Судьба для Времени...

— Ты переживала по поводу работы, и я уладил вопрос. Так что проведешь пару недель в Новосибирске с голодными комарами. — Павел вернулся к своим документам.

— Ненавижу комаров, — скривилась я.

— А они тебя полюбят.

Поехать с ним в Новосибирск хотелось очень. Но и толика страха присутствовала. Ведь там жили его родители, а от взрослых людей сложно скрывать свои чувства. И все же я пребывала в каком-то странном восторге, словно мазохизм стал моим вторым «я».

Павел уснул на софе, прислонив голову к спинке. У меня возникло непреодолимое желание поцеловать его. Наваждение, помешательство — не знаю. Только удержать себя не могла. Осторожно подползла к нему на коленях по дивану и прикоснулась своими губами к его. И чуть не потеряла себя, так сладко это было. Желанно до внутренней истерии.

Секунда… и его глаза распахнулись. В них виделись горные вершины, покрытые снегом, и золотистые лучи солнца, ласкающие их. Все было живым, дышало… Даже чувствовалась свежесть ветра, гуляющего между склонами. Паша обнял меня и посадил к себе на колени. Я растворялась в его взгляде, как в первую нашу встречу. Он лишал воли и силы, оставляя лишь безграничную любовь.

Дальше все происходило как в тумане. Страсть нарастала, мы оба становились требовательнее друг к другу, ненасытнее. Половина одежды растерялась по пути в спальню, и поток нежных слов был заглушен поцелуями. Лишь когда раздался слабый щелчок закрывающейся двери, я очнулась.

— Стой! Паша! Нет! — Я уперлась ладонями в его грудь.

Он отпустил меня, приводя свои мысли в порядок. Я видела его досаду, непонимание и замешательство.

— Прости… — Я закрылась руками и побежала искать свои вещи.

Он догнал меня в коридоре и резко развернул к себе.

— Может, пора поговорить? — он был серьезен.

— Не надо… — Я пыталась надеть кофту, пряча от него глаза.

— Алла, за что ты постоянно извиняешься?

От его вопроса у меня подкосились ноги. Прикусила нижнюю губу, совершенно не зная, что мне ответить. Внутри еще бушевала страсть, чувствовала вкус его губ, нежность рук… Помнила, как он выдохнул: «Боже, как я соскучился по тебе», как смотрел на меня глазами, полными нежности, возбуждения… безумия.

— Не надо… Прошу тебя, — прошептала я.

— Ответь мне. Ты думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? По-твоему, я слепой? Думаешь, я не понимаю, почему у тебя каждое утро красные глаза?

— Пожалуйста, остановись.

Он искал в моих глазах ответа, не давая мне опускать голову. Мои руки тряслись, гул в голове нарастал…

— Скажи мне! — он впервые повысил на меня голос.

— Что я должна тебе сказать?! — Слезы застилали мне глаза. Я не выдержала. Почти кричала, стараясь вырвать из себя накопившуюся боль. — Что я люблю тебя больше жизни?! Что я готова быть кем угодно, только бы рядом с тобой?! Что я готова пройти любой ад, только бы не говорить тебе, что переспала с другим мужчиной?!

— Что? — Он медленно отпустил меня. Недоверие сменялось злостью, и вот я увидела разочарование и брезгливость в его глазах.

Не в силах больше ни секунды находиться с ним, я побежала к выходу. Накинула кофту, не помню, как обулась, а из груди рвались рыдания, мешавшие мне вдохнуть. Бежала и сама не знала куда. Стало все равно, что будет со мной, главное — забыть этот взгляд, забыть его, забыть все!

Очнулась, когда услышала лай собаки и почувствовала, как Морз лижет мне руки и лицо. Не понимала, почему лежу на земле, вечер сейчас или ночь.

— Дура! — Павел взял меня на руки и куда-то понес. — Еще несколько шагов, и ты бы свалилась в котлован, полный железной арматуры!

Я уткнулась Павлу в плечо, чувствуя, как новая волна слез готова захлестнуть меня с головой. Он поставил меня на ноги, лишь когда мы вошли в холл дома.

— Батюшки! — всплеснула руками Надежда Ивановна. — Что случилось? Павлик?!

— Теть Надь, набери ванну в ее комнате и принеси аптечку.

— Ты мне не командуй! Иди сам набери ванну, а я тут справлюсь, — ругалась на него воинственная и перепуганная домоправительница.

Когда он ушел, мне стало легче.

— Пойдем в комнату, — ласково сказала Надежда Ивановна и, направляя меня за плечи, пошла рядом. — Что ж ты делаешь, дуреха…

Послушно снимая с себя грязную одежду, я боялась смотреть на все понимающую женщину, испытывая кошмарный стыд. Колени оказались ободраны до крови, как и ладони. Только погрузившись в теплую воду, я почувствовала, как сильно ноют пораненные ноги и руки. Поморщившись, попыталась встать, но не тут-то было.

— Так не пойдет! — возмутилась Надежда Ивановна. — Давай-ка назад. Надо всю эту грязь убрать.

— Больно, — пожаловалась я. — Лучше под душ.

— Ой, горе ты мое луковое! Ну давай под душ. Я пойду тебе принесу что-нибудь из одежды.

Стоя под струями воды, я вспоминала лучшие моменты, проведенные с Павлом. Зачем люди так делают? Зачем бередить раны, не давая им даже слегка затянуться? Больше не было надежд, остались лишь мгновения из моей небольшой коробочки с огромным счастьем. Теперь я знала точно, что со слезами боль не выходит. Нет. Слезы опустошают и выматывают душу, оголяют ее, а боль остается. В такие моменты становишься особенно уязвимой ко всему, и защитить свой внутренний мир ты не в состоянии.

Глава 15

Словно кукла, я сидела на кровати в белом махровом халате, когда Павел зашел в комнату. Смотреть на него не могла, боясь наткнуться на его взгляд…

— Как ты? — Он подошел и открыл аптечку.

— Все в порядке. Спасибо, — безучастно отозвалась я, мечтая проснуться и избавиться от кошмара.

— Ты меня очень напугала. — Он бережно смазывал мои раны, а я думала, что сильнее всего страдает моя душа, которая нуждается в нем.

— Прости.

— Хватит извиняться, — резко оборвал он.

— Извини.

— Алла! — Он осторожно встряхнул меня за плечи. — Хватит. Надежда Ивановна делает тебе чай с травами, а я пришел помочь обработать царапины.

— Со мной все в порядке.

Вошла Надежда Ивановна, наполняя комнату запахом мяты и ромашки. Павел протянул мне чашку и заставил выпить. Мы вдвоем сидели, погруженные в свои мысли.

— Тебе надо отдохнуть, — сказал Павел и направился к двери.

— Останься со мной… — В первый раз за все время я подняла на него глаза. Точно знала, какой смысл вкладываю в эти слова. Пусть это будет лишь на эту ночь, а завтра с рассветом он сотрет меня из своей жизни — все равно хочу продлить время, когда мы вместе.

— Конечно…

Мы лежали одетыми на кровати и молчали. Врать или притворяться больше незачем: я хотела чувствовать и любить. Пододвинувшись, обняла его и уткнулась носом в шею. Павел прерывисто вдохнул и сам прижал меня к себе теснее. Успокоенная его теплом и дыханием, я моментально уснула.

Сон третий

Приближался день Таинства Писания. Это было самое сложное время как для Фатум, так и для Рейта. Накануне мать решила поговорить с сыном, не теряя надежды правильно донести ему всю важность и необходимость их миссии.