Судьба дракона

Листик всхлипнула, а архипастырь вспомнил рыжую девушку, к которой с криком: «Мама», – в прошлый раз бросилась Листик. Судя по реакции девочки, с ее мамой что-то произошло.

Церковный иерарх осторожно спросил:

– Что случилось с вашей матушкой?

– Она погибла. – Голос девочки дрогнул, и глаза наполнились слезами.

Глядя на это, такое человеческое, проявление чувств, архипастырь на мгновение испытал стыд за то, что провернул с помощью этого ребенка. Он подошел к девочке и стал ее утешать:

– Не плачь, девочка. Не к лицу такому могучему и сильному дракону, – вспомнил название архипастырь, – плакать…

Листик подняла на иерарха глаза, а тот продолжил:

– …да, я знаю, кто ты, о твоем племени есть упоминания в старых трактатах. Позже эти книги объявили еретическими и все уничтожили, но в закрытом хранилище церкви осталось несколько экземпляров. Я знаю, что наш мир не единственный, но другим об этом рассказывать не стоит. Та девушка, что хотели сжечь на площади, она тоже?..

– Не-а, она здешняя. Она моя подруга, а своих друзей я в обиду не дам!

– Понимаешь, Листик, после того, что случилось, ее объявили святой – прошедшей священный очистительный огонь, да и тебя тоже. Но ты уйдешь, а она останется здесь, а святой, что вовремя не вознесся на небо, церкви не нужен, невыгоден. Во-первых, он отвлекает внимание верующих, а во-вторых, он может и, скорее всего, будет иметь мнение, отличное…

– Ага, – кивнула Листик. – Вы хотите, чтоб я забрала Карэхиту с собой? А остальные? Ведь вы же обещали!

Архипастырь улыбнулся и позвонил в колокольчик. Если вошедший секретарь и удивился, увидев огромную гору золотых монет и голую девочку, на них сидящую, то не подал виду, словно подобные явления в покоях, отведенных архипастырю, в пять часов утра – дело самое обычное.

– Выпишите охранную грамоту… – начал архипастырь и посмотрел на девочку, та кивнула:

– Жозе Леринья и его цирку.

– Да, Жозе Леринья и его цирку, я подпишу, и распорядитесь это все упаковать и приготовить к перевозке. – Архипастырь кивнул на груду золота.

Пока готовился нужный документ, Листик, по просьбе архипастыря, нарисовала портрет Карэхиты. Надо же сделать иконы с изображением новой святой, а девушку многие видели, и хоть какое-то сходство должно быть. Листик нарисовала еще один рисунок – архипастырь благословляет ее саму и Карэхиту. Хоть девочка рисовала очень быстро, и то, что у нее получилось, можно было назвать лишь набросками, а не картинами, архипастырь остался очень доволен. Нарисовать большую и красочную картину будет кому, главное, иметь, откуда срисовывать, сказал он.

Когда охранная грамота была подготовлена и подписана, архипастырь отдал ее Листику, та, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку. А то, что произошло дальше, так удивило секретаря, что он не смог скрыть своего изумления: девочка вышла на балкон и прыгнула вниз!

– Посмотрите, – усмехнувшись, разрешил иерарх секретарю. Тот выбежал на балкон и перегнулся через перила. При свете разгорающегося дня то, что осталось от этой девочки, уже было бы хорошо видно. Но каменная мостовая внизу была чиста! Листик, падая, сменила ипостась и прыгнула. Мужчина растерянно взглянул на архипастыря, тот сделал благословляющий жест. Секретарь, сложив руки в молитвенном жесте, с благоговением смотрел на своего начальника и господина.

– Нам надо расходиться, и как можно быстрее! Спрятаться! Затаиться! Неужели вы думаете, что нам простят убийства, ведь Батар была из нашей труппы? Да и то, что она помогла нам бежать, тоже будет поставлено нам в вину! – горячился Урторио. Показав на раскрытый мешок с деньгами, он продолжил: – А это? Неужели вы думаете, что в банковском доме Рамилито Листику это вот так просто преподнесли?

– А с чего ты решил, что это деньги из банка Рамилито? – вопросительно прогудел Торунаро.

– Видите эти знаки? – усмехнулся клоун. – Да и именно в этот банк Жозе положил деньги, а они не вернули, вот Листик и восстановила справедливость!

– Но как ей это удалось? – спросил кто-то из цирковых.

– У нее и спросите! Когда вернется! – отмахнулся Урторио и потом попросил Жозе: – Повтори, что ты видел у ручья!

Директор цирка еще раз рассказал об исчезновениях и появлениях Листика. А Урторио повернулся к Карэхите, жавшейся к Смоль:

– А теперь ты повтори, как посреди костра Листик срезала с тебя веревки! Чем она их срезала?

– Когтями, – раздалось за спинами собравшихся цирковых, и улыбающаяся рыжая девочка продемонстрировала свои немаленькие когти. – Вот этими!

– Листик, ты вообще человек? – спросил Урторио.

– Не-а! – радостно сообщила девочка.

– Демон! – выдохнул кто-то.

– Не-а! – снова произнесла девочка и, пройдя сквозь расступившихся цирковых, подала директору цирка лист бумаги. – Вот держи. Это охранная грамота. Фургоны и остальное, что осталось в Тарахене, вам вернут…

– О Единый! – воскликнул Жозе. – Охранная грамота и разрешение давать цирковые представления, подписанные самим архипастырем! И печать его канцелярии! Листик, как тебе это удалось?!

– Я к нему зашла и попросила, мы с ним давние знакомые…

– О святая Алемия! – выдохнула матушка Мижан. – Его святейшество продал душу…

– Ничего он никому не продавал! – возразила Листик. – Я его попросила, и он мне дал такую грамоту! Вот только он сказал, что Карэхита должна исчезнуть или, как святая, вознестись на небо!

– Карэхита святая? – удивленно переспросил Журо.

Листик кивнула:

– Да, она прошла сквозь очистительное святое пламя, и теперь ее причислили к лику святых, я даже нарисовала архипастырю ее портрет, чтоб было, с чего иконы делать.

– Девочка, – обратился к Карэхите Урторио. – Ты сейчас в большой опасности! Церкви не нужны живые святые, церковники помогут тебе вознестись на небо!

– Что же мне теперь делать? – заплакала наездница. – У меня никого нет, только вы! Куда же мне теперь…

Листик обняла плачущую девушку и стала утешать:

– Не плачь, я уйду отсюда и тебя с собой заберу!

– Куда? – с сарказмом спросил Урторио. – Церковь достанет везде, если они решили, что святая Карэхита должна вознестись на небо…