Нет.
– Стивен обошел Квентина и посмотрел в глаза Тристану.

В комнате повисла гробовая тишина.

–  Нет, - повторил Стивен.
– Он прав.

У Тристана от возбуждения трепетали ноздри, он стоял, сжимая и разжимая кулаки.

–  Значит, ты меня поддержишь?
– переспросил он.

Стивен чувствовал, что глаза всех присутствующих направлены на него. Он знал, что Тристан совершенно сознательно обратился к нему первому, поскольку остальные примут его решение, каким бы оно ни оказалось.

–  Да, - ответил он, не отводя глаз.

По библиотеке пронесся дружный вздох, и Стивен неожиданно почувствовал, что ему стало трудно дышать.

–  Ты намерен поддержать его притязания на корону?
– недоверчиво спросил Ивенстрэнд Стивена.

–  Пока нет.
– Стивен говорил, не спуская глаз с лица Тристана.
– Но ведь он и не претендует на корону, по крайней мере сейчас.
– Он повернулся к остальным, чьи лица выражали самые разные чувства - от ужаса до возмущения.
– Разве я могу отрицать правду? Единственный человек, на которого возлагались надежды на перемены к лучшему, Гвидион из Маносса, лучший среди нас и мой самый близкий друг, двадцать лет назад был лишен жизни возле Дома Памяти - на моих землях. Моя жена...
– Его голос задрожал, и он опустил голову.
– Моя жена и дети из моей провинции, и вот теперь гости, которых я пригласил на праздник, Данстин, Эндрю, многие другие... Как я могу сказать, что Тристан не прав? Никто из нас не может.

–  Ты готов вернуть нас во времена, когда нашей страной правил один король?
– скептически спросил Ирман Карскрик.
– Неужели ты, историк, забыл, к чему это привело в прошлый раз - к самому настоящему геноциду и страшной войне, которую развязали маньяки, стремившиеся захватить власть и утверждавшие, будто она должна принадлежать "единому правителю"?

Герцог Яримский встретился глазами с Ллауроном, стоявшим рядом с ним, и замолчал, сообразив, что нанес оскорбление родителям Главного жреца. Однако Ллаурон только улыбнулся, отсалютовал ему остатками бренди в бокале и сделал маленький глоток.